Зарево перед моими глазами сгущается, во рту появляется привкус крови. В два шага подлетаю к человеку, которого считал другом и компаньоном. Хватаю его за грудки, валю на пол и бью затылком о паркет. Много раз. Сильно. Чтобы через трещину в черепе из окружающего пространства просочилось хоть немного порядочности и ума. — Если бы она была шлюхой, то не бежала бы от вас ночью босая по снегу, конченый ты ублюдок! — Остынь, Мирон! — ошалело орет Баринов, вмиг растеряв спесь и напускную насмешливость. Сутками раньше я «разукрашивал» одного такого умника, посмевшего сунуться в город после моего предупреждения этого не делать, и теперь чуть подсохшая содранная кожа на костяшках лопается. Но я не чувствую боли, ослепленный неутолимой жаждой мести. — Надо было тебя еще тогда в кабинете удавить! — Очередной удар, и Дима стонет громче, а его лицо заливается кровью. — Ты и вся твоя конченая свита пожалеете, что перешли мне дорогу и посмели тронуть мою любимую девушку! Глава 42 Рита После съемки ко мне подходит наша администратор Натали: — Кириянова тебя зовет. Злая, прямо фурия. Так что ты поосторожней с ней… Я догадываюсь о причине злости Эльвиры. Иду в ее кабинет, и нехорошее предчувствие царапает словно маленькими коготками, а когда подхожу к двери, на лбу и спине выступает испарина, потому что слышу ее гневный крик: — …Позорище! В вас осталась хоть капля женского достоинства?! Да что же вы творите? Вы не только себя, но и меня очерняете своим поведением! Вон отсюда! Я едва успеваю шагнуть в сторону, как дверь резко распахивается и из кабинета вылетает заплаканная Энджи, а за ней Тина. Энджи расстроенно проносится мимо меня, а вот Тина задерживается и, сощурив покрасневшие от слез глаза, шипит мне в лицо: — А ты, Марго, стукачка, оказывается. Ненавижу… — И, презрительно фыркнув, уходит. Я тяжело сглатываю и вхожу в кабинет Кирияновой. Атмосфера там как после грозы. Взъерошенная начальница сидит за столом, схватившись за голову. Она на взводе, глаза горят огнем. — Садись… — строго приказывает мне. И я, закрыв дверь, сажусь. Я не боюсь Эльвиру, но во мне бурлят смешанные чувства. Мне не хотелось, чтобы правда насчет вчерашнего всплыла, и в то же время не понимаю, как можно оставлять такое в тайне. — …Мне жаль, Марго, что с тобой такое случилось… — искренне говорит. — Но ты не маленькая девочка, должна включать голову. Желание помочь — благородно, но не надо стараться быть удобной. Хотя я понимаю, что нет ничего плохого в том, чтобы поужинать компанией в ресторане. А что вместо него увезут черт знает куда — от тебя не зависело. Я ведь тоже даже представить не могла, что Багиров окажется мерзавцем. Он основной спонсор… — Кириянова снова берется за голову. — Все так плохо? — осторожно спрашиваю я. Потому что вижу, что Эльвира из-за всего этого попала в какую-то непростую ситуацию. Она бледная, растерянная… Я впервые вижу эту бизнес-леди, настоящую акулу такой. Это настолько непривычно, что мне становится страшно. И почему-то кажется, что все сейчас зависит от меня. — Ты имеешь право заявить в полицию на попытку изнасилования. — Но… — Ты не должна быть удобной и терпеть, спускать такое, Рит, — напоминает Кириянова. — Учись ставить себя, свою безопасность, свою жизнь, свои интересы на первое место. Каким бы ни был трудным выбор. У меня ком в горле встал. Кириянова на минутку показалась мне слабой, но нет. Она сильная. Только сильный человек поставит на кон свой бизнес ради того, чтобы какая-то модель защитила себя. Я была ей безмерно благодарна. Все, что я сейчас собой представляю, все, что у меня есть — все это для меня сделала Эльвира. — Я просто не хочу его больше видеть. — Я не могу запретить спонсору посещать показы, — горько улыбается Эльвира. — И контракт с ним не могу расторгнуть еще три года… — Она вдруг задумывается и через минуту говорит: — Все что я могу — перевести тебя на эти три года на портретную съемку… Кириянова смотрит на меня. А я понимаю ее немой вопрос. Я стала лицом Модного дома, оно — мое лицо — на всех билбордах в нашем городе и за его пределами. Я зарабатываю больше остальных моделей Модного дома Эльвиры Кирияновой. А быть просто портретной моделью — это зарабатывать в пять раз меньше. Может быть, я еще не привыкла к большим деньгам, и воплощение своих планов придется отложить минимум на три года, но сейчас я испытываю только облегчение и благодарность. — Я согласна. Кириянова молчит, смотря на меня немного изумленно, берет ручку и стикер, пишет число, выражающее ту сумму, что я сейчас зарабатываю. Потом вычёркивает последние цифры и поворачивает ко мне: — Ты это понимаешь? — Да, — киваю я. — Меня эта сумма устраивает. — А твоя новая квартира? Ты представляешь, сколько десятилетий придется за нее выплачивать? Рита, я не могу ждать так долго. Это уже не покупка на взаимовыгодных условиях, а подарок. Я не могу позволить себе дарить квартиры всем моделям, которые попали в трудную жизненную ситуацию. Поэтому тебе придется с нее съехать. Моя квартира шикарная. Мечта. — Я готова от нее отказаться… Эльвира откидывается на спинку кресла. И я по ее глазам вижу, что она сомневается в том, что я в своем уме, думает, что после ночных потрясений я еще не пришла в себя и тороплюсь с решением. Поэтому объясняю: — …Всех денег все равно не заработать. И даже это, — киваю на стикер, — в десять раз больше того, что я могла бы заработать без вас. Я согласна, Эльвира Леопольдовна. Мне только жаль, что я подвела вас и вам теперь придется найти новое лицо Модного дома. — Свято место пусто не бывает, Марго, — вздыхает она. — Тем более у меня. — Тогда я пойду? — улыбаюсь. — Да, езжай домой. Натали подготовит тебе новый график и пришлет в мессенджер. — Спасибо. — А у меня внезапно открылось аж три вакансии моделей для показа… — уже не мне, а скорее себе говорит Эльвира и что-то печатает на клавиатуре. Глава 43 Из Модного дома я выхожу в сумасшедшем раздрае. Я стремительно взлетела до самых высот и так же быстро приземлилась. Поворачиваюсь к рекламному билборду возле здания, на котором я широко улыбаюсь и сияю, словно звезда. Скоро там будет красоваться другая девушка. Но ничего. Я должна быть благодарной за то, что имею. Если бы не Кириянова, у меня бы и этого не было. Квартиру жаль, но ничего не поделать. Единственный способ пресечь возможные встречи с мерзавцем Багировым — отказаться от карьеры подиумной модели. Он еще ответит за свое гнусное поведение. Я не хочу его прощать. Тем более Эльвира Леопольдовна дала мне на это зеленый свет… — Доченька! — зовет меня до дрожи знакомый голос. Я медленно оборачиваюсь и вижу поодаль женщину, в которой почти не узнаю свою мать. Я запомнила ее другой. Несмотря на алкогольную зависимость, она старалась поддерживать человеческий облик: красила волосы и завивала их на бигуди, пользовалась помадой, стирала одежду. А сейчас на меня смотрит грязная женщина с одутловатым лицом. Лыбится ртом, в котором уже нет переднего зуба. Если бы не голос, я бы прошла мимо, приняв ее за бомжиху. Это очень страшно. Видеть, как близкий человек скатывается на самое дно . Меня словно парализует. Замираю в растерянности, а мать, не прекращая радостно улыбаться, подходит ко мне. — Дочечка, какая же ты куколка! Мамина гордость! Ты такая знаменитая и богатая стала, — прилипает ко мне, обнимая, а мне в нос бьет резкий запах немытого тела, мочи и перегара. — Кровиночка моя распрекрасная. Мама по тебе очень соскучилась! Она лезет ко мне целоваться. Но я выше ее ростом, и чтобы она могла дотянуться до моего лица своими вонючими обветренными губами, мне надо наклониться. А я этого не делаю, и, как будто за секунду покрывшись коркой льда, продолжаю стоять прямо. Мне страшно видеть ее такой, брезгливо и очень-очень больно. Мать разбила мне сердце, продав когда-то незнакомому мужчине. И пока я была никем, она не интересовалась моей судьбой. — Риточка, дочечка, ты чего? — удивленно таращится она. — Это ж я. Твоя мамка. Не признала? — Нет, — ступор проходит, и я пробую отстраниться. Мать убирает от меня руки, но продолжает плестись следом, когда я на ватных ногах спускаюсь с крыльца Модного дома.