– Ты хочешь сказать, – вмешался в разговор инспектор Лямотт, – что он был чему-то рад? Но чему? – Это удивительно! Жюльен Фабр выглядел счастливым… А еще он вдруг сказал мне: «Прекрасная ночь, чтобы умереть!» – И это не заставило вас что-то предпринять? – Нет, он же был таким шутником… * * * Вошли люди с носилками и спросили, могут ли они унести тело. Жестом комиссар Барде дал согласие на это и пробормотал сквозь зубы, но достаточно громко, чтобы его услышали: – Что за странная идея – покончить жизнь самоубийством в участке… И тем более – в моем кабинете. Начальство в Марселе устроит истерику! Мишель Луазон решил воздержаться от комментариев по поводу этих эгоистических соображений и отвернулся, чтобы понаблюдать за уносом тела своего соседа. И тут он вдруг обратил внимание на одну деталь: – На нем очки? – Да, действительно! – констатировал его друг инспектор Лямотт. – И у него чернила на пальцах? – Да, я уже отметил это в отчете. – То есть он оставил сообщение, чтобы как-то объяснить этот свой поступок? Нашли письмо или записку? – Нет. Двое мужчин унесли тело. Мишель Луазон начал осматривать помещение. – Вам так интересно в моем кабинете? – А вас, господин комиссар, это беспокоит больше, чем то, что Жюльен Фабр умер? По пути к выходу он повернул голову к письменному столу и увидел там мелькающий маленький оранжевый диод. – Комиссар? – Что там еще? – Это вы включили компьютер? – Нет. Я только что приехал. Ведь я с сегодняшнего дня должен был находиться в отпуске, а тут – такое… – Но он работает. – Должно быть, я забыл выключить его прошлым вечером… Я спешил, видите ли… Я должен был быть сегодня у свекрови в Кассисе, на берегу моря… Представляете, старушка готовит фуа-гра как никто другой… – Я рад за вас, господин комиссар! Не возражаете, если я проверю? – Проверите что? – спросил Жорж Барде, погруженный в воспоминания о своих тихих семейных радостях. – Ваш компьютер. Можете нажать на пробел! Комиссар был явно раздражен происходящим и этим зазнайкой, который вдруг решил разыгрывать из себя специалиста из Скотленд-Ярда под тем лишь предлогом, что его сосед счёл нужным приехать и покончить с собой на его столе. Этот Жюльен Фабр был тем еще… Министерство просто навязало ему его несколько лет назад. Комиссару этот Фабр никогда не нравился, хотя, по правде говоря, ему никогда не приходилось жаловаться на его работу, но Фабр был молчаливым и, когда его служба заканчивалась, он тут же исчезал. Почему, черт побери, он вернулся ночью в участок, чтобы наложить на себя руки? – Смотрите! Прибор включился. На экране появилось сообщение, выполненное черными буквами на синем фоне. – Вот то, что мы искали: «Нет больше сил бороться. Жизнь надоела. Причин тому много». Лаконично и так на него похоже! – заключил инспектор Лямотт, нажимая клавишу «Print Screen». Комиссар Барде выглядел очень довольным. У него имелось вещественное доказательство. – Дело закрыто! – объявил он. – Я до сих пор не могу в это поверить. – И все-таки вам придется это сделать. Прощайте, старина Луазон, и примите мои соболезнования. Со вздохом облегчения комиссар Барде проследил за тем, как выходит Мишель Луазон. Этот парень определенно раздражал его. На самом же деле, он принимал на себя всю агрессию, которую комиссар невольно испытывал к Жюльену Фабру. * * * Мишель Луазон попытался привести в порядок свои мысли. Его целью теперь должны были стать поиски преступника. Он попытался вспомнить тот день, когда он встретил своего соседа в пивной «Химера». Жюльен Фабр, в противоположность его изнуренному настроению последних месяцев, был совершенно расслаблен. Настроение в пивной у всех было приподнятое, а некоторые посетители уже выглядели изрядно подвыпившими. Они с Жюльеном Фабром давно приятельствовали. Несколько смущаясь, Луазон протянул Фабру футляр. И, словно извиняясь, он сказал, что это всего лишь ручка. Просто так, дружеский подарок. Жюльен поблагодарил его словами «это хорошо, посмотри, что стало с моей» и показал свои пальцы, измазанные синими чернилами. Затем он сунул новую ручку в нагрудный карман. Потом разговор пошел о жизни, и Мишель Луазон заметил: – Никогда не видел тебя таким. – Я на грани, старина, я на грани! – Что такое? – Мне кажется, я нахожусь у цели, и если я не смогу довести дело до конца, я рассчитываю на то, что ты его закончишь. – Что я должен закончить? – Ты скоро все поймешь. А сегодня – просто прекрасная ночь, чтобы умереть! Что же касается тебя, то следи за некрологами, старина! Каждое слово, сказанное Жюльеном Фабром, всплывало в памяти Луазона. Ему же тогда на миг показалось, что его сосед просто смеется над ним. * * * Несколько лет назад дело о массовых преступлениях буквально поставило полицию на уши. Семь молодых женщин ушли из жизни, и никто не нашел ни малейшей причины. Убийца был аккуратным: ни следов, ни отпечатков. Он не был идентифицирован, по крайней мере, не был отмечен как сексуальный преступник. Дочь Жюльена Фабра оказалась одной из первых жертв. С этого дня ему оставалось только найти ее убийцу. Он собрал большое досье, в котором подробно рассказывалось о полицейском расследовании. Газетные статьи были точны и хорошо документированы. Дело в том, что одна журналистка шаг за шагом следила за действиями полиции. Увы, она стала последней жертвой. Мишель Луазон был в курсе этого дела. Они с Жюльеном Фабром проводили долгие вечера, обсуждая его, перелистывая страницы досье в поисках намека, который мог бы подсказать им новые пути. * * * Мишель Луазон закрыл глаза, и его охватило беспокойство. Этот поиск, который он в свое время принимал за интересное упражнение для мозгов, оказался роковой реальностью. Искать в одиночку убийцу своей дочери мог только Жюльен Фабр. Наступила ночь. Частный детектив Луазон был охвачен сомнениями – слишком много вопросов роилось у него в голове. Ему нужно было обсудить это с кем-то. И у него мелькнула мысль, что его соображения могут заинтересовать прессу. Он позвонил в местную газету, и его без особых проблем соединили с главным редактором. Оказалось, что тот знает Жюльена Фабра. – Несколько лет назад мы очень заинтересовались целым рядом преступлений. Мы неплохо поработали тогда, но с тех пор я потерял его из виду. А что с ним? – Полиция считает это самоубийством, но я склоняюсь скорее к убийству. – Убийству? А расследование начато? Могу я с вами встретиться, инспектор? – Нет, нет, я не полицейский. Я просто один из его друзей. – Я не понимаю. Почему вы позвонили мне? – Комиссар Барде не желает выслушивать мои доводы, предположение об убийстве в его кабинете его не очень-то устраивает. И я подумал, что пресса…