— Эбби! — доносится мне в спину. — Завтра у нас ужин вместе с мистером Боуманном. Нужно выбрать платье. — Я уже выбрала. — Уверена, что оно подходящее для такого случая? — настаивает Стенли. Оказывается, у него замашки домашнего тирана. Он хочет контролировать всё, включая цвет и фасон платья своей будущей жены, но при этом потрясающе безразличен к тому, что творится у меня на душе. — Платье выглядит невероятно дорого. Оно понравится всем, даже твоему новому знакомому с громким именем! Глава 26. Мерзавец — Доброе утро, мистер Боуманн. Доброе? Ни хрена подобного… Вчера я проверился в клинике. Я делал процедуры стерилизации несколько лет назад. Оказывается, она прошла не очень удачно. Все эти семь лет я был плодоносящим. Радует только то, что я трахаюсь всегда в презервативе. Сделал исключение лишь дважды — и оба раза для Эбигейл. Первый раз — в притоне Кита. Она была девственницей. Я не стал натягивать гондон. Второй раз — вчера. Мне сильно хотелось ощутить эластичность её киски не через резинку. И вот результат… Я, блять, могу стать отцом. Разумеется, Эбби выпьет средство экстренной контрацепции, но её слова о том, что несколько лет назад она залетела от меня, не дают мне покоя. Я всё проверил. Она сделала аборт. Сразу же… Неужели я мог стать папашей? Как Ченс? Представляю младенца на своих руках. Своего младенца, которого не стало. Мне становится так хреново, как будто я падаю с высоты птичьего полёта и разбиваюсь в лепёшку, потом снова поднимаюсь, опять падаю и становлюсь месивом. И так без конца… — Доброе утро, мистер Боуманн! — повторяет управляющий. Улыбка на лице управляющего компанией моего папаши очень широкая. Я начинаю всерьёз опасаться, что его рожа вот-вот треснет. — Сегодня вы рано! Грегори Уайт отпускает в мою сторону ещё одну улыбку — шире и неискреннее предыдущей. — Да, сегодня я рано. И завтра появлюсь в это же время! — цежу сквозь зубы, заходя в кабинет отца. Здесь настолько сильно всё проникнуто его духом, что меня тянет блевать. — Как раз об этом я хотел поговорить! — заявляет Грегори. — О чём? — уточняю я, вертя в пальцах фигурку нефритового быка, взятую со стола отца. Взвешиваю её на руке — очень тяжёлая. Идеально подходит для того, чтобы разбить прозрачный стенд, за которым выставлены многочисленные награды и благодарственные письма Адриана Боуманна. — О вашей роли в компании Боуманн. Это не займёт много времени, — убеждает меня Грегори и отходит к двери. — Предлагаю обсудить этот вопрос в моём кабинете. — Окей. Ставлю фигурку быка на место. Ещё успею всё здесь расколотить и переделать по-своему. Сейчас важнее узнать, что хочет от меня Грегори Уайт. Зайдя в свой кабинет, он жестом указывает мне на кресло и занимает место во главе стола. Поправляет немного нервным жестом волосы, тщательно пряча высокие залысины. Ему больше пятидесяти. Сколько я себя помню, мистер Уайт верой и правдой служил компании и моему отцу. — Кажется, вы о чём-то хотели поговорить, — напоминаю я. — Да, конечно! Я хотел поговорить о вашей роли в компании Боуманн. Вашего отца нет с нами уже несколько лет. Мы все скорбим по нему и воздаём должное его гению… — Прекрати лизать зад мертвецу. Поверь, ему по хрен. Ближе к делу! — Хорошо, — ледяным тоном отвечает Грегори Уайт. Он мгновенно отбрасывает в сторону заискивающий тон и деланная нервозность пропадает без следа. Он становится тем, кем был всегда — хитрым, пронырливым лисом на службе у шакала. — Речь пойдёт о том, что несколько лет назад вы отказались возглавить фирму отца. Фирма функционировала без вас, функционирует сейчас и будет функционировать в дальнейшем. За годы плотного сотрудничества мы с Адрианом создали сеть юридических фирм, успешно трудящихся в каждом штате. Мы развиваемся и не останавливаемся на достигнутом, идём по плану, намеченному Адрианом ещё при жизни. — Окей, круто. Ты хорошо трудился на благо фирмы. Но к чему ты клонишь? — Я клоню к тому, что есть вы в офисе или нет, но деньги будут поступать на ваш счёт, Мэтью. Вы появились в этом офисе несколько дней назад. Впервые за прошедшие годы. Произвели фурор своим появлением и вызвали ажиотаж заявлением, что теперь вы будете заправлять всем. — Да, так и будет. — Подумайте хорошенько, — открыто советует Грегори. — Нужно ли вам это? — Ты советуешь мне убраться с моего собственного офиса? Так, что ли? — удивляюсь я. — Несколько лет назад вам не было никакого дела до этого офиса. Только деньги… И то, — он позволяет себе усмехнуться. — Я знаю о вашем конфликте с отцом и стремлении пойти не по его стопам. Знаю, что за прошедшие годы вы не потратили ни одного доллара из сумм, регулярно перечисляемых вам. Ни одного доллара до момента, наступившего несколько дней назад. Потом вы ворвались, как торнадо, и решили поменять здесь всё. Подмять под себя. — У меня было много времени переосмыслить свою позицию — именно так сказал бы другой на моём месте. Но я скажу тебе другое. Тебя не должно колебать то, по какой причине я решил усесться задницей в кресло отца. Я — первоклассный юрист. И я решил взять управление фирмой на себя. Точка. Грегори сцепляет пальцы под подбородком и испытующе смотрит на меня. Долго. Будто хочет заставить меня отвести взгляд в сторону. Не выйдет. Грегори первым опускает взгляд на стол. Подвигая к себе пару листов бумаги. — Я предлагаю вам другой вариант, Мэтью. Деньги? Вы будете получать их и без прямого вмешательства в дела фирмы. Я рекомендую вам воздержаться от попыток управления. Это может привести к краху. Я раскачиваюсь в кресле. Справедливо, должно быть, что меня не желают видеть здесь сейчас, ведь я несколько лет обходил фирму отца стороной. Но сейчас мне потребовалось громкое имя отца, чтобы подобраться к Огонёчку и составить конкуренцию её богатому женишку. Мэтью Хилла знают в узких кругах немногие. Мэтью Боуманну каждый скажет: «Добро пожаловать в мой дом!» и широко распахнёт двери. — Краха не будет. Ты и сам это прекрасно знаешь. Ты просто не хочешь терять власть. Но рано или поздно это произошло бы. Я могу обещать тебе, что ты останешься при своей должности и не будешь стеснён в средствах. — Этого мало. — Ты возомнил себя царём горы. Но ты лишь временный «И.О». Твоё время подошло к концу! Я встаю и отряхиваю невидимые крошки с костюма. — Я предложу тебе это один раз, Грегори. Согласишься — мы будем трудиться рука об руку и сделаем эту компанию ещё более процветающей. Откажешься — я с тобой попрощаюсь в тот же миг. — Если уйду я, то за мной уйдут многие! — пафосно заявляет Грегори. — Не преувеличивай, Грег! — осаживаю его. — Да, за тобой уйдёт кто-то. Возможно, даже не один человек. Будет ли это иметь значение в масштабах компании? Может быть! Но только при условии, что за тобой двинется треть всех башковитых юристов. Но этого не будет, Грегори… За тобой уйдут только мелкие сошки и жополизы. Остальные останутся. Потому что так делается бизнес. Так строятся многомиллиардные корпорации. И если ты будешь благоразумным, то останешься. И вместе мы достигнем большего. Грегори молчал, глядя на меня волчьим взглядом. Он считал, что я — праздношатающийся мажор, который пришёл в компанию отца от нечего делать. Управляющий не хотел терять тёплое место, статус и власть. Да, власть опьяняет. Грегори уже попробовал её на вкус. Ему понравилось. — Я несколько лет управлял этой компанией. И теперь все лавры достанутся тебе? Не бывать этому! В ответ я только развожу руками: — Дело твоё. Тогда ты знаешь, что делать. Напиши заявление на увольнение по собственному желанию. Я рассчитаюсь с тобой, как полагается, и даже закачу прощальную вечеринку в твою честь. Грегори молча рванул на себя ящик стола и демонстративно принялся писать заявление от руки. Его право… Я направляюсь на выход и разворачиваюсь у самой двери. — И ещё один момент, Грег! Он отрывает взгляд от бумаг, вопрошающе глядя на меня. — Розовый или жёлтый? — Не понял. — Розовый или жёлтый колпачок на вечеринку в честь ухода? — Да пошёл ты… — цедит он сквозь зубы. — Я уйду уже сегодня и заберу с собой лучших! Ты ещё пожалеешь! — Не сомневаюсь, — фыркаю я. Вновь захожу в кабинет отца. У нас с ним были сильные разногласия в прошлом. Я не желал идти по его стопам и только в пику ему пошёл служить в федеральное бюро. Потом мой старик откинул копыта, а мы так и не помирились. Сейчас я захожу в его кабинет и уже не чувствую яростного желания разрушать что-то ещё. Моя жизнь и так не может назваться образцовой. Если я начну колотить мебель, вымещая на бездушных предметах злость на мёртвого отца, меня точно можно будет записать в психи! — Надо же. Ты действительно здесь! Я оборачиваюсь на голос постороннего. — Итан? — удивлён до предела появлением приятеля. — Что ты здесь делаешь? Глава 27. Мерзавец Наглец приподнимает уголки губ и заходит в кабинет, швыряя мне маленький букет, которым обычно кидаются невесты на свадьбах. — Поздравляю с вступлением в должность. Размочил свою целочку неприкосновенности к делам отца! — Да пошёл ты! — смеюсь, но ловлю букет. — Да, размочил.