Я ощетинилась от этой мысли. — Мама, меня ждут три года юридической школы впереди. Я буду в Нью-Йорке. — Я так горжусь твоими достижениями. Надеюсь, ты знаешь об этом. — Да. — Колумбия очень престижная. Но ты могла бы изменить свое мнение и посещать юридическую школу Саванны, или, может быть, Эмори. Она всего лишь в Атланте. Что? Саванна вместо Колумбии? Она думает, что это так просто, как изменить бронь в ресторане? Я покачала головой в недоумении. — Ты вообще слышишь себя? — Я старалась говорить тихо. — Колумбия даст мне больше возможностей в будущем. Она поджала губы и огляделась. Никого не был рядом, и, если кто-то и слушает, они были достаточно вежливы, чтобы не делать это очевидным. — Твоё имя открывает возможности, Александрия. Мечта о правовом образовании хороша, но зачем? В чем смысл? Моя спина напряглась, а челюсть сжалась. — Смысл? Я не знаю. Может быть, смысл в том, чтобы быть адвокатом. — Ты уехала и повеселилась в Калифорнии. Я хотела, чтобы ты сделала это. У меня никогда не было такого шанса. Теперь ты дома. Ты являешься частью Саванны. Продолжение имени Монтегю — твоя судьба, а не работа в каком-то грязном зале суда. — Она осушила свой бокал шампанского с каплей апельсинового сока и жестом попросила другой. — Я не вижу ничего плохого в твоем обучении, да хоть в Джорджии отучись, если хочешь; тем не менее, это на самом деле не нужно. Женщине Монтегю не нужно работать. Я надеялась, что в то время, пока ты будешь в отъезде, ты встретишь кого-то. Опять же, — добавила она с улыбкой, — возможно, и к лучшему, что ты никого не встретила. Я не могла удержаться. Во-первых, моя собственная мать думала, что моя последипломная работа была незначительной, а затем она заговорила о женихах. В тот же миг мои мысли ушли от нелепого диалога Аделаиды к Ноксу. Я не разговаривала с ним с «Дель-Мара», несмотря на то, что он нарушил наше правило и оставил мне возможность связаться с ним. Хотя я их и рассмотрела, я не нарушала правил, пользуясь ими. — Кто сказал, что нет. Мать снова взмахнула для очередной мимозы. — Что, милая? — Кто сказал, что я никого не встретила? — Ну, ты никогда не говорила об обратном. — Её безжизненные глаза широко раскрылись. — Это правда? — Разве это имеет значение? Ты вроде как распланировала мою жизнь. — Нет, не распланировала. Я просто подумала, что самое время тебе задуматься о твоих вариантах. Ты знаешь, Спенсеры будут на сегодняшнем вечере встречи. Тепло ванночки было утрачено, поскольку моя внутренняя температура начала подниматься. Брайс Спенсер — на самом деле Эдвард — его настоящее имя, но у многих из нас, с Юга, было несколько имен, и он всегда пользовался своим вторым именем, Брайс — был на два года старше меня, и был сыном ближайшей подруги моей матери, Сюзанны Кармайкл Спенсер. Они стали подругами с тех пор, как были детьми. Еще одна неприятная особенность жизни в кругах Саванны было то, что никто не мог из них выбраться и редко кто новый мог влиться. Это место было, как вращающийся водоворот, всасывающий определенных людей и приклеивающий их к тому месту, где они родились. Когда я посмотрела на свою мать, я подумала о том, что он так же высосал жизнь из них. Я не видела Эдварда Брайса Спенсера с того дня, как уехала в Стэнфорд. — Зачем, зачем ты их пригласила? — спросила я. — Ну, Сюзанна по-прежнему моя самая близкая подруга. Она — твоя крестная мать, и она хочет увидеть тебя. Я выдохнула. — Сюзанна была в ярости, когда я уезжала в Стенфорд. С чего бы ей захотелось меня увидеть? — Потому что ты вернулась, дорогая. Знаешь ли ты, — спросила она с большим волнением, чем я слышала в последнее время, — что Брайс недавно закончил Бут? У нет степень МВА и он начал работать в Монтегю. Мимоза взбунтовалась в моем желудке. Конечно, он работал в Монтегю. Один из многих недостатков Брайса был в том, что он поклонялся земле, по которой Алтон ступал, всегда, и, как ни странно, Алтон всегда был внимателен к нему. Я всегда предполагала, что это было потому, что моя мама попросила его об этом. Она никогда не смогла бы дать Алтону сына, а у Брайса не было отца. Муж Сюзанны оставил её, когда Брайс был ещё ребёнком. Нет сомнений в том, что он не справился с давлением от женитьбы на Кармайкл. Эта фамилия никогда не была так престижна, как Монтегю, но в свое время была близка к ней. Его уход был просто скандалом для наших аристократов маленького городка. Я не знала ничего из этого, пока не стала старше. Я просто знала, что мисс Сюзанна, мать Брайса, и моя мать часто были вместе, а это означало, что Брайс и я были вместе. Мы были друзьями, почти как брат и сестра, пока в один прекрасный день не перестали ими быть. — Я не знала об этом, — ответила я честно. — Я думала, что вы двое продолжаете общаться. — Нет. Я перестала отвечать, и он перестал звонить. Я не знала наверняка было ли это правдой. Я перестала отвечать, и я не могла видеть, звонил он или нет. Челси убедила меня заблокировать его звонки и сообщения, и изменить настройки конфиденциальности на Facebook. Она помогла мне понять, что я не смогу преобразиться в Алекс с неофициальным женихом Александрии, душащим меня. — Хм. Это забавно, — пробормотала моя мать. — Почему? Почему это забавно? Наши мастера появились и сели на стульях возле наших ног. Я знала правила поведения. Я знала, что наш разговор был по существу поставлен на удержание. Тем не менее, я попробовала еще раз. — Почему? — Он знает все о тебе. В то время, как наши мастера принялись за работу, мой разум скользнул назад, когда мне было четырнадцать лет, а Брайсу — шестнадцать. Мы были близки всю нашу жизнь, и он сказал, что заметил изменения во мне. Он был прав. Маска Монтегю тянула меня вниз. Он решил проводить больше времени со мной. Его ухаживания начались достаточно невинно, но каждый раз мне становилось всё более и более неуютно. Там, где когда-то мы бы держались за руки, как друзья, с прояснением его намерений, все было по-другому. Когда я сказала своей лучшей подруге, Милли Эшмор, что Брайс Спенсер пытался поцеловать меня, вместо того чтобы поддержать меня, она сказала, что мне повезло, и она завидует. Именно тогда я поняла, как другие девочки в академии смотрят на него. В следующий раз, когда он попытался, я позволила ему. Это было похоже на поцелуй с братом, которого у меня никогда не было. Брайс не был удовлетворен поцелуем. Он хотел большего. Когда мне было пятнадцать, я нарочно позволила моей матери увидеть нас двоих вместе. Я сумела удержать внимание Брайса на поцелуях и легком петтинге, но каждый день был борьбой. Я подумала, что если моя мать увидит нас, она скажет ему остановиться. Она скажет мне остановиться. Не знаю, что я думала; наверное, что она поведет себя по-матерински. Она не сделала ничего из того, что я ожидала. Вместо этого она улыбнулась, и ушла прочь. Позже она пришла ко мне и рассказала, как они с мисс Сюзанной счастливы. Несмотря на то, что Брайс был на предпоследнем курсе академии, я клянусь, моя мать и мисс Сюзанна начали строить свадебные планы. Не в буквальном смысле, но они делали комментарии о наследнике Монтегю и Кармайкл. Когда Брайс окончил академию, он решил пойти в Дюк, несмотря на то, что его приняли в Принстон. Дюк был ближе. В течение двух лет он ездил туда и обратно, в Саванну, на каждый школьный танцевальный вечер или семейное празднество. Не то, чтобы я просила его; он просто делал это. Я не могла бы встречаться с кем-либо еще, даже если бы я хотела. Каждый в Саванне знал, что я девушка Брайса Спенсера. Когда настала моя очередь подавать заявления в колледжи, Брайс стал давить на меня, чтобы я попробовалась в Дюк. Я сделала это, и я была принята. Я никогда не забуду тот день, когда сказала ему, что переезжаю в Калифорнию. Он вышел из себя. Я никогда не видела его таким. Это была полномасштабная ярость Алтона, в комплекте с красными щеками и воплями. По его словам, я все испортила. Он планировать сделать мне предложение, когда мы будем вместе в Дюке. У него даже было кольцо. Впервые, мой друг детства и первый парень меня напугал. Я убежала в свою комнату и закрыла дверь. На следующий день он пришел с цветами, чтобы отпраздновать мое поступление в Стэнфорд, как он сказал моей матери. Позже он извинился и заставил меня пообещать, что мы будем оставаться на связи. Я обещала, но мы этого не сделали. Тогда откуда он знал всё обо мне? Пока мы ехали на заднем сиденье, и Брэнтли вёз нас на обед, моя мать потрогала один из моих длинных каштановых локонов, заставив его отпружинить от моего плеча. — Твои волосы выглядят прекрасно. Эта прическа намного больше тебе подходит, чем та ужасная, когда ты их убираешь назад. Посмотри, как они обрамляют твоё лицо. Я воздержалась от качания головой и послала ей улыбку, сквозь сжатые губы. К сожалению, я понимала, что она думала, что только что похвалила меня. Я согласилась на педикюр, маникюр и прическу. Я не дала сделать макияж. Всего лишь время обеда. Мне не нужно, чтобы меня накрасили до совершенства для кафетерия. — Ты будешь выглядеть сногсшибательно сегодня на этой вечеринке по случаю твоего возвращения домой. — По случаю моего возвращения домой? Я думала, ты говорила, что это, чтобы отпраздновать мой выпускной? — Это одно и то же, разве ты не согласна? Нет. Я не согласна. — Кого еще ты пригласила на это празднование? — О, — сказала она, пренебрежительно махнув рукой, — Несколько человек. Конечно, я пригласила Милли Эшмор и ее родителей. Она не может дождаться встречи с тобой. Я уверена, ты знаешь, что она помолвлена с этим молодым человеком, которого она встретила в Эмори. Его фамилия Петерсон. Я действительно не много знаю об этой семье. Они владеют винным бизнесом. Кажется, это я слышала. Я сжала крепче зубы. Это будет ад. — Твои дядя с тётей будут там, — продолжила она. Хотя Милли и я когда-то были лучшими друзьями, наша история не закончилась так же счастливо, как мамочки и мисс Сюзанны. У меня были границы. Жесткие границы. Мысль о моих жестких границах привнесла столь необходимую улыбку на мое лицо. — Я знала, что ты будешь рада увидеть их, — сказала она, неправильно истолковав выражение моего лица. — Они были разочарованы тем, что не смогли приехать на твой выпускной. Я могла бы возразить относительно того, что Гвендолин и Престон Ричардсон были моими тётей и дядей. Гвендолин была сестрой Алтона и, следовательно, не имела отношения ко мне. Но если бы я это сделала, это было бы «колким комментарием», коих моя мама попросила меня не делать. Так что я просто подумала об этом. — Уверена, так и было. Патрик тоже будет там? Если Гвен и Престон были бы моими тетей и дядей, то их сын Патрик был бы моим двоюродным братом. Он был единственным Фицджеральдом, который мне на самом деле нравился. Мы потратили много дней и ночей, обзывая бредом собачьим родительский испорченный кодекс социального статуса. — Нет. Ты же знаешь, что он сейчас живет в Нью-Йорке.