— Это мой служебный номер. Как только хозяин узнает результаты и придет к вам, позвоните мне. — Да, конечно позвоню, — женщина спрятала записку с телефоном в сумку и уже собиралась было уходить. — А скажите, — вдруг остановила ее Крестовская, — местная шпана, любители выпить, в этот подвал никогда не залазят? — Нет, что вы, — покачала головой начальница жилконторы. — Они собираются на спортплощадке неподалеку отсюда. Этот подвал дурной славой пользуется. Все жильцы его боятся. По доброй воле никто не заходит. Ну а теперь и подавно заходить не будут. — Почему? — удивилась Зина. — Так два года назад повесился в нем один жилец. Вот прямо на трубе — видите? — посередине. И вы не поверите — с тех пор дверь в этом подвале просто невозможно починить, все замки ломаются! Прямо как заколдовано. Ставим замок, он проработает два-три дня — и все, полностью выходит из строя, рассыпается, ничего нельзя сделать. Мы два года с этой дверью бьемся, и все бесполезно. Все жильцы об этом знают и проклятое место обходят стороной. — А вы работали тогда, когда он повесился? — Крестовская буквально вцепилась в начальницу. — Да, — кивнула та. — Я только пришла на это место. Помню, неделю проработала, и вдруг такое… Шуму было! Скандал… И ощущения страшные… — А отчего повесился, расследовали? — Да кто ж его знает! Одни говорили, что с работы его уволили. Другие — что жена ушла. Да кто ж знает в точности, что там произошло? Он записку оставил, милиция потому и не расследовала. Ведь это же самоубийство. А разговоры ходили разные. — Интересно, — задумалась Зина. — А хозяин собаки уже тогда в доме жил? — вдруг спросила. — Так он давно здесь живет. — А собак, кошек у вас в подвалах не травят? — продолжала Крестовская. — Нет, что вы. Я такого не позволяю! — возмутилась начальница. — Ну а девочку погибшую вы знали? — Хорошо знала, — кивнула, вздохнув, Громовская, — мы ведь соседи. В соседних подъездах живем. Такая девочка была хорошая! И семья порядочная. Мама очень приветливая. О них никто дурного слова не мог сказать. Горе-то какое… Даже подумать страшно. — Что ж, пойдемте, я вас немного провожу, — предложила Зина. — Я все равно иду к вашему дому. Женщины пошли к выходу. В этот раз Крестовская шла уверенней, поскольку следовала за начальницей. И уже на улице, под огромным ярким фонарем, смогла как следует ее рассмотреть. К удивлению Зины, Громовская оказалась гораздо красивее, чем ей показалось в подвале. Особенно хороши были пышные рыжие волосы и зеленые, выразительные глаза. Эти рыжие волосы напомнили Крестовской Лору Барг, и для нее было очень неприятным это сравнение, похоже, Барги мерещились Зине буквально на каждом шагу. Они шли быстро, сохраняя напряженное молчание. Было видно, что Громовская думает о чем-то своем. Возле подъезда распрощались. Зина повторила, что ждет ее звонка, и женщина пообещала позвонить. Затем быстро скрылась в подъезде, и было слышано, как цокают ее каблуки по ступенькам лестницы. Сама Крестовская решила воспользоваться случаем и, если уж оказалась здесь, зайти побеседовать с семьей Раевских, с родителями убитой девочки. По дороге к их подъезду Зина думала о собаке. Ее отправили сразу после того, как она нашла труп — но с какой целью? Ответ был только один — собака могла унюхать знакомый по подвалу запах от кого-то из жильцов двора и так привести к убийце. Убийца понимал это и решил не рисковать… Дело становилось еще более интересным, и сужалось, как горлышко от бутылки. Крестовская решительно вошла в подъезд. За дверью Раевских слышались возбужденные голоса — похоже, супруги ссорились. Зина нахмурилась — как можно громко ссориться, когда они только потеряли дочь? Эгоизм, во главе угла собственные интересы… Зина вспомнила слова Бершадова о конфликтах в семье. Похоже, смерть маленькой дочери ничего не изменила, и супруги Раевские были неисправимы. Голоса стали звучать еще громче, и Зина решительно позвонила. За дверью смолкли. А минуты через две ее отворила молодая женщина с растрепанными волосами и заметными следами слез на распухшем лице, одетая в оранжевый джемпер и черную юбку. Было видно, что она только что откуда-то возвратилась. — Добрый вечер. Первый отдел, следственное управление НКВД, — Крестовская показала книжечку. — Вы мать Софии Раевской? Женщина не успела ответить — из-за ее спины вырос супруг и решительно направился к Зине. Он встал в дверях, намеренно не пуская ее в квартиру, перегораживая проход. — Борис Раевский. С кем имею честь? Зина повторила, внимательно разглядывая отца убитой девочки. Он был красив и выглядел отлично, гораздо моложе своих лет. Высокий, статный, с копной черных волос без признаков седины, подтянутый и элегантный. А на лице его совсем не было и следа удручающей скорби, как у его жены. Казалось, он лишь пошатнулся под ударом — и только. Это было странно, так как Зина помнила рассказ Бершадова о том, что отец души не чаял в ребенке. — Что вам нужно? — В голосе Раевского сквозило презрительное высокомерие. — Я занимаюсь расследованием убийства вашей дочери и хотела бы задать вам обоим несколько вопросов, — спокойно произнесла Крестовская. — Сколько можно? — Голос Бориса Раевского взвился на крик. — Когда вы все оставите нас в покое?! При этом женщина вдруг закрыла лицо руками и зарыдала, потом убежала в глубь квартиры. После ее ухода, вернее бегства, супруг еще решительнее перегородил Зине проход. — Простите? — Крестовскую страшно заинтересовала его реакция — уж слишком не типичная для человека, пережившего тяжелую утрату. — Вы все ходите и ходите, а толку никакого! Задаете вопросы, бередите рану! Сколько вас еще сюда придет? — Произошло убийство. Идет расследование, — веско произнесла Зина, — и вполне естественно, что вам задают вопросы. Необходимо все выяснить. — Мы бесконечно говорим и говорим, а до сих пор никто не арестован! — Раевский снова почти кричал. — Прошло всего несколько дней. Ведется следствие, — Крестовская с интересом наблюдала за ним. — Нам нечего больше сказать! Убирайтесь и оставьте нас в покое! Разговаривать с вами никто не будет! — Вы ведете себя очень странно, — едко произнесла Зина, не спуская с него глаз. — Разве вы не заинтересованы в том, чтобы убийцу вашей дочери арестовали? Вы не хотите справедливого возмездия? — С такими темпами вы в жизни никого не поймаете! Свора идиотов! — бросил Раевский. — Вы отказываетесь говорить и еще в чем-то обвиняете нас? — Крестовская холодно смотрела на него. — Я ведь хотела задать вам несколько вопросов о вашей дочери. — Что вам от нас надо? Мы потеряли единственную дочь! Никто не вернет ее нам! — бушевал Борис. — Не вернет. Но можно предотвратить преступления и спасти других детей, — начала было Зина, но Раевский ее перебил: — Плевать мне на других детей! Пусть они все передохнут! Они живут, а моя девочка умерла! — Я понимаю вашу боль, — кивнула Зина. — Нет, вы ничего не понимаете! Что вам надо здесь? Оставьте нас в покое! Убирайтесь отсюда! Вон! Вон! — Раевский покраснел, сжал кулаки, брызгал слюной… Говорить с ним было абсолютно бессмысленно. Он впал в дикую ярость, не поддавался контролю, и любые слова прозвучали бы бесполезно. Поняв это, Зина развернулась и пошла прочь, а Раевский все продолжал кричать ей вслед проклятия и оскорбления. На улицу Крестовская вышла с тяжелым чувством. Но, немного пройдя и успокоившись, сделала вывод, что яростная атака отца была наигранной и искусственной. Он специально разыграл перед ней такую сцену! Человек, потерявший дочь, должен быть заинтересован в расследовании и больше всего на свете хотеть, чтобы поймали убийцу. Однако здесь все было совершенно иначе. Поразмыслив еще немного, Зина пришла к выводу, что по какой-то причине Раевский не хочет, чтобы убийца Софии был арестован. И еще: его явно испугало ее появление — нового человека. Поэтому он и изобразил такую истерику. Почему же он не хочет ареста убийцы? Крестовская вспомнила бледное, заплаканное лицо женщины. Похоже, его жена в курсе этой ситуации, она определенно что-то знает. Поэтому и предпочла скрыться, боясь себя выдать. В этой семье все не так просто, как кажется на первый взгляд. Зина задумалась о том, как важно было бы узнать причину их ссоры — из-за чего они ссорились перед самым ее приходом. Это открыло бы глаза на многое. Странное поведение Бориса Раевского не укладывалось в ее голове. Не так представляла себе Зина убитого горем отца. Этот человек явно знал намного больше, чем показывал. И по какой-то причине не хотел ареста убийцы. Крестовская снова и снова возвращалась к этой мысли. Что-то здесь было не так. А значит, ей предстояло гораздо больше работы, чем она думала. А еще ее мучила мысль о собаке. То, что ее отравили, тоже не вписывалось ни в какие рамки и выглядело очень странно. Интересно и то, что Зина случайно наткнулась на эту информацию. А Бершадов даже не знает об этом… Если бы не случайность… Что ж, ей повезло. Это, похоже, было хорошим предзнаменованием. Со следующего утра день Крестовской пошел не по привычному руслу: вместо того, чтобы пойти на службу в управление, она поехала в библиотеку. Зина собиралась внимательно изучить все, что было связано с ритуальными убийствами. У нее не было абсолютно никаких сомнений в том, что убийства девочек были ритуальными. Об этом свидетельствовали белое платье и театральный грим, густо нанесенный на лицо жертв. Убийца совершал какой-то странный ритуал, выбирая жертвы по одному ему понятному признаку. А значит, нужно было более подробно узнать о том, что представляют из себя ритуальные убийства. Ритуальными убийствами назвал эти смерти и сам Бершадов, словно давая Зине подсказку. Она попыталась вспомнить все, что когда-то слышала об этом, исходя из собственного опыта — надо сказать, довольно скромного, потому что даже во время ее работы в морге таких трупов практически не было… Ритуальные убийства отличаются четкой схемой совершенных действий — все детально продумано и укладывается в эту схему. Никакого хаоса, есть только взвешенная, определенная логическая последовательность действий. В случаях убийства маленьких девочек все именно так и было, и это прослеживалось от первого до последнего убийства. Когда Крестовская думала об этом, ее мучил один вопрос: будут ли еще смерти? Станет ли смерть маленькой Софии Раевской последней, или… Пока она не могла ответить на этот вопрос. У нее было слишком мало данных. В библиотеке было тихо, спокойно, малолюдно и довольно прохладно. Старушка-библиотекарша, обслуживающая Зину, была в теплом пальто. — Удивительно холодная весна в этом году! — пожаловалась она. — Отопление выключили и находиться здесь совсем невозможно. Стены дышат холодом. Одна надежда на лето, что хоть оно выдастся теплым… Крестовской было странно слушать ее сетования на погоду. Поглощенная новым делом, она вообще не замечала, что там за окном — во все, что с ней происходило, она погружалась с головой. Нужная книжка нашлась почти сразу, и Зина заняла место в самой глубине читального зала, как можно дальше от всех остальных. Достала тетрадку, карандаш, по ходу прочтения намереваясь делать конспект. Открыла ветхие, пахнувшие пылью страницы с ярким, жирно выделяющимся названием «ПРИЗНАКИ РИТУАЛЬНЫХ УБИЙСТВ». Чтение увлекло ее с пер- вых же строк. В учебнике было написано достаточно мудрено: «Убийства как результат исполнения ритуала религиозного характера, направленного на умерщвление человека, получили названия религиозно-обрядовых, обрядовых, культовых, ритуальных либо сатанинских убийств. Большинство подобных убийств совершаются различными сектами. Сатанинские секты — это секты, которые занимаются преступной деятельностью, однако совершение убийств ритуального характера было отмечено и в других деструктивных религиозных организациях. Представляются крайне неверными такие определения данных убийств, как «культовые» или «сатанинские», поскольку в рамках совершения этого преступления исполняется несколько обрядов, или целая система обрядов, что в целом составляет ритуал религиозного характера, объединяющий в себе различные обрядовые действия, направленные на причинение человеку смерти. Рассматриваемые убийства являются ритуальными в силу того, что совершение ритуала, направленного на умерщвление человека, утверждено определенным вероучением религиозного характера. При этом ритуал является набором обрядовых действий, закрепленных в сводах религиозных правил о совершении ритуально-магических действий, и этими правилами руководствуется преступник»… Откинувшись на спинку стула, Зина вздохнула. Во всем этом ей предстояло разобраться…