– Ты задаешь слишком много вопросов. – Кочевник улыбнулся, а затем обратился к Вишезу: – А ты – слишком мало. Вишез потихоньку хлебал коричневую жидкость. – Как долго ты здесь живешь? – Много лет, – ответил кочевник, продолжая помешивать в котелке. – Я не помню, как я сюда приехал. Или пришел. Я просто нахожусь здесь. Моя цель – помочь заблудившимся путникам обрести свой путь. – Подождите, вы что, живете здесь все это время просто на случай, если кто-то пройдет мимо? – уточнил Вишез. – Нет никакого случая, – возразил кочевник. – Есть только судьба. Люди, которые бродят по этой пустыне, оказались в ней не просто так. Вишез усмехнулся от абсурдности слов кочевника. – Да ну? И по какой же причине судьба забросила меня на борт корабля, который потерпел крушение посреди пустыни? – Чтобы я залатал дырку в твоем плече, – как ни в чем не бывало ответил индеец. – После того, как ты поговоришь со своей матерью, разумеется. Вишез напрягся. – Что, черт возьми, вы имеете в виду? – Сам посмотри. – Кочевник указал на землю слева от Вишеза. Вишез медленно повернул голову… и обнаружил сидящую рядом с ним мать в простом свитере и джинсах, с поседевшими волосами. Она была такой простой и теплой. Так непохожей на своего мужа. На ее лице отражался свет от костра. Она улыбнулась Вишезу. – Привет, милый. Вишез глазам своим не верил. На мгновение ему показалось, что у него галлюцинации. А может, он уже умер. Любой из этих вариантов имел больше смысла, чем его мать, неожиданно материализовавшаяся из воздуха посреди пустыни. – Мама? – Знаю, много лет прошло, – сказала она. У Вишеза на глазах навернулись слезы. Его губы задрожали. – Но это невозможно. Ты же… – Мертва? – Она закончила за него фразу и пожала плечами. – В каком-то смысле да. А в каком-то – нет. К сожалению, я узнала, что это возможно, только после того, как для меня все уже закончилось. Хотела бы я знать это до того, как сделала свой выбор. Тогда я задержалась бы здесь еще немного. Ради тебя. – Я так скучаю по тебе, мама, – произнес Вишез. По его лицу ручьем текли слезы. – Я знаю, милый. Ну и в передрягу ты попал, да? Вишез пристыженно кивнул. – Ну да. – Это не твоя вина, – заверила его мать. – Ну да, ты заходишь слишком далеко. И ты делаешь ошибки. Но в том, кем ты стал, отчасти виновата я. Я никогда не должна была отпускать тебя в то место. Но твой отец настаивал, а я была слишком слаба. Я сражалась с собственными демонами, которых не могла победить. Но мне следовало бороться, сын мой. Я должна была бороться за тебя. Хотела бы я загладить свою вину перед тобой. Вишез впитывал ее слова. Он так долго хотел их услышать! Но потом ему пришло в голову кое-что еще. – Пожалуй, ты можешь это сделать. Могу я задать тебе вопрос? – Все что угодно, милый. Вишез взял ее за руку. – Меня пытался убить один человек. Он сказал, что все из-за того, кто я такой. Ты знаешь, что это значит? Его мать сделала глубокий вдох. – К сожалению, я не могу ответить на этот вопрос. Он касается только тебя и твоего отца. Вишез крепко сжал ее руку. – Меня и папы? Что это значит? Мама, пожалуйста! Мне нужно знать! От этого зависит моя жизнь. Она уставилась в огонь. Ее глаза наполнились слезами. – Жаль, что меня не было на той фотографии. В тот день я единственный раз видела его улыбку. Там должны были стоять четыре человека. Не три. – Что за фотография? Какие три человека? – отчаянно спрашивал Вишез. Она нежно погладила его по щеке. – Я люблю тебя, милый. Хотела бы я сделать для тебя что-то еще. И с этими словами она исчезла, растворилась в пустынном воздухе. Вишез глазам своим не верил. Или разуму. Он медленно повернулся к Фирлесу и кочевнику, которые продолжали как ни в чем ни бывало сидеть вокруг костра. – Что это? Синтетический кролик? Очень вкусно, – проговорил Фирлес с полным ртом мяса неизвестного происхождения. Вишез склонил голову набок. Фирлес уже задавал этот вопрос. И он точно знал, что сейчас ответит кочевник. Он беззвучно повторил ответ вместе с ним. – Животное – это Земля. Он здесь, чтобы мы его съели. Такова его роль. Точно так же и у каждого из нас есть своя роль. Но животное предназначено для того, чтобы мы больше не испытывали голода. И за это я ему благодарен. Всерьез испугавшись, Вишез перебил их: – Ребята, вы это видели? Фирлес продолжал жадно есть. – Видели что? – Моя мама, она прямо… – Вишез указал на пустое место рядом с собой. – В смысле она была прямо здесь, рядом со мной. – Твоя мама была… где? – переспросил Фирлес, прищурившись. Он начинал немного беспокоиться за друга. Вишез указал на пустое место, где она только что сидела. – Вот. Прямо здесь. Клянусь. Фирлес переглянулся с кочевником. – Мне кажется, ты сегодня слишком долго был на солнце, приятель. Возможно, тебе следует немного отдохнуть. Завтра нам предстоит долгий путь. Вишез медленно кивнул. – Знаешь, может, ты и прав. Я просто прилягу здесь. Всего на несколько минут. Вишез медленно откинулся назад. Поплотнее завернулся в плетеное одеяло и посмотрел на небо. И прямо в этот момент на нем ярко вспыхнули падающие звезды. Вишез мягко улыбнулся. – Здравствуй, мама… И провалился в сон. * * * – Эй, приятель! Приятель, просыпайся! Приятель… – раздался чей-то голос. Глаза Вишеза распахнулись. Он прикрыл их рукой, щурясь от утреннего пустынного солнца. Над ним стоял мужчина. Его голос, как и кожа, был грубым и обезвоженным. Рядом с ним парило похожее на тележку из супермаркета транспортное средство на воздушной подушке, до краев набитое обломками металла и выброшенной электроникой. Это был старьевщик, мусорщик, который бродил по пустыне в поисках любого подвернувшегося хлама. – Где… ух… где это я? – поинтересовался Вишез. – Ваш корабль потерпел крушение, – объяснил мусорщик, указывая на лунного прыгуна. – Тебе повезло, что ты вообще жив. Никогда не видел, чтобы в такой катастрофе кто-нибудь выжил. Вишез лихорадочно сел. Лунный прыгун все еще дымился и истекал топливом. Примерно в тридцати метрах от него на земле лежал Фирлес. Точно в таком же состоянии, как он его нашел. – Невозможно, – прошептал Вишез. – Я видел, как твой корабль разбился. Пролетел прямо надо мной. Я всю ночь сюда добирался. Не возражаешь, если я загляну внутрь, посмотрю, не осталось ли там чего ценного?