Все то время, что я с ним играю, и потом, когда включаю ноутбук и сажусь за подработку, из головы никак не идет вопрос: что в голове у моего почти бывшего мужа? Нам ведь придется видеться, как минимум в суде. Зная его упертый характер, он не отступит, пока не расскажет свою сказку про Аллу. Но вряд ли остановится только на этом. Что еще выкинет? В том, что выкинет, я нисколько не сомневаюсь. *** На следующий день — Миш, давай сначала зайдем в магазин, а потом поиграем? — смотрю я на сына. Мы идем по торговому центру. Сегодня суббота, и мы приехали сюда, чтобы купить ему обувь взамен той, что порвалась вчера в садике. И, как назло, наш путь лежит через детскую площадку. Мишка надувает губы: — Ну ма-а-ам, мы немнозко поиглаем. Вот столесько, — большим и указательным пальцем он показывает пару миллиметров. И смотрит на меня хитро-хитро. Приподнимаю бровь. Ага, знаю я его пару миллиметров… Если сейчас попадем на площадку, раньше, чем через час-полтора, я его оттуда не выманю никаким коврижками. Потом он скажет, что устал и не хочет идти в магазин. Плавала, в курсе. — Вот именно, — объясняю терпеливо. — Если поиграем сейчас, то пять минут, и все. Но если сначала сходим в магазин, то потом я дам тебе поиграть знаешь сколько? — Сколько? — загораются глазенки сына. — Целый час! — шепчу заговорщически. — Ого, — проникается Миша и сдается: — Ла-адно. Мы направляемся к детскому магазину. — Мам, я на шнулок наступил. Стой. Я успеваю сделать еще пару шагов вперед, затем так резко оборачиваюсь к сыну, что впечатываюсь в высокого мужчину. Он выходит из мужского бутика, напротив которого мы остановились. Ойкаю. Ничего себе, какая стальная грудь, даже не дернулся. — Простите, — бурчу сдавленно и поднимаю взгляд. Сердце сначала ухает в пятки, а потом начинает биться в районе горла. Я машинально делаю шаг в сторону, затем вперед и резко разворачиваюсь, чтобы прикрыть собой Мишу. Господи, ну почему из миллиона с лишним людей, что живут в этом городе, я умудрилась наткнуться именно на него? Передо мной стоит Львов, с недоумением следит за моими передвижениями, но Мишу вроде не замечает. Изгибает бровь, однако уже через мгновение на его лице совершенно непроницаемое выражение. «Почему не послушала сына? Надо было пойти на площадку», — догоняет меня запоздалая мысль. — Здравствуй, Арина. — Голос Львова все такой же глубокий, как я помню. Он действует на меня, как и раньше: легко и непринужденно пробирается внутрь, скользит по венам, вибрирует и отзывается в каждой клеточке тела. И этот его взгляд… Глубокий, магнетический. Только теперь еще более уверенный и властный. Он испытующе смотрит на меня, и я громко сглатываю. Что я там говорила Лене? Все в прошлом? Потрясенно пялюсь на Артема и понимаю: ничего не в прошлом. Мое тело и разум реагируют на него, как будто все произошло вчера. Боль от его предательства открывает дверь темного чулана, в который я ее заперла. Высовывает голову, а затем выходит. Вся до остатка. — Здравствуй, — наконец произношу я еле слышно. Лихорадочно соображаю, что делать. Развернуться и просто сбежать с Мишей? Артем не станет меня останавливать. Ведь не станет? Пожалуй, так и поступлю. Однако ничего не успеваю.