– В монастыре было совершено убийство, и скоро произойдут новые, если вы сию же секунду не позволите мне поговорить с сэром Радомиром! – прогремела я. – Казивар, что за шум вы тут устроили? – спросил еще один стражник, входя внутрь. – А, мисс Седанка. Жоржи, это же секретарь Правосудия. Что случилось, мисс? Я была готова рвать на себе волосы. – Хелена? – с верха лестницы донесся знакомый голос сэра Радомира. Он спустился, грохоча тяжелыми сапогами. Снизу, до пояса, он был одет в униформу стражи, а сверху на нем была простая белая ночная рубашка. – Боги, что с вами случилось? – Монастырь! – закричала я. Я едва могла говорить и задыхалась от ощущения собственного бессилия. – Они закололи Матаса. Это Вогт! И Фишер с ним заодно! Вы должны пойти туда, скорее! – Нема! – выругался сэр Радомир. Он повернулся к стражнику. – Бей тревогу. Нужно собрать десятерых бойцов. Чтобы через две минуты они были в доспехах, вооружены и готовы выдвигаться. Быстро, готовьте лошадей и мечи! А еще разбудите Макуиринка и пристава Правосудия. Шевелитесь! Онемев, я стояла и смотрела, как вокруг меня поднимается организованная суматоха. Зазвонил колокол, своим громом разогнавший ночную тишину. Вокруг засуетились солдаты, хватавшие из оружейной мечи, пики, нагрудники и шлемы. Снаружи до меня донесся стук копыт по брусчатке. Совсем скоро небольшой отряд стражников собрался у здания и оседлал коней. У некоторых в руках были факелы; оранжевое пламя мерцало и плясало в холодной ночи. Сэр Радомир жестом велел мне сесть за ним и крепкой рукой втянул меня на коня. Я прижалась к его холодной кирасе, и он пришпорил коня. И вот я снова понеслась по Долине Гейл, на этот раз в противоположном направлении. – Расскажите мне, что произошло, – крикнул он мне через плечо. Я попыталась объяснить, что смогла. Из-за суматохи мне было трудно сразу облечь все мои мысли в слова. Но сэр Радомир быстро сообразил, что к чему. – Нема. Жаль, сэр Конрад сейчас не здесь. Одним богам известно, как далеко на юг он уехал. Хорошо хоть Брессинджер рядом. Мы промчались по северной части города и выехали за ворота. Отсюда мы поехали медленнее, потому что путь к возвышавшемуся над нами монастырю был темным и извилистым. Впрочем, лошади скакали уверенно и хорошо знали дорогу, так что мы добрались до места всего за несколько минут. – Сюда, – сказала я, указывая на потайной выход, по которому сбежала. Сам монастырь маячил в нескольких сотнях ярдов дальше по дороге. – Скорее! – Вы трое, со мной, – сказал сэр Радомир, указывая на ближайших стражников; затем ткнул пальцем в четвертого. – Ты дождешься врача и Брессинджера. Когда они прибудут, отправитесь вслед за нами. – Наконец он повернулся к сержанту. – Сержант, отведите остальных к главным воротам. Арестуйте обенпатре Фишера, как только его увидите. Больше никто не должен покинуть монастырь. Ясно? – Да, сир, – ответил сержант. Мы спешились, и я повела сэра Радомира ко входу. Я столь спешно перелезала через камни, что сильно ободрала о них руки. – Нема, не нравится мне здесь, – сказал сэр Радомир и выхватил у одного из бойцов факел. – Ладно, идем. Хелена, держитесь за мной. И говорите, куда идти. Я, сэр Радомир и три стражника, пыхтевшие и гремевшие доспехами, двинулись вверх по лестнице, в недра монастыря. Скоро мы снова оказались в тускло освещенном подземелье с низким сводом. Матас лежал там же, где его ранили. Его лицо стало пепельно-серым, а глаза были закрыты. Рядом с ним, застыв на месте, стоял Вогт, потрясенный нашим появлением. – Какого хрена? – только и смог выдавить он. – Свяжите его! – рявкнул сэр Радомир. Вогт вздрогнул как заяц, но стражники сэра Радомира вмиг набросились на него, прижали к полу, придавили коленями и сапогами его ноги и бесцеремонно связали ему руки. Я подбежала к Матасу и рухнула рядом с ним на шершавый каменный пол. Он был без сознания, на коже блестела испарина. Я схватила его за руку и сжала ее, рыдая. Слезы упали из моих глаз ему на лицо. – Матас, – хриплым, надорванным голосом сказала я. В тот миг его глаза приоткрылись и на секунду сфокусировались на мне. – Моя Хелена, – сказал он и улыбнулся. Затем его глаза снова закрылись. На протяжении нескольких секунд я ничего не чувствовала, словно горе мое было столь велико, что разум не мог осмыслить его целиком и сразу. Затем, когда боль внутри меня стала нарастать, готовясь вырваться животным криком, я увидела, как в подземелье вошли люди – те же самые, что притащили меня сюда, вниз. Должно быть, их привлекли крики Вогта, но, как бы они ни храбрились, убивая беспомощного парнишку и издеваясь над девушкой, они стушевались, когда оказались лицом к лицу с сэром Радомиром и его городскими стражниками. – Возьмите-ка, – сказал ближайший ко мне стражник, сунув мне в руки свою пику и доставая короткий меч. Он кивком указал на Вогта, растянувшегося на полу. – И последите за ним, мисс. Не успела я понять, что происходит, как он, сэр Радомир и остальные стражники бросились вперед и сошлись с новоприбывшими в хаотичном, кровавом рукопашном бою. Я посмотрела вниз, на Вогта, а он поднял глаза на меня. Я покрепче сжала в руках пику. Она была тяжелой, деревянной и длинной – все восемь футов. Ее наконечник блестел в свете ближайшего светильника. Глаза Вогта расширились, и в них промелькнул страх. – Даже не думай, девка, – сказал он. Я посмотрела налево. Несколько человек лежали на полу – два прихвостня Вогта и один стражник. Кровь вытекала из них вместе с жизнью, их стоны и крики заполнили невысокий зал. Я увидела, как сэр Радомир лишил жизни еще одного, прорубив ему лицо и шею так, словно раскалывал дрова. Шериф орудовал мечом, как топором, жестко и эффективно – навык, который он отточил сначала в Рейхскриге, а затем на улицах Перри Форда и Долины Гейл. В его движениях не было ни тени изящества Брессинджера, но с врагами он разделывался не менее успешно. Я снова повернулась к Вогту и наставила на него пику. Впрочем, даже тогда я сомневалась, что смогу это сделать. Несмотря на то что желание мое было справедливым, а ненависть и горе пропитывали все мое естество, я все равно не могла заставить себя пронзить острием копья его плоть. Все-таки убийство само по себе противно природе человека, особенно когда жертва беспомощна, как котенок, – хотя и не столь же невинна. Я гадала, что бы подумал Вонвальт, увидь он меня в тот миг. Проявил бы он сочувствие или арестовал бы за убийство? То, что я вообще в этом сомневалась, о многом говорило. От размышлений меня оторвало какое-то движение, едва заметное во тьме по другую сторону светильника. Я непроизвольно подняла пику, хотя это далось мне с трудом. Моя жажда крови испарилась и сменилась давящим ощущением собственной незащищенности и страха. Пика была громоздкой, и даже не самый ловкий человек смог бы меня обойти. – Опусти оружие, девочка, – произнес чей-то голос. – А не то тебе же будет хуже. На свет вышел человек в рясе Ордена святого Джадранко. В его руках был только кинжал, но этого бы хватило, чтобы одолеть меня. Я выставила пику перед собой, направив ее прямо в сердце незнакомцу. – Отойдите, – сказала я, но голос мой прозвучал негромко и хрипло. Страх сдавил мне горло. Я понимала, что успею нанести лишь один тычок, которым должна была хотя бы вывести моего противника из строя, иначе он смог бы сократить расстояние между нами и убить меня. – Ты мне не нужна, – сказал он. – Мне нужен только мистер Вогт. Он осторожно встал на колени рядом с Вогтом и начал пилить связывавшие его путы. – Хватит! – попыталась крикнуть я, но слова прозвучали едва слышным шепотом. Пика в моих руках казалась слишком тяжелой. Горе и страх сковывали меня, словно кто-то накинул мне на плечи тяжелые цепи. Веревки, связывавшие руки Вогта, лопнули, и они оба начали поспешно стягивать те, что опутывали его ноги. Я смотрела, как сбегает убийца Матаса, и ничего не могла поделать. Что хуже, с другого конца подземелья до меня снова донесся звон металла – туда подоспели другие приспешники Вогта, тоже вступившие в бой. Вогт и его помощник поднялись. – Дай-ка сюда, – рявкнул Вогт, забирая у того кинжал. Он указал им на меня. – Хорошо. Теперь слушай меня, девка, – сказал он за миг до того, как голова стоявшего рядом с ним человека раскололась от макушки до носа. Вогт вскрикнул и резко отшатнулся, когда кровь брызнула ему в лицо. Человек в рясе рухнул на пол; тот, кто напал на него, вытащил меч из разрубленной головы, и сталь заскрипела о кость. Это был Брессинджер. За ним стояли еще четверо стражников. Должно быть, они только что прискакали к монастырю и пришли за нами через подземный ход. За ними, сжимая в руках медицинский чемоданчик и явно чувствуя себя не в своей тарелке, маячил мистер Макуиринк. – Не убивай его! – крикнула я Брессинджеру, который занес меч, чтобы прикончить Вогта. – Он свидетель! Рука Брессинджера замерла, не завершив удар. Вогт заверещал и рухнул на пол. Стражники с отвращением посмотрели на него. – Свяжите его, – сказал Брессинджер двоим стражникам, стоявшим позади него, а затем повернулся к остальным. – Вы – со мной. – Они побежали прочь, чтобы присоединиться к бою и сравнять численность сражающихся. Я выронила пику, радуясь, что могу избавиться от этой тяжести. Вогта впечатали в каменный пол, и я равнодушно смотрела, как ему заново стянули руки и колени, причем с такой силой, что он заплакал как мальчишка. Мистер Макуиринк вышел из теней, миновал меня и склонился рядом с Матасом. После мне оставалось лишь ждать, когда эта долгая ночь закончится. * * * Матас умирал три дня. Вонвальт вернулся на второй. Я сидела в лазарете дома мистера Макуиринка, когда услышала, как на первом этаже в дом вошел Правосудие. Матас не пошевелился, когда сначала по второму этажу прошелся холодный сквозняк от открытой внизу двери, а затем по дому разнеслись негромкие голоса Вонвальта и Брессинджера. Оказалось, что Вонвальт повернул обратно почти неделю назад. Бауэра нашли, но сделал это не он, а Правосудие Августа. Несомненно желая, чтобы мы поскорее завершили наши дела в Долине, она решила лично выследить беглеца, воспользовалась своими силами и призвала на помощь местных диких животных. Она обнаружила Бауэра в Эстре, одном из трех княжеств, окружавших Сову, которым правил Лука Кжосич, второй сын Императора. Августа лично конвоировала Бауэра в Долину Гейл, заручившись помощью имперских солдат из путевого форта в Греше. Ожидалось, что они прибудут в город со дня на день. Мистер Макуиринк сделал для Матаса все, что мог, – он промыл и перевязал рану и уложил его на одну из постелей в лазарете. Но Матаса ранили мечом в живот. Лишь благодаря его молодости и, возможно, удачному углу удара он еще оставался на грани жизни и смерти. Я держала его за руку и утирала пот со лба, но он то проваливался в беспамятство, то недолго метался в горячечном бреду, и в глубине души я понимала, что он не выживет. – Мне жаль, Хелена, – услышала я голос Вонвальта. Я повернулась и увидела, что он стоит в дверях, румяный от холода, высокий и внушительный, в одежде под стать и в тяжелом плаще. От него исходил холод, и он был весь забрызган грязью. Я снова повернулась к Матасу. Признаю, мне было трудно не винить Вонвальта. – Мне сказали, он пришел туда, чтобы найти тебя, – негромко сказал сэр Конрад. – Не сомневаюсь, им двигали любовь и забота. – Вонвальт говорил мягко, и от его слов мне на глаза навернулись новые слезы. – Скоро состоится суд, – сказал он. – Сегодня я получу от Бауэра и Вогта признания… – Вы думаете, мне не все равно? – рявкнула я. Меня переполнял гнев. Я раскраснелась, и у меня внезапно закружилась голова. – Вы думаете, все это имеет для меня теперь хоть какое-то значение? Вонвальт остался на месте. Он смотрел на меня так, будто пытался извиниться одним взглядом, но было ясно, что говорить он ничего не собирается. То ли ему было неловко, то ли он считал, что Матас был допустимой потерей для успеха миссии, то ли и то и другое. Как бы там ни было, я хотела, чтобы он ушел. – Убирайтесь, – прорычала я. – Я не желаю вас видеть. Вонвальт кивнул. – Как скажешь, – сказал он и ушел. Я рыдала до тех пор, пока не охрипла и не выплакала все слезы. * * * Люди приходили и уходили. Я слышала обрывки новостей: что монастырь был распущен, что монахи и монахини были задержаны и ждали допроса, что лорда Саутера арестовали и что Легионы шли на город, дабы восстановить в нем порядок и взять казначейство под стражу. Все эти сплетни были либо лживы, либо сильно преувеличены. Действительно, пока я днями и ночами дежурила у постели Матаса, люди сэра Радомира допрашивали всех обитателей монастыря. Эмилию арестовали и посадили в городскую тюрьму. Были совершены и другие аресты, а также несколько драматичных, но коротких схваток, во время которых приспешников Вогта либо убили, либо задержали, после чего казнили в соответствии с законом.