Фирлес оглядел наряд приятеля. Такие вещи по пути не купишь. Костюм был сшит специально для Вишеза. И выглядел в нем друг чертовски хорошо. Хотя едва ли Фирлес когда-нибудь в этом признается. – На тебе костюм. Вишез оглядел его с головы до ног. – А ты голый. Фирлес пожал плечами. – А ты пришел слишком рано. Так что на себя пеняй. Он пригласил друга внутрь тесной квартирки. Из мебели здесь имелся только лежавший на полу в спальне подержанный матрас. Никаких комнатных растений. Никаких личных вещей. Даже грязной кофейной кружки в раковине и то не стояло. Нельзя было даже пошутить, что это место выглядело так, будто Фирлес только что переехал, потому что в таком случае в углу пылилась бы пара картонных коробок. Но в углу было пусто. Фирлес исчез в спальне и вернулся с черным виниловым чехлом для костюма. Вишез оглядывался по сторонам. – Мне нравится, как ты обставил это место, – пошутил он, обводя пустую комнату рукой. Фирлес пропустил подколку мимо ушей. – Не могу поверить, что ты надел костюм, – проворчал он вместо этого. – Единственный повод надевать костюм – это свадьба или похороны. И даже тогда он будет выглядеть немного не к месту. Он расстегнул чехол, в котором оказался взятый словно из комиссионки мятый костюм на двух пуговицах с тонким черным галстуком. При виде такого сокровища Вишез приподнял бровь. – Я так понимаю, у тебя нет другого костюма, который не выглядит так, словно ты украл его у продавца поддельных жетонов астральных врат в туалете казино? Фирлес ухмыльнулся, залезая в костюм. Он быстро завязал галстук и ослабил его на шее, затем закатал рукава пиджака выше запястья, чтобы скрыть тот факт, что костюм был ему мал размера на три. Каким-то образом он умудрился сделать так, что этот мятый прикид из дешманской лавчонки выглядел не хуже, если не лучше, наряда, который был тщательно, вплоть до последнего стежка, сшит специально для Вишеза. Фирлес повернулся к другу и ухмыльнулся. – Кто сказал, что я его украл? * * * Вишез вел машину, крепко держа руль обоими руками. Он аккуратно давил на педаль газа, стараясь не превышать предельную скорость. Не включил радио. Не произнес ни слова. Фирлес никогда не видел его таким сосредоточенным. Он знал, как много для его друга значило это задание. Впервые за два года они получили возможность доказать Додду и остальным членам «Красного дракона», что им можно доверить что-то поважнее, чем закатывание трупов в дорогие ковры. Но Фирлес знал, что здесь кроется что-то еще. А точнее, кто-то, на кого Вишез отчаянно пытался произвести впечатление. Его отец. Калибан. Бизнесмен, известный по всей Солнечной системе своими бездонным кошельком и широкими связями. Однако никто не мог сказать наверняка, каким именно бизнесом занимался этот человек. Одни говорили, что он торговал оружием. Другие – что он специализировался на приобретении незарегистрированной недвижимости для тех преступных организаций, которым требовался такого рода актив. Но что поражало Фирлеса больше всего, так это то, что даже Вишез понятия не имел, чем занимается его отец – был ли тот продавцом яблок с Земли или примой в балетной труппе Тарсис-Сити. Вишез долгие годы пытался расспросить отца о его деле в надежде, что однажды он сможет к нему присоединиться. В конце концов, какой ребенок не мечтает о том, чтобы к названию предприятия его отца добавилась приписка «и сын»? Но Калибан каждый раз резко осаживал его. Казалось, отцу нравилось унижать своего отпрыска, раз за разом повторяя, что тот никогда не станет достаточно умен или талантлив, чтобы управлять семейным бизнесом. – Ты водишь как моя бабушка, – пошутил сидевший рядом Фирлес. Вишез покрепче сжал руль. – У тебя нет бабушки. – Я не знаю своей бабушки. Чувствуешь разницу? Я сирота, а не инопланетянин. Фирлес сунул руку вниз, вытащил титановый чемоданчик, который вручил им Додд, и положил себе на колени. Внимательно изучил запорные механизмы по обе стороны ручки. Они были цифровыми, для каждого требовалась собственная трехзначная комбинация. Фирлес нажал на плоскую клавиатуру. Она была почти незаметно встроена в поверхность. Фирлес нажал несколько цифр. Чемоданчик протестующе запищал. Вишез бросил на приятеля удивленный взгляд: – Эй! Ты чего творишь? Фирлес не обратил на окрик внимания. – Как ты думаешь, что здесь? Наличные? Бриллианты? Золотые слитки? Он попробовал ввести новый трехзначный код с каждой стороны. Чемоданчик снова громко запищал. Неправильно. – Что ж, это, очевидно, не «1–2–3» и не «0–0–0». Но мне кажется, я уже близок к правильной комбинации. Вишез быстро выхватил кейс из рук Фирлеса и перекинул на заднее сиденье. Затем с прищуром взглянул на друга. В его глазах кипел гнев. – Соберись, Фирлес! Фирлес ухмыльнулся. – Мне нравится, когда ты произносишь мое имя. Ты сразу становишься таким… серьезным. – Я всегда серьезный. – Говно вопрос, папаша, – огрызнулся Фирлес. – Слушай, я соберусь, если ты немножко расслабишься. Нельзя входить в заведение Слейд так, словно тебе гребаный флагшток воткнули в задницу. Да, это наша первая работа. Но она-то этого не знает. И если мы хотим наладить отношения с крупнейшим наркоторговцем по эту сторону Юпитера, то должны вести себя так, будто уже миллион раз это делали. Вишез обдумал его слова. Потом сдался: – Ну, хорошо. Фирлес выдохнул. – Спасибо. На мгновение воцарилась тишина. Древний лимузин вибрировал, проезжая мимо небоскребов центра Тарсиса, мимо лабиринтов из полированного стекла и сверкающей стали, которые простирались так далеко и так высоко, как только хватало глаз. А затем Фирлес ухмыльнулся. Опять эта неотразимая ухмылка. – Думаешь, Слейд свободна? Вишез с такой скоростью повернулся к другу, что позвонки захрустели. – Фирлес, богом клянусь… * * * В финансовом районе хватало закусочных. Большинство было высококлассными заведениями для гурманов, где ломтики биомяса подавались с одним-единственным гарниром – клубящимся дымом от сухого льда. Но это местечко с красным матерчатым навесом перед входом, на котором простым шрифтом было написано «Анджели», выглядело словно реликвия с Земли. Освещение тут было дерьмовое. Столовое серебро потускнело. Алкоголь разбавляли водой. И все же люди съезжались сюда со всей Солнечной системы. Некоторые – чтобы высказать свое почтение Слейд, но большинство – чтобы отведать единственный деликатес, который значился в меню и который не могли достать даже самые именитые закусочные, – говядину. Настоящую говядину, а не выращенную в лаборатории. А если вы подаете настоящую говядину, то всем плевать на старый навес, освещение и столовые приборы. Дверь с громким скрипом закрылась за их спинами. В ресторане стояла тишина – для посетителей час был слишком ранний. Друзья стояли в дверях, понятия не имея, куда идти или как найти Слейд. – Ну и как я должен вести себя так, будто миллион раз уже это делал, если я понятия не имею, что мы вообще должны делать? – прошептал Вишез на ухо Фирлесу. Тот лишь отмахнулся. – Просто повторяй за мной. Он подошел к барной стойке, которую методично протирал пожилой бармен в подтяжках и галстуке-бабочке. Он даже не потрудился оторваться от своего занятия, когда Вишез и Фирлес встали перед ним. Фирлес прочистил горло. Бармен продолжил протирать стойку. – Я… то есть мы… мы ищем Слейд. Бармен поднял взгляд и посмотрел на Фирлеса. Затем перевел взгляд на Вишеза. Оценил их безупречные костюмы. Он не произнес ни слова. Да ему и не требовалось. Его взгляд говорил красноречивее любых слов: «Да эти парни – сраные любители». Он покачал головой и указал в заднюю часть ресторана на угловую кабинку, освещенную лишь стоявшей на столе маленькой лампой. – Спасибо, – кивнул ему Фирлес. Друзья направились к кабинке, пройдя мимо пары занятых столиков, за которыми пожилые состоятельные завсегдатаи неторопливо смаковали говядину. Фирлес повернулся к Вишезу и прошептал: – Похоже, это ночная смена. Вишез больно ткнул его в ребра, словно бы говоря: «Да соберись ты наконец!» Фирлес закатил глаза. Слейд ждала их за столом. Ее волосы были коротко, почти наголо острижены, за исключением небольшого элегантного ирокеза, окрашенного в блонд. Пальцы были унизаны кольцами, которые выглядели так, словно их украли у королей и императоров всех времен, – смесь рубинов и изумрудов в массивных, тщательно отполированных оправах. Но гвоздем программы был череп из чистого золота, который она носила на среднем пальце. Потертый, с царапинами по краям. И, если присмотреться повнимательнее, на нем можно было разглядеть засохшие пятна крови. Слейд никогда не чистила этот перстень. Она хотела, чтобы любой, кто сядет за этот стол напротив нее, знал, на что она способна. Окинув явившуюся парочку долгим взглядом, Слейд улыбнулась. И указала на места напротив себя. – Присаживайтесь. Фирлес и Вишез подчинились без колебаний. Старые виниловые сидения затрещали под их задницами, когда они скользнули в кабинку. Усевшись, друзья уставились на Слейд, которая в ответ просто подняла бровь. Вишез кивнул ей, затем повернулся к Фирлесу. Прочистил горло. Фирлес вопросительно уставился на него. Пробормотал еле слышно: