И вообще, согласится ли Артем на такое? Егор вот сердился, каждый раз говорил, что не собирается играть в поддавки, и сыну нужно учиться достойно принимать поражение. Все мои попытки объяснить, что он научится, просто попозже, терпели поражение. Что, если Львов тоже отреагирует именно так? Однако через несколько минут я с удивлением подмечаю: ничего подобного. Более того — Артем справляется с главным правилом и без моей подсказки. Пару раз умудряется незаметно перевернуть кубик с шестеркой так, словно выпала единичка. В общем, после таких фокусов ожидаемо плетется не только позади Миши, но и позади меня. Я от всей души благодарна ему за это. И вообще, если он пошел на небольшую уступку сейчас, может, это знак? Знак, что я приняла верное решение — все выяснить, и нам удастся договориться с ним по-хорошему. Может ведь он, когда хочет, вести себя по-человечески. В какой-то момент я тянусь за кубиком, что лежит на другом конце карты. Артем видит, что я не дотягиваюсь, и кладет его мне в ладонь. Наши пальцы легонько соприкасаются. Едва ощутимо, но мне хватает. По предплечью и дальше, вверх, сразу бегут предательские мурашки. Совсем как раньше, когда я таяла от каждого его прикосновения. Блин, как не вовремя-то, а… Заметил или нет? — Спасибо, — бурчу я, ощущая, как к щекам приливает кровь. Резко отдергиваю ладонь и вижу, как каменеет его лицо. Он поджимает губы, но молчит. И больше не подает мне кубик, ждет, когда это сделает Миша. Возникшая неловкость так и висит между нами плотной стеной вплоть до конца игры. Сын ожидаемо приходит к финишу первым, заливисто смеется, хлопает в ладоши, награждая нас победным взглядом. — Я победил! — выставляет вперед грудь. — Молодец, — хвалит его Артем. Внутри екает от того, как Миша жадно, до остатка впитывает эту похвалу. — Еще? — с воодушевлением смотрит на меня сын, и в это время я слышу, как в замке входной двери проворачивается ключ. Лена. Я встаю с пола. — Миш, тетя Лена пришла. И Леша тоже. Встретишь их? — Ага, — важно кивает сын и убегает в коридор. — Артем, спасибо тебе, — говорю, попутно собирая игру обратно в коробку. — За что? — За то, что поддался. — Тебе показалось, — улыбается Артем. И такая у него при этом хитрющая улыбка, что мы оба понимаем: лукавит. А еще от этой улыбки, которая так ему идет, сердце пропускает удар, а потом ускоряет свой бег. — Нет, правда, спасибо. — Пожалуйста. Я, вообще-то, тоже был ребенком. Просто вспомнил себя в его возрасте, — пожимает плечами Артем, тоже встает с пола. — Ты, наверное, уже поедешь, да? Я с тобой, хочу поговорить. Артем кивает, и мы выходим из комнаты. Лена удивленно вскидывает брови, когда он с ней здоровается. — Приве-е-ет, — тянет, переводя взгляд с меня на Артема и обратно. В ее взгляде так и читается: «А он что тут делает?!». — Сколько лет, сколько зим. Я так же, взглядом, отвечаю ей, что объясню потом. — Лен, присмотришь за Мишей? Мне надо выйти ненадолго. Подруга соглашается, после чего Артем зовет сына, чтобы попрощаться с ним, и вскоре мы закрываем за собой входную дверь. Как только оказываемся на улице, Артем вкрадчиво интересуется: