– Ты удивляешь меня, Зигги Бергстрем. Несколько долгих секунд она медлила с ответом. – Ты же знаешь, что меня зовут не так. – Я знаю. Но я зову тебя так. – Ты всегда будешь звать меня Зигги? – Возможно. Это тебя раздражает? Она пожала плечами и снова развернулась лицом ко мне. – Может, немного. Я о том, что это прозвище больше мне не подходит. Так зовут меня только родные. А не, скажем, друзья. – Я не считаю, что ты ребенок, если именно это тебя беспокоит. – Нет, дело не в этом. Все когда-то были детьми, а потом выросли и научились быть взрослыми. У меня же такое ощущение, что я всегда знала, как быть взрослой, но только сейчас учусь быть ребенком. Может, Зигги – это мое взрослое имя. Может, я хочу немного раскрепоститься. Я ущипнул ее за ухо, и, пискнув, она отпрянула. – Так ты начинаешь раскрепощение с просмотра порнушки? – Именно так. Тут она уставилась на мой профиль. – Можно спросить у тебя кое-что личное? – Тебе вдруг понадобилось разрешение? Зигги захихикала и толкнула меня в плечо. – Я серьезно. Я отставил свою опустевшую пинтовую кружку и посмотрел Зигги в глаза. – Можешь спрашивать меня о чем угодно, если купишь мне еще пива. Она подняла руку, что немедленно привлекло внимание бармена. Ткнув пальцем в кружку, Зигги сказала: «Еще один “Гиннесс”», – и повернулась ко мне. – Ты готов? Я обреченно пожал плечами. Подавшись вперед, Зигги спросила: – Мужчинам действительно так нравится анал? Я на секунду зажмурился, сдерживая смех. – Это просто называется аналом. Речь не о самом анальном отверстии. – Это правда? – повторила она. Вздохнув, я потер руками лицо. Стоило ли вообще углубляться с ней в эту область? – Наверное? В смысле, да. – Так ты занимался этим? – Ты серьезно, Зигги? – А ты не думал, во что… Я поднял руку. – Хватит. – Ты даже не знаешь, что я собиралась сказать! – Знаю. Я знаю тебя, Зиггс. Так что абсолютно точно представляю, что ты собиралась сказать. Состроив гримасу, она снова развернулась к телевизору над баром. На экране «Никс» добивали «Хит». – Мужчины умеют просто отключать мозг. Я этого не понимаю. – Значит, у тебя еще не было такого секса, ради которого стоило бы отключить мозг. – По-моему, вы отключаете мозг даже ради весьма посредственного секса. Рассмеявшись, я признал: – Возможно. Но, смотри, вот ты пообедала мидиями. Это же как… жилистое, непрожевываемое морское дерьмо. Но если бы ты вдруг решила отсосать мне, я не стал бы думать о том, что ты недавно проглотила мидии. Я заметил легкий румянец, выступивший на ее щеках. – Ты стал бы думать о моих исключительных способностях по части минета. Я вылупил глаза. – Я… что? Покачав головой, Зигги рассмеялась. – Видишь? Я еще ничего не сделала, а ты уже лишился дара речи. Мужчины так примитивны. – Твоя правда. Парни готовы засунуть член в любую дыру. – В любую трахабельную дыру. Развернувшись к ней, я выдавил: – Что? – Ну, не каждая дыра подходит для траха. Есть, к примеру, нос. Или ухо. – Ты явно не слышала вещицу «Человек из Нантакета». – Нет. Моя наивная пери сморщила нос, и я загляделся на ее веснушки. Сегодня губы Зигги казались особенно красными, хотя она была без косметики. Просто они… раскраснелись. – Все это слышали. Крайне непристойный лимерик. – Это ты мне говоришь? – Она ткнула себя пальцем в грудь, и я изо всех сил попытался не смотреть туда. – Меня ты вряд ли испортишь каким-то стишком. Вместо ответа я процитировал: – Жил-был человек в Нантаке?те. С багром, самым длинным на свете. Сам сосал у себя, бесконечно любя, да и ухо держал на примете[3]. Зигги в упор уставилась на меня. – Это… вообще-то мерзко. Мне понравилось, что ее первая реакция была именно такой. – Что конкретно? То, что он сам себя ублажал, или секс в ухо? Не удостоив вниманием мой вопрос, Зигги поинтересовалась: – А ты бы сам себе отсосал, если бы мог? «Ни за что на свете, – собирался ответить я, но потом задумался. – Если бы это было возможно, я бы попробовал хотя бы разок, чисто из любопытства». – Наверное… – А проглотил бы?