— …Может быть, пройдемся? — предлагает Роман. — Или я вас отвлекаю? — С удовольствием. Сделав глубокий вдох, разворачиваюсь и следую с Багировым. Между лопатками так жжет от взгляда Мирона, в солнечном сплетении плещется жар. Ища внутреннюю опору, вспоминаю полезные выжимки из лекций психолога, которые слушала по ночам. Цитаты из книги по саморазвитию, найденную в библиотеке Эльвиры, и наставления самой Кирияновой. — Заранее прошу прощения за личный вопрос, но… вы свободны? — спрашивает Роман. Будучи неготовой к столь быстрому интересу, отвечаю уклончиво: — Возможно, — перехватываю бокал с подноса официанта. Выразительный голос, грохотнувший за спиной, вводит меня в растерянность. — И кто этот счастливый кандидат? — спрашивает Мирон. Ах, он шел за нами? Не сказать что я этого не предвидела. — Извините, Роман, я отлучусь, — говорю Багирову, оглядываясь на Мирона. — Душно стало. Согревая шампанское в ладони, грациозно шагаю на выход из автосалона. Лишь оказавшись на улице, с облегчением выдыхаю. Все хорошо. Как никогда лучше. Но нужно чуточку продышаться и обдумать, как продержаться дальше. Жаль, на улице очень холодно, и уже через минуту меня начинает знобить. Решаю вернуться в зал, однако мои плечи внезапно окутывает теплом — Мирон накидывает на меня свой пиджак. Глава 25 — Малышка… — говорит Мирон и тут же заминается. — Тебя теперь и малышкой назвать язык не поворачивается. — Так быстро постарела? — выгибаю бровь. — Нет, — спешит объясниться, — ты великолепна. Но стала другой. Прости, что испортил твою жизнь. Мне очень жаль. Его слова звучат искренне. Впервые в голосе ноты настоящего раскаяния. Маленький осколочек моего замерзшего сердца — все, что от него осталось — звенит и отчаянно бьется о толстые стенки сундучка, в который я его спрятала. Осколочек рвется к Мирону, чтобы тот его отогрел точно так же, как меня, когда укутал пиджаком. Но сундук такой тяжелый и прочный, что у бедного сердца нет шансов из него выбраться. Мирон сожалеет… Тогда почему ему было не жаль запирать меня в особняке? Не жаль стыдиться моей бедности? Не жаль так лживо делать мне предложение, когда у него уже была невеста. Не жаль делать ребенка с Виталиной в том проклятом отеле… — Не извиняйся, — слегка приподнимаю уголки губ, — если бы ты не загнал меня в такую ситуацию, ничего бы этого не было, — киваю в сторону автосалона. — Я бы и дальше продолжала жить с матерью и отчимом в коммуналке, перебиваться с копейки на копейку. В лучшем случае после окончания вуза устроилась бы в какую-нибудь средненькую ветеринарную клинику. Или пошла, как мать, работать фасовщицей в теплицу, а к тридцати пяти годам спилась. Что нас не убивает, то делает сильнее. После твоей измены я думала, что умру, но, как видишь… — Какой же я мудак… — шепотом сокрушается он. — Тш-ш… — прикладываю указательный палец к его губам. Мирон сразу же перехватывает мою руку и, накрыв ее ладонью, крепко прижимает к своей щеке. Трется о нее как преданный зверь о хозяйку. — Я так дико скучал по тебе… — Но ты исчез. — Я не мог позволить себе снова тебя обидеть, — говорит он. — А сейчас все, чего я хочу — остановить время. Путь этот момент никогда не заканчивается. Мирон высокий, сильный, богатый, грозный, но такой уязвимый сейчас. Прежняя я, наверное, разрыдалась бы и бросилась его утешать. Но я помню самодовольную морду Виталины, снимок ее узи и деньги, которыми она хотела откупиться от меня. — Мирон, а ты готов ради меня бросить всех и уехать вместе, не спрашивая куда? — Да… — без промедления отвечает он. Убираю от его лица руку. — Гримерка в подсобной комнате для персонала автосалона. Зайди в нее и забери мою сумку. Суворов кивает и быстро шагает в салон, а когда возвращается, я прошу его вызвать такси. *** Мирон — Президентский номер! — рявкаю, облокотившись на ресепшн отеля и нервно постукивая банковской картой по стойке. Другой рукой сжимаю хрупкую ладошку Риты настолько сильно, насколько возможно, чтобы не причинить ей боль. Ослабить хватку не рискую — кажется, отпусти ее хоть на мгновение, и моя девочка исчезнет, растворится дымкой в воздухе. Но моя ли она теперь? Всю дорогу в отель мы были рядом, но меня до сих пор не покидает чувство, что Рита не реальна… Что бы могло значить ее желание провести вместе время? Она простила меня? Тоже скучала? Или есть иной мотив? Не знаю. Не хочу думать и размышлять. Не сейчас. Потому что я, едва услышав ее предложение, был готов не то что в отель поехать, я босой по снегу пошел бы за ней куда угодно — Можно, ваш паспорт? — просит администратор. — Нет его с собой, — цежу. — У меня есть, — говорит Рита и пытается высвободить руку из моей, а я лишь крепче напрягаю пальцы. — Мирон, отпусти. Обещаю, что не сбегу. От одной мысли, что она передумает, все в груди начинает болезненно плавиться. Ребра сдавливает. Внутренности будто переворачивает. Нехотя, но все же отстраняюсь. Рита вынимает из сумочки паспорт и передает администратору. — Организуйте нам в номер ужин, — приказываю я. — И шампанского принесите. Лучшее, что имеется в баре. — Ты правда собираешься есть? — удивляется Рита. А я, слегка растерявшись от ее надоумленного тона, быстро перевожу на нее взгляд. — Подумал… ты захочешь. — Нет, я не голодна. Но была бы не против позавтракать вместе. Это охуенно! Во мне все эмоции разом бурлят. Тело потряхивает от мыслей, чем мы займемся, когда окажемся в номере. Взяв ключ, заходим в лифт. — Ритка… — едва не стону я, тиская ее за талию и прижимая к хромированной стене, — я думал, сдохну от тоски. — Зарываюсь лицом в ее волосы и жадно вдыхаю их сладкий аромат. — Потерпи, — уговаривает она, — здесь же камера висит. — Да похер на нее… Когда идем по коридору к номеру, и я чувствую себя тем самым ослом, который как под гипнозом следует за вкусной морковкой. Да и плевать. Не получается оторвать взгляда от манящей фигурки, от того, как завораживающе Рита покачивает бедрами, шагая впереди меня, от ее стройных ног и тонких щиколоток. Бля… у меня уже полный рот слюны, всего потряхивает. Остановившись возле номера, Рита оглядывается и, выразительно посмотрев мне в глаза, проводит ключ-картой по замку и толкает дверь. — Только выключи, наконец, свой телефон! — говорит она. — Всю дорогу трещит. Надоел. Серьезно? Я его вообще не слышал. Просто отказывался допускать в башку информацию, не касавшуюся Риты. Достаю из кармана брюк смартфон, и он действительно разрывается от звонка. На экране горит «Виталина». Не сомневаясь ни на секунду, вырубаю трубку и бросаю ее на прикроватную тумбу.