– Почему он сразу не порвал с ней? – настойчиво спрашиваю я, как будто причиной моих страданий сейчас является не Дом, а Джо. Как будто это он виноват во всем безобразии. Он бросает на меня измученный взгляд, потирая костяшками пальцев свой подбородок. – Хочешь знать правду? – Уж будь так добр, раз начал. – Так как Дом с самого раннего детства привык, что ему в жизни все сходит с рук, так вот – до самой последней минуты он считал, что способен получить все и сразу. Пока на твоем пальце не засверкало его кольцо, ты не верила в себя, вот он и хотел все держать наготове. Кажется, одна его часть всегда будет любить Сару. Она подорвала его судьбу, когда переехала в Йемен. А ему просто нужен был… – …человек без карьеры, плотного графика и огромного жизненного багажа. Кто-то, кого он мог бы превратить в ту женщину, которая ему на самом деле нужна, – договариваю я за него, пока горечь не заполняет все пространство у меня во рту. А ведь именно я и подходила под эти параметры для Дома. С самого начала я была той отстраненной от мира девушкой, встретившейся ему при странных обстоятельствах. Девушкой, у которой нет ни семьи, ни друзей, ни жизненных ориентиров. Я не бежала ни от какой опасности. Не боялась сотворить что-то грандиозное в своей жизни и при этом не приобщать его. Он водил тебя на занятия по гончарному мастерству, – мысленно насмехаюсь я над собой. – Потому что знал, что вылепит и придаст тебе такую форму, какую хочет видеть сам. Кажется, будто в этом помещении стало не хватать воздуха. И в городе в целом. Что уж говорить про целую вселенную. – Как только он преклонил колено в гостиной мамы и папы, я понял, что он все же определился. – Джо так сильно сглотнул, что его кадык вздрогнул. Сейчас он выглядит таким сломленным, что у меня нет сил продолжать ссориться. На самом деле, Джо прав, он не виноват. Ну и что, что он знал обо всем? Будь я на месте Джо, я бы и сама не стала сдавать своего брата, что бы он там ни натворил. Мы с Сарой все это время состязались. Старое против нового. И теперь до меня, наконец, дошло, почему Сара посоветовала Дому зайти на Craigslist те пару месяцев назад, когда Локи заявился к нему на балкон. Потому что в тот момент она и сама была там, в его квартире. Джо повернулся к Белинде. – Ну так когда мы услышим хоть что-нибудь о моем брате? Белинда вложила закладку в свою книгу в твердом переплете. – Новая информация поступит, как только освободится один из врачей, проводивших операцию, мистер Грейвс. – Спасибо за ваше ничего, – бормочет Джо. – Отсутствие новостей – тоже хорошая новость. – Я потираю свой лоб. – Если он мертв, то и повлиять на что-то мы уже не сможем. Последнее слово будто вспыхнуло между нами, и мы оба смотрим друг на друга, широко раскрыв глаза. Сара вернулась в регистратуру, надев свежий халат, защитную маску и все остальное, что носят хирурги. Она минует двери, ведущие в операционную, даже не удосужившись взглянуть на нас. – С ним ведь все будет хорошо, так ведь? – спросила я. Джо берет мою руку и молча сжимает ее. Ответ на мой вопрос – в его прикосновении. * * * Джемма и Брэд приезжают в больницу прямо в пижамах и одинаковых домашних тапочках. Вслед за ними и двое полицейских. По их словам, водитель грузовика, сбивший Доминика, – сорокалетний отец троих детей из Бостона. Он успешно прошел тест на алкогольное опьянение и не превышал скорость. Как утверждают очевидцы, Дом рухнул с тротуара на бордюр как раз в тот момент, когда грузовик совершал правый поворот. К несчастью, Дом пострадал не только от удара, но и волочился по тротуару, пока грузовик завершал поворот. Сара еще не покидала операционную. От других врачей, оперирующих его, нет никаких вестей. Такое ощущение, что мы застряли в одном из кругов ада Данте. Возможно, даже в самом последнем – круге предательства. – Пойду принесу всем кофе, – говорю я Грейвсам, прежде чем удалиться в небольшой кафетерий на другом конце этажа. Я нервничаю и не могу сосредоточиться. Еще я хочу позвонить папе и Ренну и сказать им, как сильно я их люблю. Что я не воспринимаю их как данность. Хочу лишь сказать о том, насколько мне жаль, что я такой паршивый человек. Что с этого момента я буду вести себя менее паршиво. Не существует стопроцентной гарантии, что мы доживем до завтра. Надо действовать сегодня. Пока я дожидаюсь четырех чашек кофе и пирожных, которые никто не собирается есть, я отправляю Норе коротенькое сообщение о том, что случилось с Домом. Я рассказала ей, что второпях оставила Локи внутри его же переноски. Прошу ее выпустить кота оттуда и проследить, чтобы его туалет был чистым и чтобы у него была вода и еда. После этого Нора сразу же написала мне, что крайне сожалеет и переживает за меня и что они с Кольтом уже едут к нам домой, а также просила держать ее в курсе событий. Работающая в кафетерии женщина дает мне поднос, чтобы я могла отнести кофе и выпечку. Я медленно возвращаюсь в зал ожидания. Торопиться не имеет смысла. Складывается ощущение, что хирурги так никогда и не выйдут из операцонной палаты. На часах уже пять утра, а мы до сих пор не знаем, как там Дом. Меня пугает то, что мне становится даже как-то комфортно пребывать в неопределенности. Это состояние для меня даже предпочтительнее, чем осознание того, что Дом не выживет. Чем ближе я подхожу к залу ожидания, тем отчетливее слышно, что там происходит какая-то перепалка. Если вдруг Сара устроит сцену из-за моей помолвки, я начну кричать. Грейвсы совершенно не заслуживают такого хаоса. Но когда я толкаю двери плечом и вижу двух измученных врачей, опустошенную Сару и безжизненных Джо и Брэда, я понимаю, что произошло. Джемма сидит на полу и рыдает навзрыд. Поднос выскальзывает у меня из рук. На мои ноги хлещет раскаленная жидкость, но я ее не чувствую. Брэд и Джо поворачиваются ко мне лицом. Они что-то говорят мне, но я их не слышу. Все перед моими глазами расплывается и темнеет. Пятясь назад, я спотыкаюсь. Иду прочь из этого мира. О нет. О нет. О нет. Все вокруг звучит так мутно, словно я плыву под водой. Не могу расслышать их, но это даже к лучшему. Я разворачиваюсь и начинаю бежать. По крайней мере, пытаюсь так сделать. Я как детеныш жирафа, делающий свои первые шаги: мои ноги переплетаются, я падаю на пол. Сзади на меня наваливается еще одно тело. Его тяжесть кажется до ужаса знакомой. Он обхватил все мое тело руками. Его губы касаются моего уха. – Тише, тише. Я с тобой. Отпусти все это. Я бросилась на пол. Стучу по нему ногами, плачу, кричу. Устраиваю истерику. Ногтями вцепилась в собственное лицо. Не знаю, как долго продолжается вся эта сцена. Но через некоторое время я теряю последние силы. Я обмякла в его объятиях. Он по-прежнему держит меня в своих руках. – Нам нужно пойти к Джемме, – бормочу я, захлебываясь слезами. Больше всех всегда страдает именно мать. Джо встает и протягивает мне руку. Я беру ее, всхлипывая. И вот мы вместе входим в нашу новую реальность. Реальность, в которой нет Дома. Глава 20 Следующие несколько часов мы решили провести вместе в таком оцепенении, словно только что пережили конец света. Под «мы» я имею в виду Джо, Брэда, Джемму, Сару и меня. Мы с Сарой на протяжении всего разговора редко общаемся, но когда это случается, то не язвим друг другу. Мы обе измучены и преисполнены отчаяния. На фоне такой огромной штуки, как жизнь, любая измена считается всего-навсего мелочью. И что такого, что Дом выставил нас обеих идиотками, пускай его даже нет рядом, чтобы мы могли как следует на него наорать? Обижаться на него уже кажется чем-то лишним, и жгучая боль уже утихает по сравнению с той, которую я испытываю от его потери. Джо отвозит нас в квартиру Дома, где я завариваю всем чай. Сара разрезает таблетку успокоительного ножом, затем дает одну половинку Джемме, а другую – Брэду. Также она предлагает нам с Джо что-нибудь, чтобы снять напряжение, но мы оба отказываемся. Джо запирается в спальне Дома и делает пару звонков. Я не знаю, что сейчас чувствовать. Без понятия, что и думать. Мне страшно обрабатывать в голове все, что здесь происходит. Джемма, Сара и я в гостиной пьем чай. По всей видимости, Дом просто потерял сознание, рухнув прямо под колеса движущегося транспорта. Наверное, он слишком вымотался, что даже на ногах не стоял. Я всегда беспокоилась о том, что Дом не высыпается. Сара считает необходимым заполнить тишину, поскольку она доктор и присутствовала в последние часы его жизни. – Он ничего не чувствовал. – Сара подносит кружку к губам, позволяя горячему пару создать над ними конденсат. – Совсем ничего. Он пострадал от проникающей травмы черепа. В результате столкновения часть его черепной коробки вонзилась в мозг. Ему, конечно, изрядно досталось. Он не понимал, что происходит. Я знаю, эта новость вас не особо утешает, но я подумала, вам стоит знать. – Так почему же все заняло несколько часов? Я про операцию, – спрашиваю я. Она смотрит на меня, удивленная тем, что я с ней заговорила. Ее взор устремляется на мое обручальное кольцо, и слезы снова наворачиваются на ее глаза. В смущении я спрятала руку под бедро. Она прочистила горло. – Он скончался не сразу. Мы пытались остановить кровотечение и установить степень повреждения разорванной ткани мозга. – То есть даже если бы он и выжил, то… – Джемма прижимает к носу скомканную салфетку. Кое-где на ее влажных щеках и губах прилипли кусочки салфетки, но никто ничего не говорит. – Рассуждаете верно, – мягко произносит Сара, протягивая руку, чтобы коснуться колена Джеммы. – Реабилитация длилась бы очень долго, и, хотя это не входит в мою компетенцию, я бы сказала, что последствия травмы мозга были бы катастрофическими. Он бы не смог жить так, как раньше. – Спасибо, Сара… Спасибо за разъяснения, – благодарю я ее. В какой-то степени это успокаивает. Понимать, что Дом был избавлен от тяжелой участи пребывать в длительной коме. Джемма окончательно срывается, берет обе наши руки и говорит: – Мне так жаль, девочки. Я прекрасно понимаю, как вам, наверное, сейчас тяжело сидеть вместе в одной комнате. Хочу сказать, что то, как вы вдвоем справляетесь с этой непростой ситуацией, лишний раз подтверждает, почему Дому было трудно определиться с выбором. Мы с Сарой испуганно переглянулись. Наверняка ей тоже не нравится, когда о ней отзываются, как о паре облегающих портков. Мое отношение к Саре никак не связано с моей любовью к Дому, а, скорее, связано с тем, что она лично не подозревала о моем существовании и поэтому не делала мне ничего плохого. – Все в порядке, – отрывисто говорит Сара. – Сейчас это уже не имеет значения. Мы все любили Доминика. Наконец, Джо выходит из комнаты Дома и рассказывает Джемме и Брэду о всяких предстоящих бюрократических делах. Он положил руку мне на плечо. – Позвони кому-нибудь из близких. Я не выпущу тебя отсюда, пока не удостоверюсь, что о тебе есть кому позаботиться. Хоть я и боюсь сейчас брать трубку, я понимаю, что это необходимо. Я достаю свой телефон и запираюсь в комнате Дома. При одном только его запахе на меня накатывает новая волна слез. Здесь все еще витает запах его постели, лосьона после бритья, его белья для стирки, да и жизни в целом. Просто нереально осознавать, что больше я его не увижу. Осознавать, что его запах выветрится, а его вещи будут упрятаны или отданы в добрые руки. Что его тело больше не будет таким теплым, сильным и полным жизни. Перед тем как позвонить Норе, я набираю папе, уверенная, что он точно не возьмет трубку. Но с чего он должен ее взять? За последние шесть лет для него я была лишь дерьмом, а не дочерью. Но, возможно, у родителей имеется шестое чувство, потому что в этот раз он не только ответил на мой звонок, но еще и ответил почти сразу же, со второго гудка. Прежде чем я успеваю сказать себе, что все в порядке и вполне нормально просто взять и повесить трубку. Это я уже пробовала.