– Любовь прекрасная штука, – тихо пробурчала она. – Нам следует проявить уважение. Ривы наконец завершили любвеобильный поцелуй. – До скорого свидания, милая, – проворковал Мартин Рив. Барбара сделала Нкате большие глаза и присмотрелась к красовавшимся на стене дипломам. Стэнфордский университет и Лондонский институт экономики. Оба выданы на имя Мартина Рива. Барбара взглянула на их владельца с новым интересом и немалым уважением. По́шло, конечно, выставлять их напоказ – хотя вряд ли он способен противостоять пошлости, сардонически подумала она, – но у этого парня явно было все в порядке с мозгами. Проводив жену, Рив достал из кармана белоснежный льняной носовой платок и стер с лица следы ее бледно-розовой губной помады. – Простите, – сказал он, игриво улыбнувшись. – Двадцать лет семейной жизни, а огонь горит неугасимо. Согласитесь, что это совсем неплохо для зрелой супружеской пары, вырастившей шестнадцатилетнего оболтуса. Кстати, вот он, наш Уильям. Копия мамочки, не так ли? Это выражение подсказало Барбаре, что Стэнфордский диплом, изобилие антикварных вещей и серебряных рамочек, а также легкий американский акцент могут иметь только одно объяснение. – Вы американец? – спросила она Рива. – Да, по рождению. Но я не бывал на родине уже много лет. – Рив кивнул на фотографию. – Как вам нравится наш Уильям? Глянув на снимок, Барбара увидела высокого, наверное в мать, прыщавого подростка с отцовской шевелюрой. Но она, естественно, заметила и то, что должна была увидеть: отлично узнаваемый пиджачок и полосатые брюки ученика Итона. «Снобистские штучки», – подумала Барбара и передала фотокарточку Нкате. – Итон, – произнесла она, надеясь, что придала своему голосу приличествующее благоговение. – У парня, должно быть, ума палата. Рив выглядел очень довольным. – Да, он молодчина. Пожалуйста, присаживайтесь. Кофе? Или чего-нибудь покрепче? Хотя, я полагаю, вам при исполнении не разрешается употреблять. В смысле, крепкие напитки. Они скромно отказались от всех предложений и приступили к делу. По их сведениям, Николь Мейден была нанята фирмой «Управление финансами МКР» в октябре прошлого года. Рив подтвердил, что эти сведения соответствуют истине. – Она работала в качестве практикантки? Тоже верно, согласился Рив. – А в какой конкретно области? В какой сфере она практиковалась? Консультанта по инвестициям, сообщил им Рив. Николь постигала премудрости управления портфелем ценных бумаг: акционерные капиталы, долговые обязательства, взаимные фонды, законы развития, офшорные компании и так далее. «МКР» управляла рыночными инвестициями некоторых известных спортсменов. С полной свободой действий, разумеется. Отлично, сказала Барбара. Как предполагает полиция, Николь продолжала здесь свою деятельность вплоть до того, как взяла отпуск на лето, чтобы поработать в адвокатской конторе в Дербишире. Если бы мистер Рив согласился… Рив протестующе поднял руку. – Никакого отпуска Николь не брала. Она уволилась в конце апреля. Сказала, что собирается поехать домой, на север. – Поехать домой? – повторила Барбара. Тогда становилось непонятно, что за адрес Николь оставила своей бывшей домовладелице в Ислингтоне, попросив пересылать туда ее корреспонденцию. Адрес в Фулеме, на северном берегу Темзы. – Так она сказала мне, – ответил Рив. – Насколько я понимаю, другим людям она могла выдать иные сведения. – На его лице вдруг появилась сердитая улыбочка. – В общем, честно говоря, меня это не удивило. Я обнаружил, что Николь иногда вела себя чересчур легкомысленно и выдавала желаемое за действительное. Такие качества, безусловно, не относились к числу ее достоинств. Если бы она не уволилась, то, боюсь, в конце концов я сам предложил бы ей уйти. У меня появились… – Он сцепил пальцы. – Да, появились сомнения относительно ее сдержанности и благоразумия. Сдержанность очень важна в такого рода работе. Мы представляем интересы некоторых весьма знаменитых персон, и поскольку нам известно их финансовое положение, то им приходится полагаться на нашу осмотрительность в использовании данных сведений. – Значит, молодая мисс Мейден не отличалась благоразумием? – спросил Нката. – Мне бы не хотелось так говорить, – поспешно возразил Рив. – Николь работала быстро и хорошо, все делала безошибочно. Но некоторые ее действия приходилось проверять. И я проверял. Она отлично ладила с клиентами, надо отдать ей должное. Но у нее была тенденция… как бы это получше выразиться… к излишнему благоговению. И это благоговение относилось к содержимому ценных портфелей наших клиентов. Сами посудите, разумно ли вести за обеденным столом разговор о том, сколько стоит по большому счету сэр Важная Персона? – Возможно, с кем-то из ваших клиентов у нее сложились особые отношения? – спросила Барбара. – Отношения, выходящие за пределы рабочей сферы? Рив прищурился. – Что вы имеете в виду? Нката перехватил инициативу. – Нам известно, что у этой девушки в городе был любовник. Мы занимаемся его поисками. – Ничего не знаю ни о каком любовнике. Но если кто-то у нее и был, то вы скорее найдете его на юридическом факультете. – Там нам сказали, что она бросила учебу ради того, чтобы работать у вас полный рабочий день. Рив прикинулся оскорбленным. – Офицер, я надеюсь, вы не думаете, что у меня с Николь Мейден могло быть нечто… – Но ведь она была настоящей красоткой. – Как и моя собственная супруга. – Кстати, хотелось бы знать, не имеет ли ваша супруга отношения к ее уходу. На мой взгляд, ситуация довольно странная. Дочь Мейдена бросает учебу, чтобы работать в вашей фирме, но уходит и от вас практически на той же неделе. Как вы полагаете, почему она так поступила? – Я уже говорил вам. Она заявила, что собирается поехать домой в Дербишир… – …где сразу устроилась на работу к адвокату, который сообщил нам, что в Лондоне у нее остался любовник. Все верно. Так что же удивительного в моем предположении, что этим лондонским кавалером могли быть вы? Барбара восхищенно взглянула на Нкату. Ей понравилось, что он решился подрезать крылышки этому лакированному ангелочку. – Я до сих пор люблю свою жену, – проникновенно заявил Рив. – Мы вместе уже двадцать лет, и вы ошибаетесь, если думаете, что я готов погубить наши семейные отношения ради одного свидания с юной практиканткой. – Никто и не говорит об одном свидании, – сказала Барбара. – И даже ради постоянной интрижки, – возразил Рив. – Меня не привлекала любовная связь с Николь Мейден. – Он на мгновение замер, когда его мысли вдруг приняли иное направление. Слегка вздохнув, он наклонился вперед и взял с середины стола серебряный ножик для вскрытия почты. – Неужели кто-то сказал вам нечто иное? Неужели кому-то захотелось опорочить мое доброе имя? Мне необходимо все выяснить. Поскольку если так оно и есть, то я буду вынужден прямо сейчас пригласить моего адвоката. «Да, он стопроцентный американец», – устало подумала Барбара. – Мистер Рив, вы знаете человека по имени Терри Коул? – Терри Коул? К-о-у-л? Понятно. – Произнося фамилию по буквам, Рив вооружился ручкой и нацарапал эту фамилию на листке бумаги. – Значит, этот негодяй сказал, что… – Терри Коул мертв, – оборвал его Нката. – Он ничего не говорил. Он умер вместе с дочерью Мейдена в Дербишире. Вы знаете его? – Никогда не слышал этого имени. Когда я спросил, кто сказал вам… Послушайте. Николь мертва, и мне жаль, что она умерла. Но мы не виделись с ней с конца апреля. И я не разговаривал с ней с конца апреля. А если кому-то вздумалось опорочить мое доброе имя, то я предприму необходимые меры, чтобы разыскать этого негодяя и заставить его заплатить. – Вы всегда так поступаете, когда против вас ведут нечестную игру? – спросила Барбара. Рив положил ручку. – Думаю, наш разговор закончен. – Мистер Рив… – Будьте добры, покиньте мой кабинет. Вы отнимаете у меня время, и я уже рассказал все, что мне известно. Если вы думаете, что я буду играть для полиции роль козла отпущения и спокойно сидеть, пока вы пытаетесь запутать меня и вынудить дать невыгодные для меня показания… – Он ткнул пальцем в каждого из них, и Барбара заметила, что костяшки его необычайно маленьких рук покрыты множеством шрамов. – Вы, ребята, работаете чересчур грубо. А теперь убирайтесь отсюда. Живо! Им не оставалось ничего иного, как выполнить его требование. Добропорядочный эмигрант-янки, каким он и являлся, при излишней настойчивости полиции, несомненно, тут же позвонил бы своему адвокату и заявил о незаконном преследовании. Не было никакого смысла давить на него еще больше. – Молодец, Уинстон, – сказала Барбара, когда ее напарник открыл «бентли» и они уселись в салоне. – Ты быстро с ним справился. – А какой смысл попусту тратить время? – Нката окинул здание фирмы пристальным взглядом. – Интересно, действительно ли сегодня в «Дорчестере» проводится сбор пожертвований голодающим детям? – Что-то где-то определенно проводится. Дамочка разоделась как на прием. Нката скользнул взглядом по одежде Барбары. – Со всем уважением, Барб… Она рассмеялась. – Ладно-ладно. Что я могу знать о стильных нарядах? Нката усмехнулся и завел машину. Отъезжая от тротуара, он велел: – Пристегни ремень, Барб. Барбара сказала: – Ой, верно, – и, повернувшись на сиденье, достала ремень. Именно тогда она и увидела Трицию Рив. Как оказалось, помощник директора «МКР» даже не думала уезжать ни в какой «Дорчестер». Она украдкой вышла из-за угла здания, быстро приблизилась к крыльцу и поднялась по ступенькам к входной двери.