– Хорошо, – кусаю щеку изнутри. – А ты? – Я – нормально. Что может случиться с такой бессовестной?! – огрызаюсь. От оргазма еще никто не умирал, я так думаю. – Я этого не говорил, – справедливо замечает Долинский. – Ага, – киваю, проходя мимо него на кухню. Черт бы побрал его туалетную воду. Даже собаки повелись. Гертруда смотрит на моего бывшего руководителя влюбленными глазами, а Арнольд путается в ногах. Ставлю чайник, достаю кружку и устремляюсь к пачке с растворимым кофе. – Мне без сахара, – кивает на неё Арсений с легкой улыбкой. Раздраженно закатываю глаза и тянусь за второй кружкой. Подумав, меняю её на другую, так как в этой синенькой любит пить кофе Тёма. – А это кто? – спрашивает он, разглядывая фотографии, прикрепленные к холодильнику магнитами. – Мой парень, – отвечаю мило улыбаясь. Глава 14. Арина – Классный у тебя парень, – широко улыбается Арсений и громко цокает. – Ага, прям закачаешься, – сквозь зубы проговариваю и ставлю кружки с растворимым кофе на стол. Становится даже немного обидно, что он так безразлично реагирует на информацию о том, что у меня кто-то есть. Опускаю голову, макушку печет от прицельного взгляда. – У меня сводной сестре по отцу восемнадцать лет недавно исполнилось, – проговаривает многозначительно. – Всех благ, – равнодушно киваю. – Я не к этому, – мотает головой Долинский и усаживается за стол. – Я просто знаю, кто это. Кивает на фотографии Макана, прикрепленные к холодильнику. – Ааа, – немного улыбаюсь. Кто бы мог подумать, что самый скучный адвокат в курсе молодежных трендов. – А как зовут? – спрашиваю тихо. – Я не знаю, – хмурится Арсений. – Просто я так понял, что это певец. – Да нет, – поднимаю на него глаза. – Сестру-то как зовут. Вашу. – А-а-а, – его взгляд становится на пару градусов ниже, словно он вообще не привык разговаривать о семье. – Карина. Её Карина зовут. – Ясно, – тяжело вздыхаю. На кухне создается неловкая тишина. Возможно, она создается оттого, что я впервые узнала об Арсении что-то личное. Ну если не считать того, что он способен довести меня до оргазма в несколько движений и не снимая одежды. Это воспоминание заставляет мои скулы покрыться легким румянцем. Светло-синие глаза тут же это улавливают и темнеют. – Вкусный кофе, Арина. Спасибо. – Ой, – раздражённо закатываю глаза. – Вы не пьёте растворимый кофе. И говорите это сейчас, только чтобы сделать мне приятно. – А разве это плохо? – Арсений задумчиво смотрит в кружку. – Делать другому приятно? – Я не знаю, – мотаю головой. В его присутствии вообще мозги набекрень. Сейчас немного к этому даже привыкла. – Можно задать вам вопрос? – решаюсь. – Валяй, – кивает он. С интересом рассматриваю как прядь его светлых волос откидывает тень на лицо и словно примеряюсь с уместностью того, что хочу у него спросить. – Вы… – откашливаюсь. – Вы сказали про вашу сестру… И отца. А когда болели, рядом не было никого. – И?.. – Даже девушки вашей не было. – Девушки? – его лицо непонимающе вытягивается. – Ну да… Девушки, с которой вы меня… перепутали. – Перепутал? Его лицо просветляется. – Ну, – лицо печет от пурпурной краски. – Вы ведь поэтому на меня… набросились? Подумали, что это ваша девушка? Арсений как-то странно на меня смотрит и мотает головой. – Пусть будет так. Не знаю, что я чувствую в этот момент. Одновременно надежду и разочарование. Он ответил слишком неопределенно, а переспрашивать я побоялась. – Так почему вы были одни? – возвращаюсь к теме своего вопроса. – Не знаю, Арина. Возможно, когда много лет защищаешь клиентов в сфере семейного права становишься циником. – Даже так? – ахаю. – Конечно. Где-то между пятым делом о том, как родные брат с сестрой бьются за наследство. Или отец забирает детей у вполне себе вменяемой матери. Можно сколько угодно быть профессионалом, но так или иначе это наносит довольно яркий отпечаток на жизнь. – А как вообще… Как вы вообще можете защищать плохих людей? Вот, к примеру, таких отцов, которые совершают явно плохой поступок. – Ну, во-первых, юрист не может судить своего доверителя. Моё дело – представить суду дело в выгодном для моего доверителя свете. Во-вторых, я тебе говорил. Каждый имеет право на защиту. Вне зависимости от того, какие он совершает поступки. Любой добросовестный юрист понимает, что отказывать доверителю в работе с ним – это противоречить основным законам гуманизма. – Но ведь все равно приятнее работать с людьми, которые не виноваты? – закусываю губу. – Арина, – отрицательно качает головой. – В обязанности адвоката не входит решать кто прав, а кто виноват. Для этого есть суд. Мы же работаем над тем, что если даже наш доверитель виноват, он получил наказание в рамках закона и абсолютно точно соразмерное его деяниям. Вспоминаю о том, что собаки вернулись с прогулки и наверняка ждут, когда хозяйка соизволит их покормить. Поэтому вскакиваю с места и несусь к шкафу с сухим кормом. Наполняю миски и зову Гертруду с Арнольдом. Тася тоже заходит на кухню и округляет глаза. – Тася, блин, – смеюсь, доставая упаковку с кошачим кормом. – Всё надо также, как им, – объясняю Арсению, который мрачно следит за моими действиями. – Ты всегда такая? – спрашивает Арсений задумчиво. Отставляет пустую кружку и скрещивает руки на груди. – Какая? – Доверчивая.