Он не ожидал такого вопроса, но кивнул. — Видел записи. — У Зертаника остался здесь украденный пинвиум? — Да. Я нашел немного, пока ты спала. — Он мне нужен. И имена с адресами тех, кому я передала боль. Я хочу уйти, как только придет Тали. Он не мешкал. — Я все принесу. И я посмотрю, найдется ли одежда. — Спасибо, — я не могла доверять ему, но хотела. Мне было нужно. У него не было причины держать мое имя в секрете, но он так делал. Он мог отдать меня генерал-губернатору, пока я была без сознания. Но он меня спрятал. Он принес одежду и показал ванную. Дом Зертаника был роскошным, как и его кабинет. Как много он украл? Или все это было куплено на украденное? Я расплетала последние косички Целителя, когда из коридора донеслись голоса. Требовательные. Я вышла из ванной и пошла в гостиную. — …знать, где моя сестра! — вопила Тали, пока я шла. Айлин и Данэлло были с ней, но я не видела Соэка. — Ниа! — Тали подбежала ко мне, и мы обнялись, смеясь и плача. Джеатар смотрел украдкой с печальной улыбкой. Он поднял руку и почесал шею, рукав сполз, открыв длинный шрам на руке. Как на груди. Мне стало не по себе, я старалась не смотреть на него. Он говорил, что не верен герцогу. Как он получил эти шрамы? Столкнулся с басэери, как мы? — Где Соэк? — спросила я. — Воры ему не навредили? — Он в порядке, — сказала Айлин. — Он охранял комнату, как и сказал. Генерал-губернатор хочет допросить учеников и отправил солдат. Соэк сказал ему, что это сделал Светоч, — она вскинула руку и продолжила. — Нет, о тебе он не рассказал. Он обещал. — Что случилось, Ниа? — сказала Тали. — Ты пропала, когда мы пойти сбежали. А потом показался Джеатар, я думала нас схватят, но он спрятал нас, а потом раздался грохот, с потолка все падало. Они сказали, Светоч мертв! Я скривилась. — Нет времени объяснять. Нам нужно исцелить людей. — Каких? Я потащила Тали к двери. Джеатар опустил рядом с ней сумку. — Данэлло, возьми сумку, прошу. Там пинвиум. — Пинвиум? — он растерялся, но послушался. Джеатар вручил мне список. — Рыбак первый. — Спасибо, — я потащила Тали из комнаты к выходу. Данэлло и Айлин шли за нами, задавая вопросы, которые я хотела бы опустить. — Светоч мертв? — прошептала Тали. Я толкнула дверь и прищурилась в свете вечернего солнца. Как долго я спала? Часы, не меньше. — Да. — Как? Я не хотела рассказывать. Не стоило. Им было безопаснее не знать, но я хранила так много секретов, столько врала, что уже не хотела так делать. — Мне сказали, что если я не помогу им украсть Плиту, они убьют тебя и всех учеников. Вскрики. Не из-за убийства учеников, это не удивляло, а из-за кражи Плиты. Плита, полная боли, стоила не меньше пустой. Я оглянулась на Лигу вдали, за дымом ее было плохо видно. Дым был слабым, это давало надежду, что огонь почти потух. Я едва видела Лигу над крышами, но одна часть была обвалена, словно что-то зубастое откусило кусок. — Ниа? — сказал Данэлло. — Что случилось? — Хмм? О, они хотели, чтобы я опустошила Плиту, они хотели переплавить ее в брусочки поменьше. — Не понимаю, — сказала Айлин. — Как это связано с вредом ученикам? — Никак. — Ниа, — Тали выхватила руку. Она остановилась и уперла кулаки в бока. — Ради любви Святой Сэи, что происходит? Я не сдвинусь с места, пока ты не расскажешь. Я прикусила губу, но пора было им рассказать. Как я получила пинвиум. Что я сделала с Зертаником и Светочем. И правду, которую я не хотела поднимать. У меня был иммунитет к вспышкам боли. — Ниа? — спросила Тали. Я развернулась. Это будет не просто. ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ: — И я сказала ему, что буду рада опустошить пинвиум, и зажгла его, — закончила я и задержала дыхание. На улице у дома Зертаника было мало людей, никто на нас не оглядывался. Наверное, богачи все еще не выходили из-за мятежа. — Ого, — сказал Данэлло, но слишком тихо, чтобы я поняла, что он чувствует насчет этого. — Это тебя не убило? — Нет. — Так ты…? — Ага. — Ого. Айлин не была впечатлена. — Ты помогала торговцу болью мучить людей? — Нет. Я их исцеляла… — Ты давала их боль людям, зная, что это их убьет, — она смотрела на меня так, что мне стало не по себе. — Ты знала, но сделала это. Ее потрясение ранило, но она была права. Я знала, увидев, что стало с Данэлло, но сделала это. Я думала, что это другое. Было так сложно рассказать больше. — Ты хотела умереть? — потрясенно сказала Тали. — Ты собиралась оставить меня одну? Я покачала головой. — Нет! Я просто… не знаю. Я не видела другой способ остановить их, — я могла послушаться их и разбогатеть. Часть меня этого хотела. Сильно хотела жить, как раньше. Было больно признавать, но я не могла отрицать. — Так сделала бы бабушка, — сказала я. Тали надула губы, думая, как делала и мама, и кивнула. — Точно. — Думаю, она герой, — сказал Данэлло, словно бросая вызов Айлин. Он напоминал младшего брата, который просил дать ему боль папы. — Она хотела пожертвовать собой, чтобы спасти нас, как наши родители. — Данэлло, — сказала Айлин, — те люди были невиновны. — Они бы сделали это, даже если бы знали правду. Айлин скрестила руки и фыркнула. — Ты не знаешь этого. — Знаю, потому что так бы сделал я. Я заставил ее дать мне боль, потому что так она спасла папу. Я знал, что делаю, и мне было все равно, убьет ли это меня. Я все еще рискнул бы. Айлин не ответила, но ее злое лицо смягчилось, она отвела взгляд.