Почувствовав на себе взгляд Зигги, я вцепился в салфетку и принялся планомерно рвать ее на мелкие клочки. – К чему этот суровый тон, Уильям? Я шумно выдохнул. – Он что, не видел, что я сижу рядом? Этот козел прямо навис над тобой. Что за придурок. – Когда принимал мой заказ? – спросила она, смерив меня озадаченным взглядом. – Действительно, что за каналья. – Двусмысленность, – пояснил я. – Несомненно, ты в курсе, что это такое. – Несомненно, ты шутишь. – «Крепкая штучка за барной стойкой, которая не даст тебе уснуть хоть всю ночь»? Похоже, тут до Зигги наконец-то дошло. Ее губы сложились крохотной буковкой «О», а затем она ухмыльнулась: – Разве не в этом смысл нашего маленького проекта? Внести в мою жизнь побольше двусмысленностей? Бармен, вернувшись, поставил перед нами напитки и лихо подмигнул Зигги, прежде чем удалиться. – Наверное, – проворчал я, пригубив пиво. Зигги выпрямилась и повернулась на стуле лицом ко мне. – Не то чтобы мне хотелось сменить тему, но прошлой ночью я смотрела порнушку. Закашлявшись, я поставил стакан с пивом прямо на закругленный край барной стойки, после чего мне пришлось поспешно ловить его, чтобы все пиво не вылилось на меня. Несмотря на это, часть выплеснулась мне на колени. – Боже, Зигги, ты вообще не фильтруешь слова, – сказал я и схватил груду салфеток, чтобы промокнуть брюки. – Разве ты не смотришь порнушку? Смерив взглядом стопку с виски, я поспешно опустошил ее и только потом признал: – Конечно, смотрю. – Так что же странного в том, что я ее смотрела? – В том, что ты ее смотрела, ничего странного нет. Но странно начинать с этого разговор. Я просто… мне все еще надо привыкнуть к этому. До начала проекта «Горячая цыпочка» я знал тебя как маленькую сестренку-ботанку. А теперь ты… женщина, которая уменьшила грудь, женщина которая смотрит порнушку и развивает теории о восстановлении девственной плевы. Приходится перестраивать восприятие. «А кроме того, ты кажешься мне практически неотразимой», – подумал я. Зигги отмахнулась от меня и заявила: – В любом случае возник один вопрос. Я покосился на нее краем глаза. – Да? – Женщины в самом деле издают все эти звуки в постели? Я замер, начиная расплываться в широкой улыбке. – Какие звуки, Зигги? Девочка, кажется, не понимала, как толсто я ее троллю. Закрыв глаза, она прошептала: – А вот такие: «Ох, ох, Уи-и-илли, мне нужен твой член» или «Сильнее, сильнее, о боже, трахай меня, большой папочка»… и так далее. Ее голос стал грудным, мягким, и я с ужасом почувствовал, как мой член напрягается. Снова. – Э-э, некоторые да. Она расхохоталась. – Но это же смешно! Я подавил улыбку. Меня совершенно обезоруживала ее природная самоуверенность даже в той теме, о которой – как я подозревал – она имеет весьма смутное представление. – Может, им действительно нужен мой член. Разве тебе не хотелось бы желать кого-то так сильно, что тебе был бы нужен его член? Зигги втянула сквозь трубочку солидную порцию холодного чая, размышляя над вопросом. – Вообще-то да. Кажется, мне никогда не хотелось кого-то так сильно, чтобы умолять. Печеньку? Да. Пенис? Нет. – Похоже, это была офигительная печенька. – Так точно. Рассмеявшись, я спросил: – Какой же фильм ты смотрела? – Э-э… Она подняла глаза к потолку – не покраснев, не смутившись ни на секунду. – «Неутомимые новички»? Что-то в этом роде. Там куча девчонок из колледжа занималась сексом с кучей парней. Вообще-то это было довольно впечатляюще. Я замолчал, и мои мысли потекли в весьма странном направлении: от сокурсниц по колледжу до Зигги в лаборатории, Дженсена, надеявшегося, что она обзаведется новыми друзьями, бармена, пытавшегося закадрить Зигги прямо у меня под носом, и к моему все еще эрегированному члену. – О чем ты думаешь? – спросила она. – Да так, ни о чем. Зигги поставила на стойку стакан с чаем и, крутанувшись на стуле, уставилась на меня. – Как это вообще возможно? Как мужчины могут говорить, что они ни о чем не думают? – Ладно, тогда так: я не думаю ни о чем существенном, – пояснил я. – Мы обсуждаем порнушку, и ты даже не думаешь о сексе? – Странно, но нет. Я думаю о том, какая ты милая и наивная. И пытаюсь понять, на что подписался, когда обещал тебе помочь разобраться с технологией романтических отношений. Я опасаюсь, что превращу тебя в самую ранимую секс-бомбу за всю историю нашей планеты. – И ты думал сейчас обо всем этом? Я кивнул. – Ого. По-моему, это что-то существенное. Ее голос стал тише и мягче. Примерно так она говорила, когда изображала из себя порноактрису, но сейчас и слова, и эмоции были подлинными. Но когда я оглянулся на Зигги, она смотрела в окно. – Хотя я не милая и не наивная, Уилл. Я понимаю, о чем ты, но вообще-то я всегда была как бы одержима сексом. В основном его физиологическим аспектом. Почему что-то для одних работает, а для других – нет. Почему кому-то нравятся одни виды секса, а кому-то другие. Дело в анатомии? Психологии? Или наши тела действительно настолько по-разному устроены? И все в таком ключе. Я в самом буквальном смысле не знал, что на это ответить, поэтому просто пил пиво. Я никогда не задумывался о таких вещах, предпочитая пробовать все, чего хотела каждая конкретная женщина, но мне понравилось, что Зигги размышляет об этом. – Но в последнее время я, кажется, начинаю понимать, что нравится мне, – призналась она. – Это занимательно, но сложно без возможности испытать на деле. Следовательно, порнушка. Она сделала большой глоток и с улыбкой взглянула на меня. Если бы Зигги сказала мне что-то в этом роде две недели назад, я бы почувствовал неловкость за нее и решил, что не следует так открыто признаваться в своей неопытности. Но теперь я обнаружил, что мне хочется сохранить в ней это качество, хотя бы немного. – Не могу поверить, что поддерживаю этот разговор, но… Меня беспокоит, что после просмотра порнушки у тебя создастся ложное впечатление о том, каким должен быть секс. – Почему? – Потому что секс, который показывают в порнофильмах, довольно далек от реальности. Зигги со смехом спросила: – Ты имеешь в виду, что у большинства мужчин предмет в штанах мало похож на упаковку «Принглс»? На сей раз я сумел не поперхнуться. – Да, в том числе. – Я занималась сексом раньше, Уилл. Просто он был довольно однообразным. Порнушка – неплохой способ выяснить, что заставляет мой колокольчик звенеть, если ты понимаешь, о чем я.