В то утро настроение Цин Ни было просто прекрасным. Она напевала какую-то популярную мелодию, ожидая сообщения Ван Тао с приглашением пообедать вместе в «Пицца Хат». Её пейджер завибрировал на столе. Она посмотрела на экран, но это было сообщение от судьи Линя. Цин Ни позвонила судье, и он сказал ей, что в Хэбее не подали апелляцию. Как он с Цин Ни и предполагал, ответчик, скрывая решение суда, сообщил полиции о бандитах, которые якобы украли у него овечьей шерсти на миллион юаней, нанеся при этом тяжёлые физические увечья охраннику фирмы. Судья Линь добавил, что это всё мелочи, а вот что действительно важно, так это то, что вчера в здании столичного аэропорта сотрудники разведки уезда Q задержали Ли Зонга, когда тот собирался вылететь в Японию к сыну, и доставили его в уезд Q для проверки. Хотя и первая новость стала для неё полной неожиданностью, но вот от новости, что арестовали Ли Зонга, Цин Ни просто остолбенела. Люди уезда Q были известны своим суровым нравом, для них следование закону было не больше, чем какой-то детской забавой. Ежедневно она слышала о том, каким пышным цветом там цветёт протекционизм, но так близко сама сталкивалась с этим впервые. Хотя, она подумала, ведь сейчас Ли Зонг ходатайствует о сохранении права владения земельной собственностью, а что это, если не проявление протекционизма? Одно от другого не далеко ушло. Ресторан «Пицца Хат» открылся в недавно построенном на перекрёстке десятиэтажном здании, которое стало своеобразной достопримечательностью этого маленького городка. Ван Тао сидел напротив Цин Ни с раскрасневшимся лицом и широко открытыми глазами, являя собой образец самой честности и надёжности для окружающих. Как обычно, он смотрел на Цин Ни, внимательно наблюдая за каждым движением её лица, а когда он смотрел на её губы, казалось, что его глаза вот-вот выскочат из орбит. Цин Ни понимала, что он любит её и страстно желает. Сейчас она же просто смотрела на перекрёсток за окном, на людей и машины, снующие туда-сюда, и спрашивала себя, любит ли она Ван Тао. Ответ был : «Не знаю». Внутренний голос говорил ей, что Ван Тао ей только нравится, что любви к нему она не испытывает, а Цин Ни знала, что в этом городе достаточно много мужчин проявляют к ней интерес, хотят пообщаться, снискать её расположение. А кто по-настоящему заботится о ней? Это должен быть мужчина, готовый по велению собственного сердца пожертвовать всем ради неё, даже жизнью. И такой мужчина только один, это Ван Тао. Осознав это, Цин Ни почувствовала, как её сердце наполнилось теплом, которое разлилось по всему телу горячей волной. Когда они встречались взглядами, чувство взаимной любви всё больше укоренялось в их сердцах. Ван Тао и Цин Ни ещё не определились, кто они друг другу, потому что Цин Ни была очень ответственным человеком. Этот город, без сомнения, стал для них центром их жизни и работы. Но в таком маленьком городке, где круг общения очень ограничен, начало официальных отношений означало скорую свадьбу, поэтому надо было быть очень осмотрительными. К тому же была ещё одна причина, которая смущала Цин Ни: в глубине души она всё ещё надеялась, что сможет встретить человека, которого полюбит. Она думала и о Ван Тао. Если она согласится встречаться с ним, он будет безмерно счастлив, но если потом она встретит мужчину, которого полюбит, то она без колебаний бросит Ван Тао ради него, а это будет жестоким ударом для Ван Тао, такого доброго молодого человека. Ван Тао уже несколько раз выражал желание пойти в адвокатскую контору, где работала Цин Ни, посмотреть на её рабочую обстановку. Но она каждый раз находила какие-то предлоги не вести его туда. Она совсем не боялась того, что он узнает, что у неё нет диплома адвоката, она сказала об этом ещё в пошлый раз, когда читала лекцию по военному делу. Цин Ни не хотела, чтобы окружающие считали Ван Тао её женихом, ведь он был всего лишь претендентом. Сегодня он просто умолял её пойти в контору, так что нельзя было не пойти, и она в конце концов согласилась. В четыре часа дня они вдвоём зашли в офис, где директор Ван как раз пил чай. После того, как Цин Ни представила Ван Тао, директор Ван внимательно оглядел его и сказал, что самое большое, чего он сможет достичь в военной карьере, это должность командира отделения. – Ван, молодец, что ты стараешься служить, но я обладаю даром предвидения и могу с уверенностью сказать, что года через три, максимум, ты захочешь поменять профессию. Если так подумать, то ты можешь попробовать дослужиться до какой-то должности в комсомоле, или что-нибудь повыше, но дорога наверх будет очень трудной. – Директор Ван говорит абсолютно верно. Моя семья очень простая, среди братьев-сестер нет никого с должностью или деньгами, остаётся только полагаться на себя, но много ли от этого толку? Но я ещё молод. Если не пытаться, то чем тогда заниматься? – сказал Ван Тао с покрасневшим лицом. – Пойдём, поговорим у меня в кабинете, – директору Вану с его весьма внушительным брюшком было явно неудобно сидеть на деревянном диване. В своём кабинете он устроился удобно в высоком кресле со спинкой, где его живот чувствовал себя просто прекрасно. – Ван Тао, Цин Ни, у нас же с вами одинаковые фамилии. Пятьсот лет назад считалось бы, что мы – одна семья, жаль, правда, что мы не из одного района. Цин Ни, ну что? Расскажешь, как это произошло? – директор Ван хитро улыбнулся. – Директор Ван, вы неправильно нас поняли. Мы с Ван Тао всего лишь друзья, ничего больше, – сказала Цин Ни, бросив взгляд на Ван Тао. – Верно, вы всё неправильно поняли, – подтвердил Ван Тао, заливаясь краской до самого основания шеи. – Чего вы разволновались так? Я всего лишь пошутил, – директор Ван пошевелился в кресле. – Мы живём в век материализма, – посетовал директор Ван. – Что это означает? Что деньги решают всё. Если у тебя нет хорошей должности, то тогда остаётся только зарабатывать деньги. Тем более, наша планета вот-вот взорвется… – хохотнул директор Ван, заёрзав на стуле. – Цин Ни, перед тобой ещё открыта дорога, но надо начать по ней идти, чтобы решить, куда двигаться дальше. Цин Ни понимала, что директор Ван опять намекает на получение диплома юриста. Услышав эти слова, Цин Ни почувствовала, как набирает силу возмущение внутри неё, а она никогда не сомневалась в своей силе. И вот теперь она снова произнесла про себя: «Я никогда не попрошу твоей помощи, чтобы получить диплом». – О чём мы это сейчас говорили? А, деньги, точно. Если нет денег, то о каком счастье может идти речь?! Будет постоянная ругань, что не хватает на самое основное. Жизнь потеряет всю свою прелесть. В работе адвоката очень важна репутация. Будет она – деньги тоже скоро придут. А если не возьмёшься за какое-то особое дело, то откуда появится репутация? Придётся потихоньку нарабатывать. Я вам скажу, что китайские юристы и иностранные абсолютно разные. Иностранные юристы – это сами себе коммерсанты. Мы же здесь зависим от чиновников, от управленцев. Не то, чтобы я добиваюсь должности председателя ассоциации адвокатов или его помощника по меньшей мере, тем более я и так уже член комиссии. Нет, для юриста это не есть возможность управлять миром. Если хочешь работать в какой-нибудь крупной конторе, то надо обязательно разбираться в политике, чувствовать любые политические изменения, идти в ногу с ними, быть рядом с руководителями, активно проявлять себя, соглашаться на самую низкую должность, – только так можно хорошо себя зарекомендовать. Сейчас ни в одной адвокатской конторе нет партийного отдела. Я обратил на это внимание, сообщил, куда надо, положил тем самым начало, и дело пошло. И после этого вы говорите, что судебная администрация не может предложить никаких перспектив? – воодушевившись своей речью, директор Ван выпрямился в кресле. – Директор Ван, если бы вы не были юристом, а работали в каком-либо другом отделе при администрации, доверь они этот отдел вам, они бы не разочаровались, – сказала Цин Ни с самым наивным выражением лица. – Поздно уже. Если бы двадцать лет назад я добился должности заместителя директора в каком-нибудь большом бюро, то, поработав, набравшись опыта там, я бы продвинулся ещё дальше. А в провинции я еле-еле дослужился до заместителя начальника отдела. Сейчас же, чтобы мне добиться какой-то должности в ассоциации, понадобится ой как много усилий. Каждый день, работая рядом с вышестоящими, Гуан Пинг обладает ли вообще умением говорить красиво? К тому же, результатов добиться не так легко. Надо экономить на всём: еде, одежде, бытовых расходах, но при этом ты обязан быть одетым с иголочки, чтобы выглядеть представительно. Гуан Пинг ест, пьёт, никаких результатов не показывает, могут ли другие адвокаты так же работать? В любом случае, десять лучших адвокатов являются членами партии, часто появляются на телевидении и в газетах, ведь их главная цель – распространить своё влияние и увеличить доход компании, и далеко не последняя цель – самим заработать, – хохотнув от своих слов, директор Ван опять откинулся на спинку кресла. – Директор Ван, я слышала, что будут реформировать органы юстиции. Возможно, разделят органы административного и профессионального управления, дадут больше полномочий вторым, сделают ассоциацию адвокатов самоуправляемой организацией, – сказала Цин Ни. – Не слушай эту ерунду. Это Китай, совсем другие обстоятельства. Если юристы станут самоуправляемыми, правительство потеряет над ними контроль. Другие политические силы могут использовать их в своих интересах, что может пошатнуть тотальный контроль партии, а это уже прямо как в европейских странах. Так что объявление независимости ассоциации просто невозможно! У нас коммунизм, а не демократия. И ассоциация адвокатов – это всего лишь ассоциация. Ха! Правда, такие конторы, как наша, могут всё-таки получать экономическую прибыль как организация, но кто будет об этом открыто говорить? Кто выступает против контроля партии, выступает за самоуправление, несёт полную чушь. Органы юстиции включают в себя прокуратуру, судебные органы, которые просто не могут быть не под контролем правительственных чиновников. Сами юристы – это простые люди, а не чиновники, которые тоже не могут выйти из-под влияния руководства партии, но которыми партия пользуется для реализации своих замыслов. – Голова кругом, когда сталкиваешь со всем этим, да? Но если хочешь выжить, то приходится разбираться. Это и есть политика! – говоря всё это, директор Ван достал из ящика стола тонометр и стал мерить себе давление. – Если хочешь быть юристом, причём хорошим юристом, то надо научиться следующему. Во-первых, собрания. Надо, как партийцы, ежедневно посещать собрания и быть готовым выступать на них, высказываться по любому пункту. Во-вторых, надо высказывать свои мысли начальнику отдела, вести с ним беседы. К тому же сейчас всё поменялось, приходится вкладываться материально, где обедом угостить, где вином напоить. Смотри, у меня здоровье не очень, а мне тоже приходится с ними пить. Знаешь, почему? Потому что некоторые руководители через алкоголь проверяют тебя. Если ты не можешь выпить с ними, как можно доверить тебе важные дела? Услышав это, Цин Ни вспомнила рассказы начальник Хуна о том, что начальник уезда Бай использовал традицию пить алкоголь для проверки людей, и поняла, что это было общепринятым критерием оценки работника. Значит, что когда она начнёт работать и захмелеет на первой проверке этой «алкогольной традицией» – это станет крахом её карьеры. Она со злостью вспомнила командира дивизиона Чхэна. Повернувшись, Цин Ни увидела Ван Тао, внимательно внимавшего каждому слову директора, как ученик старается запомнить каждое слово учителя, так как забыл блокнот для записей дома. Эти особенности Ван Тао – и так нравящаяся Цин Ни наивность, и так не нравящаяся ей недалёкость – были проявлениями его слабой натуры, которую невозможно было даже покритиковать. Цин Ни слушала это всё и думала над вопросом, который волновал её уже долгое время, поэтому решила, что сегодня можно подробно обсудить этот вопрос с директором Ваном. – Директор Ван, можете помочь разобраться в одном вопросе? – Что это за такой таинственный вопрос? Мы – одна семья, сейчас по-семейному обсудим, – тяжело выдохнув, директор Ван поудобнее уселся в своём кресле. – Директор Ван, какое, по-вашему мнению, самое высокое положение, которого может достигнуть юрист? – Положение? Ты имеешь в виду самую благоприятную ситуацию? – Да. – Мы все заинтересованы в получение выгоды, говорим красиво, чтобы нас слушали, это только начало… Если же говорить о самом высоком положении, то это возможность перехода из юриспруденции в политику и получение какой-нибудь должности. Кроме того, надо приобрести себе хорошую репутацию, занять какое-нибудь более-менее значимое положение в партии. А чтобы зарабатывать большие деньги, надо сотрудничать с известными юридическими конторами. Вот так. Цин Ни не знала, насколько эта точка зрения директора Вана соответствует действительности, но она понимала, что не может смириться с таким способом получения должности. Она решила стать юристом, потому что любила законы и считала юриспруденцию активно развивающейся областью, где она могла бы проявить все свои таланты. К тому же юрист может работать один, а ей очень не нравилось работать под чьим-либо контролем. Ещё больше ей не нравился так называемый коллективизм, когда все люди должны были быть одинаковыми, с угодным системе поведением и образом мыслей. Уже с самых первых классов начальной школы Цин Ни почувствовала, что она там задыхается, ведь основной задачей даваемого там образования было уничтожение любых проявлений личности, чтобы все дети были как будто вылеплены из одной формы. В средней школе было то же самое. И она всё время боролась, чтобы эти семена коллективного духа не проросли в ней. В старших классах учителя конституционного права и системы судопроизводства Китая очень высоко отзывались о профессии юриста, представляя её благородной и модной одновременно, где сам юрист являл себя чуть ли не всеобщим спасителем. А вот в книге «Словарь злых духов» юрист называется грабителем без ружья и мошенником в костюме и галстуке. Все подобные «титулы» появились из-за характера деятельности юриста, однако директор Ван связывал это с вопросом приоритета власти и считал, что данная профессия может стать ключом, открывающим все двери, в правительственные круги в том числе. Учитель Цин Ни ещё в самом начале говорил о возможности добиться высокого положения благодаря этой профессии. Среди правителей европейских стран много кто имеет юридическое образование, среди американских президентов таких тоже немало. Однако ситуации в Китае и Америке кардинально противоположны. В Китае юрист ещё может получить ответственную должность где-нибудь в провинции, но вот войти в высшие круги для него абсолютно невозможно, таково решение системы. Но, возможно, в будущем всё изменится. Всё сказанное директором Ваном очень расстроило Цин Ни. Она пришла работать в юридическую контору именно потому, что не хотела иметь ничего общего с партийными делами. Она очень гордилась свободой этого рода деятельности, а на самом деле оказалась в месте, которое считается первой ступенью к карьере партийного чиновника. Если посмотреть на эту ситуацию глазами директора Вана, то он сам начал работать юристом от безысходности, желая получить хоть самую маленькую должность, потому что его подсознание с самого начала было захвачено идеей иметь силу и власть. – Цин Ни, я слышал, возникли какие-то трудности во время вашей поездки в Хэбэй, так? Я лишь слышал, что говорил об этом председатель суда Хао. Судя по всему, это место исторически полно смельчаков, – директор Ван решил сменить тему разговора. – Правда. Мы бы никогда даже не подумали, что они могут доносить о грабежах и в зале суда отпускать шутки в адрес судьи, – Цин Ни высказала то, что никак не могло уложиться у неё в голове. – А вообще, везде всё одно и то же. Вот у нас работает, как там его? По фамилии Ли. Разве он не использует своё знакомство с председателем суда Хао, когда идёт к нему с кляузами на других работников, или когда начинает тяжбы ещё до подачи дела в суд для разбирательства? Разве это не протекционизм? Ли Зонг, когда предоставлял имущественное поручительство, заверенное в другой провинции, в суде, гарантированное имущество было больше, чем заявленное в его требовании, это разве тоже не протекционизм? Заинтересованные лица начинают тяжбы только ради своей выгоды, и они ни перед чем не остановятся. – Вы думаете, что это самое обычное явление? – спросила Цин Ни. – А что в этом может быть необычного? Это особенность китайского менталитета. Это называется властью суда. Китайское законодательство именно такое. И это ещё не сравнимо с нашей культурной революцией. – Директор Ван, а что будет следующим шагом в этом деле? – спросил внимательно слушающий Ван Тао. – Следующий шаг? Трудно сказать. Разве не слышали, что люди из Хэбэя схватили Ли Зонга в столичном аэропорту для дальнейшего разбирательства? Я вам скажу, что следующим шагом будет требование денег. Они потребуют выкупа. Если им не дадут денег, то они его не отпустят. Да, будет именно так. – Такой подход к делу в Хэбэе ещё суровее, чем во Внутренней Монголии, – сказала Цин Ни со вздохом. – Однозначно! Во Внутренней Монголии люди простые, и органы юстиции ещё не очень хорошо работают, поэтому никто за тебя не вступится. В случае с Ли Зонгом есть ещё одна вероятность, – если его семья не заплатит выкуп, то местные полицейские обратятся к вам, поэтому надо быть готовыми защищаться. Ван Тао, ты же работаешь в отделе кадров вашей воинской части? Надо бы нам с тобой разузнать, сколько сейчас нужно заплатить, чтобы не служить. – Заплатить, чтобы не служить? – Ван Тао вытянул шею. – Да, – директор Ван снова выпрямился в своём кресле. – Обычно не надо платить, чтобы поступить на службу. Но никто не знает, сколько могут получать посредники за подобные услуги. Возможно, около восьмидесяти или девяноста тысяч. – Так дорого? – директор Ван широко открыл глаза. – Это всё экономическая ситуация… Войска совсем не получают денег. Военным мужчинам платят около тридцати тысяч, вот вы и подумайте, – лицо Ван Тао раскраснелось ещё больше. – Я тогда этого не могу понять, но, кажется, с этим ничего нельзя поделать, – сказал задумчиво директор Ван. Когда они вышли из офиса, Цин Ни спросила Ван Тао, что он думает о директоре Ване. Ван Тао склонил голову, ничего не ответив. Цин Ни больше всего не нравилась эта его особенность – притворяться глухим, чтобы не говорить ни плохого, ни хорошего. Цин Ни со злости отвернулась от него. – Цин Ни, директор Ван – проныра, у него нет никаких жизненных принципов. Если будет выгодно ему, он всё сделает. Просто он такой человек, развратный человек, – Ван Тао посмотрел на Цин Ни. – Ты только что с ним познакомился и уже можешь сказать, развратный он или нет? – Цин Ни посмотрела на него. – Это же очевидно. Вы, женщины, тем более должны видеть это. – Что ты имеешь в виду? Что я претворяюсь, как будто ничего не понимаю? – Цин Ни рассердилась. – Нет, совсем нет, – лицо Ван Тао вспыхнуло алым цветом. – Я совсем не это имел в виду. – А что тогда? – Я, я… просто хотел тебя предупредить, чтобы избежать… – Избежать чего? Говори яснее. – Я… Я… – Не мямли. Если есть что сказать – говори. – Я… Я боюсь, что с тобой что-то плохое может случиться. – Что-то плохое случиться? Не прикидывайся дураком. Кто я тебе? Я не твоя подружка. – Цин Ни, не сердись, я сказал без всякой задней мысли.