Часть 2 из 47 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Жизнь в ее роли была начата с чистого листа, без внутренних демонов и скелетов в шкафу. Мне представилась редкая возможность переделать себя в ту, кем я хотела быть, и я это сделала.
Когда Алекс росла, у нее было все, что она хотела. Она была трудолюбивой ученицей, и у нее был пример того, кто отказался жить в ловушке, созданной именем Монтегю. Прямо перед моим отъездом в Саванну, после того, как мама поделилась со мной секретом, я нашла смелость сделать то, что никогда не была в состоянии сделать она сама.
Однажды ее муж Алтон отправился из города по каким-то делам, и в тот вечер она стала мне реальной мамой. Эту ночь я не забуду никогда. Она даже выглядела по-другому. Вместо ее привычной дизайнерской одежды, она вошла ко мне в комнату в шортах и футболке. Я даже не знала, что у нее в гардеробе может быть нормальная одежда. Она стянула волосы в конский хвост и была практически без макияжа, когда постучала в дверь моей спальни. Стук был такой слабый, что за музыкой я практически не услышала его.
Этот звук меня не потревожил, ведь я знала, что Алтон уехал, и знала, что уйду прежде, чем он вернется. Когда я выглянула из-за двери, то чуть не ахнула. Аделаида Монтегю Коллинз Фицджеральд выглядела как моя сестра, а не мать. Она смотрела на меня своими большими голубыми глазами со смесью любви и сожалений. В свои восемнадцать единственное, что я хотела, чтобы она ушла, но я не смогла сказать ей это.
Было что-то завершающее той ночью. Хотя ни один из нас не решился это сказать, мне кажется, она поняла, что я не планирую возвращаться. Иногда я задаюсь вопросом, как много она знала?
Вместо того, чтобы сказать что-то, я открыла дверь и пригласила ее в свой хаос. На моей кровати лежали чемоданы, ящики комодов были открыты на разных уровнях, в то время как двери гардеробной широко распахнуты. Она не повысила голос, не начала меня вразумлять, чего я совсем не ожидала. Вместо этого она грациозно села на край кровати и спросила, может ли она помочь.
Однако годы секретов и сожалений моментально захлестнули нас, но все исчезло, когда я выслушала ее откровения. За один вечер мы стали больше, чем просто мамой и дочерью. Мы стали друзьями. Время пролетело, пока мы упаковывали чемоданы, смеялись и плакали. Она рассказывала, как гордится, что я еду в Стэнфорд. Не тем, что меня туда приняли, что было, само собой, достижением, а тем, что я уезжаю. Она призналась, что ее родители не хотели, чтобы она уезжала. Ведь она была последней из Монтегю. И хотя она и не мужчина, на нее свалилась ответственность продолжения рода. Путь, который видели мои дедушка с бабушкой, сделал ее главной целью — не получение образования, а поиск человека, достойного роли ее мужа. Естественно, это должен быть тот, кто понимал ценность их наследия.
В ту ночь в моей комнате, она не делала ничего особенного, просто вспоминала хорошее о моем отце. Она говорила, что он был добрым, уважаемым бизнесменом и человеком, которого одобрял мой дед. Я была в старшей школе, когда поняла, что мама никогда не упоминала слово «любовь». Не говорила о чувствах к моему отцу или к Алтону. Один раз она упомянула о любви, когда напомнила мне, что Рассел Коллинз — мой папа, любил меня.
Я помню, как впервые она признала, что хочет другой жизни. Она призналась, что, когда была в моем возрасте, то хотела покинуть Джорджию и найти жизнь вдали от поместья Монтегю. Крепко держа мои руки, со слезами на ее голубых глазах, она сказала мне, чтобы я не совершала ее ошибок. Уезжала и открывала для себя мир за пределами Саванны.
Всю мою жизнь, мне говорили, что активами Монтегю не управляли от имени моего отчима, Алтона Фитцджеральда, и так как я Коллинз, в один прекрасный день я смогу занять свое законное место. Это было то, что моя бабушка, дедушка и мама сказали мне, когда я была достаточно взрослой, чтобы запомнить, что я наследница престижного имени. Так как во время поездки за город мой отец погиб в автокатастрофе, когда мне было всего три года, я не могу вспомнить, что он говорил мне о будущем.
В конце августа во второй половине дня, выйдя из самолета в Сан-Франциско, я решила сделать то, что моя мать никогда не могла — открыть для себя жизнь не Александрии, а Алекс. Небо было ободряюще голубое. Впервые в моей жизни мне показалось, что тучи, которые маячили вокруг поместья Монтегю, не могли достать меня. На западном побережье я могла дышать.
Будто бы почти в девятнадцать лет у меня произошло возрождение, я оставила Александрию позади и стала Алекс Коллинз. Так как мое обучение было оплачено моим трастовым фондом, ни имя Монтегю, ни Фитцджеральд не вызывали ассоциации с новой мной. Я полагаю, что, если кто-то начал бы копаться в моем прошлом, оно могло быть раскрыто, но никому не нужно было этого делать. С финансовой стороной вопроса мне помогла справиться юридическая фирма моих дедушки и бабушки. Даже сейчас, когда я поднимаюсь в стеклянном лифте отеля «Дель-Мар & Спа», только юридическая фирма «Гамильтон и Портер» в курсе моего местонахождения. Ведь именно они спонсировали нашу поездку. Мама и ее муж в этом участия не принимали.
В течение четырех лет я могла жить, как хочу, без чьих-либо указаний. Я создала идеальную личность с настоящими личностными гранями. Я отпустила призраков прошлого и обнаружила, что жизнь может мне предложить много чего еще. Хотя Алекс отличалась от Александрии, я иногда задавалась вопросом, была ли хоть одна из них действительно мной.
Кто я?
Может быть, в течение одной недели я смогла бы жить без давления моей старой или новой жизни. Может быть, я могла бы воспринимать жизнь, как это делали другие, как Челси, полностью отвязаться от монстров моего прошлого и устремлений будущего. Александрия Чарльз Монтегю Коллинз была моей идеальной защитной оболочкой.
Алекс Коллинз имела будущее и восходящую карьеру. А Чарли? в течение одной недели хотела бы увидеть, какой жизнь может быть без прошлого и будущего.
— Смотри… нет, не надо, — прошептала Челси, когда она прикрыла губы краем модного журнала, а солнцезащитные очки, закрывавшие глаза, осмотрели палубу вокруг большого бассейна.
— Как я могу смотреть и не смотреть? — спросила я игриво, потягивая клубнично-манговый коктейль.
— Видишь вон тех парней?
— Ты сказала мне не смотреть, — напомнила я ей. Тем не менее, я видела их. Было трудно, невозможно, не смотреть. Клиенты эксклюзивного курорта были прекрасны. Ведь курорт ориентирован на состоятельных людей, и те потратили много денег, чтобы поддерживать свою безупречность.
— Взгляни мельком.
Когда я повернула голову, то поймала взгляд мужчины, примерно нашего возраста. Загорелый, светлые волосы, и смотрел в нашем направлении, даже не притворяясь, что смотрит в другое место. Спустив на нос солнцезащитные очки, он выглянул из-за оправы, поднял брови и улыбнулся. Его ухмылка на сомкнутых губах была дерзкой и уверенной.
Моим первым побуждением было спрятать загоревшиеся глаза, но я почувствовала, как мои щеки порозовели, и в этот момент вспомнила свою миссию. Это моя неделя жизни, чтобы делать то, что Алекс не стала бы делать, а Александрия не могла.
Опустив свои очки, я вернула ему ухмылку.
— Вот черт, — прошептала я. — Он идет сюда.
Почти выронив свой журнал, Челси устроилась повыше в шезлонге.
— Я сказала взгляни, а не пригласи его к нам.
У меня не было времени ответить, прежде чем мистер Загорелый Сёрфер и его не менее привлекательный друг были у изножья наших шезлонгов.
— Привет, мы не видели вас двоих здесь раньше, — сказал мистер Сёрфер.
— Мы приехали вчера вечером, — ответила Челси.
Второй парень протянул руку.
— Привет, я Шон, а это мой пронырливый друг, Макс.
— Я Челси и это… — она посмотрела в мою сторону, — …это Чарли?.
Макс поднял бровь.
— Вы не похожи на Чарли?, которых я когда-либо встречал.
— Чарли? с ударением на «и».
Он сел на краю моего лежака.
— Ну, «Чарли? с ударением на и», вы хотели бы выпить?
Я повернулась к своему наполовину заполненному стакану с коктейлем.
— У меня есть, спасибо. К тому же, сейчас еще даже не полдень. Не рановато для выпивки?
Шон рассмеялся.
— Мы же на отдыхе, и, если вы еще не слышали, здесь всегда около пяти.
Челси спустила ноги с шезлонга и протянула руку Шону.
— Я слышала это, и с удовольствием бы выпила.
Я старалась не переставать улыбаться, когда Макс опустился на недавно освободившееся место Челси. Я любила Челси, но играть на поле с мужчинами ради выпивки и всего остального было ее специальностью. Почему я не поняла, что взять ее на эксклюзивный курорт было бы, как взять ребенка в магазин сладостей?
— Мы отлично проводим время. Спасибо, что спросила, — сказал Макс с насмешкой.
— Ох, простите. Я просто думаю о своей подруге. Как вы уже поняли, ей трудно заводить новых друзей.
Он склонил голову на бок, его загорелый торс буквально впитывал солнечные лучи, а длинные ноги растянулись на шезлонге.
— Держу пари, у вас нет проблем с выбором друзей.
— Я думаю, что только один из нас должен остаться здесь.
Он поднял руку к груди.
— Вы раните меня! Сначала вы не слушаете моих слов, а потом опускаете меня до второго класса.
— Второго класса?
— Ну, знаете, когда возникают проблемы завести новых друзей.
Я покачала головой.
— Я сомневаюсь, что у вас когда-то были с этим проблемы. Дело в том, что на этой неделе мы должны были быть только вдвоем. Наши пути скоро разойдутся. И я думала, что она могла бы, я не знаю, пошляться со мной больше, чем только на завтрак.
— Куда ты уезжаешь? Или она?
— Мы вдвоем уезжаем. Лучше ты расскажи мне о себе.
— О, — сказал Макс, — Я понимаю, мы с тобой скрытные. Я думаю, у тебя есть парень… — он посмотрел на мою руку, — … Нет кольца. Так что пока нет жениха. Но есть кто-то оттуда, куда ты собираешься вернуться домой.
— Не угадал.
— Ты начинающая актриса, и через неделю у тебя большие съемки.
Я рассмеялась.
— Два промаха. Еще один и ты…
— Выбыл.
Макс и я обернулись к глубокому баритону, звучавшему неподалеку от мистера Сёрфера. Тогда солнце светило непосредственно за ним, и источник голоса был частично скрыт тенью. Но когда мой взгляд задержался, позволяя глазам привыкнуть, у меня сбилось дыхание. Мужчина рядом с нами был высоким и смуглым, с широкими плечами, которые бросали тень на нас обоих. Он не был так молод, как Макс, но опять же, не был и стар. Чем дольше мы сидели в оцепенении, тем больше была видна пульсирующая вена на его шее. Этот мужчина был явно не в восторге от Макса.
Мы ничего не говорили, и он повторил: — Ты выбыл.
— Простите? — спросил Макс. — Кто ты, черт возьми, такой?
Я опустила очки и продолжила оценивать один из самых совершенных образов мужчины, который когда-либо видела. Маленькие капельки воды стекали с его коротких темных волос и блестели на фоне кобальтового синего неба. Было еще одно свидетельство его недавнего купания: капли, которые покрывали его пресс, и мокрые плавки, прильнувшие к его мощным бедрам…