«Виктор Андреевич, я не буду этого делать. Он мне даже не нравится» «И вообще, вы хоть понимаете, о чем меня просите?» В.А.: «Ну-Ну, Аришка. Не передергивай. Работай пока. Будем на связи.» С облегчением убираю телефон и пытаюсь успокоиться. Нужно срочно что-то выдумать, чтобы выкрутиться из этой истории. Возможно, если бы Долинский оказался каким-то озлобленным дядькой без принципов, я вникла бы в их вражду с отчимом. Но Арсений… совершенно не выглядит таким. За то время пока я тружусь в офисе он ни разу не совершил ничего предосудительного ни в мою сторону, ни в сторону своих доверителей. Ну разве что из машины меня выпроводил… Сама виновата! Натянув ту же юбку с рубашкой, еду на работу. Там, как обычно, проветриваю помещение и наполняю вазочку для клиентов свежим печеньем. Лариса Леонидовна приезжает чуть позже. – Ариша, – с порога обращается ко мне. – Арсений Рудольфович сегодня будет работать удалённо. Так что мы с тобой за старших. – Ого, а что произошло? – спрашиваю обеспокоенно. – Он не поделился со мной, как обычно. Но голос странный. Может, приболел? – предполагает секретарь. – Возможно, – пожимаю плечами и припоминаю вчерашние таблетки на столе, плюсом непривычную бледность на безупречном лице. Завершаю работу с папками, состоящими из различных судебных справок и документов. А позднее отправляюсь на прием к нотариусу. На обратном пути попадаю в дикую пробку и, как только высаживаюсь из маршрутного автобуса, замечаю слабую вибрацию в сумке. Пока разыскиваю телефон среди беспорядка, который, как правило, ношу с собой, ответить не успеваю. Ого, десять пропущенных с незнакомого номера. Перезваниваю и лечу сломя голову в сторону офиса. – Арина, – слышу в трубке зловещий голос. – Где ты?! Тут же угадываю своего босса и замедляю шаг, пытаясь отдышаться. – Иду в офис. – Где документы Шацкой? – узнаёт нетерпеливо. – У меня с собой. – Срочно бери такси и вези их мне. Где тебя носит? Мы тебя потеряли. – Извините, пожалуйста, – начинаю тараторить, – сначала я долго искала кабинет нотариуса, потом… – Арина, – хрипло рычит в трубку начальник. – Быстрее. Адрес отправлю. – Ладно, – соглашаюсь, убирая телефон от уха. Послушно вызываю такси. Назвав адрес из сообщения, отдаю водителю почти пятьсот рублей. Пока на этой работе я больше трачу, чем получаю и это начинает меня напрягать, так как мой единственный доход – вечеринки в караоке. Там я показываться пока не могу. Соответственно, деньги скоро закончатся. Выкарабкавшись из автомобиля, поправляю юбку и с интересом оглядываю дом. Он не новомодный. Наоборот, четырёхэтажный, старой постройки, с глухим двором и проездными арками. По-моему, такие называют сталинками. Проникаю в указанный в сообщении третий подъезд и пешком поднимаюсь на третий этаж. Дверь тридцать третьей квартиры резонирует с общим антуражем своей дороговизной и эстетичностью. Прижимая к груди папку с документами Яны Альбертовны, налегаю на звонок. Треск замка слышится практически сразу. – Приехала? – говорит Арсений Рудольфович. Безразлично отворачивается и уходит в коридор, пол которого отделан серым мрамором. – Проходи. Прикрыв дверь, скидываю ненавистные шпильки и немного размяв ступни, шагаю за Долинским. Разглядываю широкую спину в тонкой серой футболке. Взгляд соскальзывает к стройным ногам в черных спортивных брюках. Вообще, непривычно лицезреть его без выглаженной рубашки и стандартного костюма-тройки. Он будто моложе и… проще что ли. – Кидай сюда, – приказывает, усаживаясь в кресло, рядом с которым располагается низкий журнальный столик, заваленный документами и заставленный пустыми чашками из-под кофе. – Как вы себя чувствуете? – спрашиваю, аккуратно уложив папку и скромно озираясь по сторонам. Затем перемещаю взгляд на Арсения. Подмечаю еще более бледный тон кожи, чем вчера. А еще растрёпанные волосы, которые обычно уложены в симпатичную прическу. Этот факт отчего-то улыбает, но я тут же быстро прихожу в себя и неуклюже откашливаюсь. – Нормально себя чувствую, – отвечает деловито, вскрывая папку. – А по виду так и не скажешь, – пожимаю плечами. Подхожу к импровизированному камину, чтобы рассмотреть интересные старинные часы и статуэтки. – Я еще вчера заметила, что вы заболеваете. – Если ты такой же врач, как и юрист, то избавь меня от окончательного диагноза, – грубовато отзывается, не поднимая глаз. Безразлично фыркаю в ответ. Хамло юридическое обыкновенное. Не проживет и дня спокойно, если не нахамит мне. – Оставляй документы и можешь быть свободна, – произносит Арсений Рудольфович отстраненно. Еще раз изучаю спутанные волосы цвета пшеницы, тусклую кожу, на которой особо отчетливо выделяются ярко-красные пятна на скулах. – Чем вы лечитесь? – спрашиваю, подступая ближе. – Я вчера заметила лекарства у вас на столе. – Ты такая внимательная, – ухмыляется он и с заинтересованностью посматривает в мою сторону. – Нет, – швыряю в него беглый взгляд. Снова возвращаю своё внимание антиквариату на полке. – Это неправда. Я не внимательная. – Это был сарказм, – задумчиво чешет подбородок мужчина. – Я поняла, я не глупая, – киваю и вздыхаю. – Так чем вы лечитесь, Арсений Рудольфович?! Глава 11. Арина Стараюсь не замечать долгого изучающего взгляда, от которого спина становится липкой. – Можешь быть свободна, Арина, – слышу невозможно усталый голос. – Почему вы всегда такой злой? – покачав головой, тихо произношу. – Будто о вас никто не заботился никогда. Прикусываю язык. Сама в шоке от своей наглости и абсолютной потери субординации. Другая обстановка и одежда делают моего начальника менее влиятельным, что ли. Сейчас он выглядит обычным человеком, которому хреново. – Забота – слишком дорогая валюта, – погрузившись в документы, на автомате произносит Арсений Рудольфович. – Нужно четко понимать, от кого ты ее принимаешь и что в итоге придется за нее отдать. – Фи, – отзываюсь вяло. – Кто вам сказал подобное?! Я вот постоянно забочусь о своих питомцах. У меня их три. Две собаки и кошка. Было бы странно переводить одно из самых примитивных проявлений человечности в бездушный денежный эквивалент, не находите? Взгляд вдруг становится таким, будто я порядком его утомила. – Ты еще совсем зелёная. Не видишь реальности. – И какая она, ваша реальность? – спрашиваю дерзко, без спроса усаживаясь в кресло. – Вот так болеть одному?! За бумажками?! – Ты забываешься, Плевако, – гасит мою бесцеремонность гипнотическим взглядом. Легко пожимаю плечами. Его холодность и напыщенность ни капли меня не смущают. Мы ведь не в суде, а это значит, что на равных. Почти. Я – это я. При любых обстоятельствах.