— Может быть, — кивает подруга. — Соперница. Вот представляешь, нарочно ничего не тасовали, а карты сами все показывают! Я же говорю — у меня дар! — Ага, — грустно вздыхаю. И снова напрягаюсь, видя на следующем ярусе забавную карту. — А это походу ее любовничек Суворов? Недалеко от Лактионихи забрался. — Это перевернутый паж, — поясняет Арина. — Ненадежный, конечно, человек. — Вот и я говорю. Истинный Суворов! — Суворов для пажа староват, — хихикает. — А если это не он? То кто еще это может быть? Есть варианты? Человек-то важный. Почти на верхушке нашей пирамиды. — Без понятия. Арина достает предпоследнюю карту и, ахнув, агрессивно тычет в нее пальцем. — Вот! Вот твой Суворов собственной персоной! Прямо рядышком с пажом! Ты видишь это?! Король жезлов! Конечно, вижу. Перевернутую карту, на которой изображен мужчина. Такой самодовольный и величественный. На троне сидит. — И что это мне предвещает? — Заявляет о себе как грубый несдержанный человек, который может применить силу. Жаждет подчинения, — пожимает плечами. — Доминант, но тоже имеет место в твоей жизни. — Очень похоже на Мирона, — киваю я. — Не раскисай, — подмигивает Арина. — Осталась последняя карта, — выуживает ее из колоды и кладет на самую верхушку. — Ой… Я вижу охваченную пламенем башню, а на ней сидит какой-то страшный, зубастый Дьявол и будто скидывает с башни людей. Ужас. У меня по телу проносится холодок. Поднимаю растерянный взгляд на Арину. — К добру?.. — спрашиваю ее осторожно. У подруги такое лицо кислое, что меня уже охватывает волнение. — Эм… — заминается она, — вообще карта символизирует разрушение, катастрофу, потери… — Ну спасибо! — выкрикиваю я. Глаза щиплет от слез. — То есть все закончится катастрофой? А сейчас тогда со мной что? «Легкая» подготовка к чему-то еще более худшему? Разве может быть хуже, чем сейчас? — Успокойся, дорогая, — участливо говорит Арина и суматошно сгребает карты обратно в колоду. — Трактовать можно по-разному. Пусть сломается все, заново отстроишь. Наверное. И вообще, карты не стопроцентная гарантия, нужно все-таки о реализме не забывать… — Лучше бы не гадала! — встаю с дивана и смахиваю слезинки с мокрых глаз. — Только тоска и беды, ничего доброго нет. В принципе. Сколько себя помню, ничего хорошего в моей жизни не было. А как только появляется надежда на светлую полосу, и думаю, что наконец-то ситуация изменится, так все обязательно портится. Как будто весь мир меня ненавидит. — Нет, Риточка, — обнимает меня. — Я тебя, например, очень люблю. А карты, — машет на колоду рукой, — пёс с ними. Какое сегодня число? — Двадцать четвертое… — О… так сегодня вдобавок Ретроградный Меркурий! Можно было вообще за карты не браться — врут в этот период. Я тебе потом новый расклад сделаю, когда будет благоприятное время. Так что не расстраивайся, пожалуйста. Нас отвлекает стук в дверь. — Слава вернулся? — вздрагиваю я. — Не должен был, — хмурится подруга. — Пойду посмотрю. Глава 10 — Ой, и кто это снизошел до нашей захолустной залу… кх- кх…пы? — возмущается Арина. — Я такого не говорил, — звучит в ответ знакомый голос. — Я назвал твою квартиру халупа. И судя по тому, что вижу, был прав. — Хочешь сказать, мне послышалось?! — не унимается подруга. — Хочу сказать — у тебя проблемы со слухом. Тоже шагаю в прихожую и замечаю через распахнутую дверь Власова. — Антон? — удивленно ахаю. — Зачем ты приехал? Власов переводит на меня взгляд, словно только и ждал моего появления, но до этого вынужден был терпеть общество Арины. — Привет, Маргаритка, — приподнимает уголки губ. — Собственно, вот, — а потом и руки поднимает, держа ими два полных пакета из супермаркета. — Продукты тебе привез. — Верни подачки Суворова обратно и передай, что я даже крошки не съем из его рук! — решительно заявляю. На что Антон качает головой. — Нет, продукты я купил. Мирон Олегович вообще не в курсе, что я сейчас здесь. Его ответ поражает. — Ты… купил мне продукты? В чем подвох? — Ничего дурного я не хотел. Могу ли я оправдаться перед тобой, не стоя на лестничной клетке? Немного помедлив, все-таки киваю и обращаюсь к Арине: — Вскипятишь чайник? Подруга шокировано округляет глаза: — Этот сноб унизил мою жилплощадь, машину и парня! — И в то же время Антон не побоялся раскрыть мне глаза на Суворова, помог уйти из особняка, купил продуктов. Неужели он не заслужил чашечку чая? Арина приподнимает ладони вверх. — О-о-о… без моего участия! — и специально топая, выражая свое негативное отношение к гостю, уходит в комнату. — Проходи, пожалуйста, — вздохнув, приглашаю Антона и запираю за ним дверь. В кухне Власов располагается за столом. Да, я тоже помню его резкие высказывания насчет Арины, но он же предлагал мне пожить в его квартире. Я и раньше замечала во Власове проблески благородства в мою сторону, он интересовался моим настроением, пока я жила с Мироном, но я относилась к этому предвзято. Все-таки ждать добра от человека, работающего на Суворова, — странно. А сегодня Власов говорит, что приехал тайно. То есть он уже второй раз пошел наперекор своему хозяину. Если такое поведение не спланированная акция Мирона, то это вызывает у меня огромное любопытство. — И как там Суворов? — как бы между делом спрашиваю. — Разозлился, наверное, что я не приехала в ресторан? Или быстро подыскал мне замену? Власов хмурится. — Суворов, Суворов… Весь интерес твой сосредоточен только на нем? Даже после измены. Когда слышу от Антона последнюю фразу, что-то острое будто вонзается в сердце. Грудину болезненно сдавливает и покалывает. Власов снова, вольно или нет, напоминает о страшной трагедии, случившейся в наших с Мироном отношениях. Глаза намокают от слез, которые я всеми силами сдерживаю, чтобы не раскисать при Антоне. Поворачиваюсь к мужчине спиной, разливая по кружкам кипяток и бросая в него чайные пакетики. За это выкроенное время вынуждаю себя натянуть беззаботную улыбку. — Да нет, — изображаю равнодушие, а внутри все снова жжет. — Просто Мирону как против шерсти, если его кто-то не слушается. Вот и захотелось узнать, как он отреагировал. — Мирону Олеговичу это не понравилось, — коротко отвечает Антон. А я в глубине души расстраиваюсь из-за сжатого ответа. Хотелось подробностей. Наверное, у Суворова лицо все скривилось. Он, как всегда, орал. Или еще что-нибудь. Но допытываться у Власова не стану. — Ну и черт с ним, — взяв кружки с чаем, подхожу к столу. Антон поднимает на меня взгляд и ни на секунду не отводит. Не моргает даже. — На самом деле я приехал сказать, что тоже собираюсь уйти от Суворова. Мне до смерти надоело ему служить. Хватит. Я много лет выполнял за него всю грязную противозаконную работу, потому что Суворов свои руки марать не хотел. Я как встала у стола, так и застыла. — В смысле? — переспрашиваю, боясь ошибиться в понимании сказанного Власовым. — Твой уход… То, как ты не побоялась пойти против Суворова, меня тоже вдохновило на переосмысление жизни, Маргаритка, — лучезарно улыбается. — В деньгах не нуждаюсь. Хочется свободы, понимаешь?