* * * Через несколько дней я узнала, что Иэн, Питер и остальные члены команды, присланной защищать британского посла в Македонии в связи со вспышкой насилия в стране, стали «лучшими друзьями» Джоанны. Она нежно называла их «британскими телохранителями» и все время клялась, что, несмотря на свой внешний вид, они были остроумными, забавными и мягкосердечными гигантами. Я предположила, что причина ее очевидного заблуждения крылась в том, что Джоанна проводила очень мало времени с теми, кто хоть как-то мог говорить на нашем языке. Посла вызвали в Лондон, и неожиданно освободившиеся от работы телохранители пригласили нас с Джоанной выпить в расположенный в грязном центре Скопье «Ирландский паб», в прошлом – известное место встреч англоговорящих. На Иэне был довольно причудливый наряд в стиле участника подросткового ансамбля, а его волосы были стильно уложены при помощи геля. Однако сам он сидел хмуро уставившись в окно. До этого я не встречала человека, чье лицо, когда он был в дурном расположении духа, приобретало бы столь оригинальное выражение. Мне пришлось пересмотреть свой изначальный вывод относительно того, что в Канзасе его избили бы за попсовый вкус в одежде. Нужно было быть либо очень уверенным в себе, либо очень глупым или сидеть на стероидах, чтобы полезть в драку с этим угрюмым качком. Поэтому я была шокирована, когда Джоанна, несмотря на явно скверное настроение Иэна, весьма игриво его обняла. Однако лицо Иэна просветлело, и он поцеловал Джоанну в макушку ее блестящих каштановых волос. Подойдя к бару, я заказала рюмку водки. – О, позволь мне за тебя заплатить, – любезно предложил Иэн, встав у меня за спиной. Еще одна вещь, которая, как сказала Джоанна, нравилась ей в британских телохранителях. Они никогда не позволят тебе самой заплатить за выпивку. Настоящие джентльмены. – Не стоит, спасибо, – ответила я. У меня перед глазами вновь встала картина того, как он касался своими идеальными губами ее волос. «А ты сегодня чем занималась?» – «Да ничем особо». – «Хорошо, должно быть». Мы уже успели выпить несколько бокалов и съесть несколько тарелок восточноевропейского варианта фаршированной картошки под майонезом, когда Джоанна сказала: – О, глядите! Это же Эдди. – Кто такой Эдди? – спросил Иэн, покосившись в сторону, в которую она указывала. – Мой албанский поставщик наволочек и гигиенических салфеток. Я скоро вернусь. Послав нам воздушный поцелуй, она схватила свой бокал с вином и ринулась через зал, вопя «Эддииии!». – Она здесь каждую собаку знает, не так ли? – сказал Иэн. Проследив за Джоанной взглядом, он теперь наблюдал, как она обнималась со смуглым мужчиной на другом конце бара. – Я называю это связями. Посмотрев на меня, Иэн спросил прямо: – Они просто друзья, как думаешь? – Отвяжись! Это не твое дело! Мой ответ ему, похоже, не понравился. Опустив глаза на свой телефон, он начал набирать сообщение. Впрочем, это не помешало ему продолжать говорить: – Она покупает товары на черном рынке и предлагает взятки полицейским. Тебе это не кажется опасным? – Она заботится о беженцах, у которых ничего нет. – Ладно. Значит, я один за нее волнуюсь. Он посмотрел на меня, и его взгляд был откровенным и вызывающим. – Я – ее лучшая подруга, – сказала я. – И думаю, что у нее все в порядке. – Забудь, – снисходительно произнес Иэн, нахмурившись. Остальные телохранители разбрелись по пабу, болтая с македонскими девушками, так что я осталась наедине с Иэном, который теперь полностью меня игнорировал, с сумасшедшей скоростью набирая сообщения под столом. Я, в свою очередь, тоже старалась относиться к нему с таким равнодушием, на какое только была способна. Однако по прошествии десяти минут его пальцы все так же продолжали стучать по кнопкам, и я не смогла больше сдерживаться. Кашлянув, я спросила: – Ты что, отправляешь кому-то инструкции, как обезвредить часовую бомбу? – Нет, – немедленно ответил Иэн, словно я задала ему совершенно рутинный вопрос. – Это было вчера. Его лицо расплылось в улыбке, после чего он вновь устремил взгляд в телефон. – Бред, – произнес Иэн, покачав головой и наконец убрав мобилку в карман. Он взглянул на Джоанну, которая теперь пила с группой затянутых в кожу мужчин, однако в следующее мгновение вновь повернулся в мою сторону и посмотрел мне прямо в глаза. Его взгляд был долгим, при этом я свой не отвела. Наконец Иэн прервал тишину, вежливо спросив: – Полагаю, я так и не узнаю, откуда ты. – Из Соединенных Штатов. Из Канзаса. – Из Канзаса? – громко переспросил Иэн. Похоже, он был поражен, словно я сказала ему, что мой папа был еще и моим дедушкой, а саму меня вырастили луговые собачки. – Да, из Канзаса. – А это не там жила злая ведьма и все время случаются торнадо? – Это было в «Волшебнике Страны Оз». – Точно! И еще там была хорошенькая девчушка. В белых носочках и с косичками? – Дороти. – А вы с Джоанной всегда носите эти брюки и тяжелые ботинки? Я не говорю, что это плохо. Ничуть. Но вы бы выглядели просто чудесно в аккуратненьких платьицах, как у Дороти. Я не знала, что на это ответить, и потому решила пойти к Джо, которая, похоже, гораздо веселее проводила время в компании албанского короля подпольных торговцев гигиеническими салфетками. – Подожди! – крикнул мне вслед Иэн. – Прости меня. Я смотрел «Волшебника Страны Оз», наверное, где-то в семилетнем возрасте, так что для меня было вполне нормально влюбиться в Дороти. И тебе однозначно не нужны ни синее платьице, ни носочки. – Спасибо. – А вот косички тебе бы пошли. Развернувшись, я смотрела на него разинув рот. Посмеиваясь, он криво улыбался. Что-то в нем определенно было. Ямочка на подбородке. То, как он подмигивал. – Садись, – сказал он, похлопав по стулу, с которого я только что встала. – Я закажу тебе большой бокал ужасного македонского вина, а ты расскажешь мне что-нибудь о том месте из «Волшебника Страны Оз», откуда ты родом. Идет? * * * После двух бокалов вина я наклонилась вперед и призналась: – По правде говоря, я до смерти хотела убраться из Медоуларка. – Серьезно? – До смерти. Мне довелось попутешествовать с бабушкой, так что я знала, какой шанс упускаю. Я на полном серьезе основала в нашей школе клуб международного обмена, чтобы провести шесть месяцев в Испании. Иэн громко рассмеялся, и я заметила, как Джоанна резко повернула голову от своих собеседников к нам. – Мы жили в захолустье далеко к югу от Канзас-Сити. И вот в жизни наступает день, когда ты просыпаешься и понимаешь, что устал от одних и тех же лиц, из года в год ежедневно мелькающих в школе, от «4-Эйч», от посиделок у костра и тренингов «Четыре шага к успеху». Иэн постучал себя по подбородку. – Я знаю, что такое посиделки у костра, и имею отдаленное представление о школе, но остальное меня озадачило. – «4-Эйч» – это своеобразный клуб занятых в растениеводстве, разведении скота, ремесленничестве и фольклоре жителей с ежегодными привилегиями для их членов, вроде ярмарки «4-Эйч». Ярмарку рекламируют как настоящий карнавал для всей семьи, однако в реальности это просто очень вонючая выставка скота, во время которой этот самый скот жрет и гадит в своих стойлах дни напролет. – Ну разве не чудесно? – Да? А под этими навесами мальчишки и девчонки в кепках Stetson, джинсах фирмы Lee, ковбойских сапогах и клетчатых рубашках смывают из шлангов дерьмо животных друг с друга. – Оригинально! Получается, фестиваль полностью посвящен дерьму? – Нет, не совсем. Еще есть конкурсы. «Лучший кукурузный початок». «Самая большая репа». «Корова года».