Вильгельм Богер, член политического отдела Освенцима, был печально известен жестокостью, с которой он проводил допросы заключенных. Богеру нравилось сеять страх и ужас. Его самый ужасный инструмент пыток — «качели Богера». Это железный прут, к которому привязывали узников головой вниз. Затем их избивали, пока все ягодицы не были в крови. Если их ответы были неудовлетворительными, избиение продолжалось до тех пор, пока они не теряли сознание 70. По итогам Освенцимского процесса Богер был признан виновным в 114 убийствах и в пособничестве и подстрекательстве к убийству еще 1000 человек. Ему дали пожизненный срок плюс пять лет 71. Офицер СС Йозеф Шм. 72 служил в Лагише, филиале Освенцима, и был известен тем, что получал удовольствие, издеваясь над узниками лагеря, заставляя их заниматься «спортом». В конце 1943 года Шм. обратил внимание на еврейского заключенного около 50 лет, который уже почти дошел до состояния «мусульманин». Когда узник, уже не способный выполнять «упражнения», молил о пощаде, Шм. несколько раз ударил его и стал топтать тяжелыми сапогами. Свидетели утверждали, что это избиение продолжалось около двадцати минут, при этом Шм. смеялся и называл свою жертву «грязным евреем». Когда узник перестал шевелиться, Шм. приказал облить его водой, но мужчина так и не пришел в себя. После войны германский суд признал Шм. виновным в убийстве 73. Еще одним садистом, который убивал с явным удовольствием, был Амон Гёт, комендант концентрационного лагеря в оккупированной Польше, который развлекался тем, что стрелял по заключенным как по мишеням со своего балкона. Его кровавые деяния стали широко известны благодаря фильму «Список Шиндлера». Гёт предстал перед польским судом в 1946 году и был повешен 13 сентября того же года недалеко от лагеря Плашов, который он терроризировал 74. Подавляющее большинство охранников издевались над заключенными, потому что жестокость была нормой лагерной жизни, а, следовательно, предсказуемой. Охранники били, истязали и убивали узников, потому что им это было позволено и от них этого ждали 75. Насилие и жестокость рассматривались как доказательство преданности. Грубость по отношению к узникам могла способствовать продвижению по карьерной лестнице в системе лагерей, тогда как мягкость могла повредить ей и сделать эсэсовца объектом насмешек его же товарищей. Некоторые охранники изводили узников от скуки или потому, что это давало им ощущение власти. Многие охранники были малограмотными, и то, что представители интеллигенции были в их власти, стало простым способом справиться с чувством неполноценности. Издеваясь над узниками, вспоминает заключенный, охранник мог почувствовать себя сильным и важным 76. Или, как выразился бывший узник Освенцима, работа охранником в концентрационном лагере давала возможность почувствовать «свое господство и силу, право решать, кому жить, а кому умереть, право самому и без разбора раздавать смерть, и право злоупотреблять своей властью в отношении узников» 77. Мы знаем сравнительно немного о происхождении этих мужчин и женщин. Вильгельм Шуберт с удовольствием надел форму и вступил в СА, военизированную организацию нацистской партии, в 1933 году, когда ему было семнадцать лет. Чуть позже, чтобы найти работу со стабильным заработком, он записался в СС и стал охранником в концентрационном лагере Заксенхаузен. Сослуживцы говорили, что он не интересовался политикой, но был честолюбив. Медали для него были важнее, чем судьбы или жизни заключенных. Чтобы произвести впечатление на коллег, он был особенно жесток с узниками, когда знал, что за ним наблюдают. После войны суд, который приговорил его к пожизненному заключению, назвал его незрелым и непредсказуемым. «Такие люди, как Шуберт, были наиболее полезными слугами нацистского режима», — гласил вердикт 78. Карьера офицера СС Отто Генриха Кайзера была очень похожей. Девятнадцатилетним безработным он вступил в СС в 1936 году и стал охранником в Заксенхаузене. Суд счел его политически незрелым и определенно не фанатичным национал-социалистом. Однако в условиях, когда жестокость в отношении заключенных была обычным делом, а начальство говорило, что заключенные были врагами отечества и, следовательно, ничего другого не заслуживали, Кайзер охотно издевался над узниками и стал считать себя всемогущим 79. Насколько лагерный режим очерствлял охранников особенно заметно на примере женщин-надзирательниц, которые составляли около 10 % персонала концентрационных лагерей. Большинство из них добровольно пошли на службу в лагеря ради более высокой заработной платы и стабильной работы, которые предоставляла должность охранника в концентрационном лагере. Кроме того, эта работа представлялась более интересной, чем монотонные сборочные конвейеры на военных заводах. Женщины проходили подготовку, в ходе которой их обучали относиться к узникам как к неполноценным людям и жестоко обращаться с ними. Затем они становились гражданскими служащими СС, имевшими при себе дубинки, кнуты, а также пистолеты. В концентрационном лагере Равенсбрюк, предназначенном исключительно для женщин, у них также были собаки 80. Маргарет Бубер-Нойман, бывшая узница Равенсбрюка, вспоминала, что обычно проходило не больше двух недель, прежде чем эти молодые женщины, некоторые из хороших семей, начинали вести себя так, словно они выросли в военных бараках, и начинали издеваться и бить заключенных 81. Жермен Тийон, еще одна заключенная, которая попала в Равенсбрюк в 1943 году и опубликовала свои воспоминания в 1946 году, согласна с этой оценкой. Она отмечает, что ей было известно лишь об одной женщине, которая не смогла приспособиться к жестоким порядкам лагеря, и которой удалось уйти со службы 82. Надзирательницы в концентрационном лагере Майданек также превышали свои полномочия и охотно издевались над своими подопечными 83. Некоторые из надзирательниц прославились своей крайней жестокостью, и среди них Мария Мандель, старшая надзирательница в Равенсбрюке. Бывшие узники рассказывают, что Мандель была причастна к смерти сотен заключенных. В Освенциме, где она занимала такую же должность, она отдавала приказы об избиении и иногда лично проводила порки 84. Вместе с лагерными врачами Мандель производила отбор слабых и больных узниц, которых убивали в газовой камере. В 1947 году она была приговорена к смерти польским судом 85. В Освенциме служила и Луиза Данц, чьей специализацией, по имеющимся сведениям, было заканчивать каждую перекличку убийством нескольких заключенных 86. Ирма Грезе служила в Равенсбрюке, Освенциме и Берген-Бельзене и была известна как «бельзенский зверь». Дочери крестьянина, Грезе, был всего двадцать один год, когда в 1945 году она предстала перед британским военным трибуналом за избиение, истязания и убийства неустановленного количества заключенных. Она была повешена 12 декабря 1945 года 87. За пять дней до казни она заявила: «Я выполняла свой долг перед отечеством» 88. Многие из капо (обычные преступники, набираемые из числа заключенных, чтобы выполнять обязанности надсмотрщиков в бараках или рабочих командах) также плохо обращались с узниками и убивали их, поскольку этого от них ждали. Лагерная среда пробуждала их худшие инстинкты, и многие вели себя с еще большей жестокостью, чем охранники СС. Отто Локе был капо в Освенциме. Он всегда носил при себе тяжелую дубинку, которой избивал заключенных при каждой возможности. В 1957 году суд смог найти доказательства семи убийств. Ни в одном из этих случаев администрация лагеря не расследовала убийства. Тела были сожжены, и Локе смог продолжить безнаказанно издеваться над узниками89. Капо из Бухенвальда Иоганн Херцог был признан виновным в действиях, повлекших за собой смерть или серьезный вред здоровью, по меньшей мере, в пятидесяти случаях. Херцог тоже смог установить царство террора, поскольку притеснения и издевательства над заключенными были нормой в лагерях 90. Однако в системе, где поощрялась жестокость, были немногие охранники, которые игнорировали эти нормы. Когда Иоганн Сосновский предстал перед германским судом за свою службу в концентрационном лагере Заксенхаузен, бывшие заключенные описывали его как «гуманного эсэсовца». Хотя он и был добровольцем СС и национал-социалистом, он редко применял силу в отношении заключенных. Сосновский также отказывался принимать участие в порках заключенных, утверждая, что он не бил даже своих собак, не говоря уже о людях. Послевоенный суд приговорил Сосновского к одному году тюремного заключения 91. Бывший узник Освенцима Шломо Венеция вспоминает эсэсовца-голландца, который добровольно вступил в СС, поскольку восторгался точностью и рациональностью немцев. К тому времени, когда он осознал, к чему привела эта рациональность, было уже слишком поздно бросать свою смертоносную работу. И все же он пытался вести себя гуманно. Когда ему приходилось бить кого-то, он использовал бамбуковую трость, расколотую посередине. Боль от удара ей была минимальной, а звук, издаваемый двумя сталкивающимися концами, напоминал громкий удар хлыста 92. В концентрационном лагере Дахау членов персонала СС, которые гуманно обращались с заключенными, называли «белыми воронами». Одним из немногих, кто принадлежал к этой категории, был Ганс Мурш, который занимал различные должности в администрации Дахау на протяжении двенадцати лет, начиная с сентября 1933 года. Он никогда не оскорблял узников и не обращался с ними жестоко, известно также, что он предупреждал заключенных, которых планировалось вызвать на допрос в политический отдел лагеря. Узник Карл Рёдер, который пережил одиннадцатилетнее пребывание в Дахау, хвалил Мурша, называя его «одним из нас». Как рассказывал другой заключенный, однажды Мурш просидел несколько недель в камере за то, что не смог избить упрямого заключенного 93. Единственным в своем роде был врач СС Вильгельм Флагге, мужчина лет пятидесяти, который служил в Бабице, филиале Освенцима. Благодаря Флагге этот маленький лагерь, в котором насчитывалось около 180 узниц, занимавшихся сельскохозяйственными работами летом 1944 года, стал, по словам австрийской заключенной д-ра Эллы Лингенс, «островком мира». Флагге делился своей едой с заключенными и следил за тем, чтобы классные комнаты школы, где они жили, отапливались. Однажды д-р Лингенс спросила Флагге, как человек с подобными взглядами мог оставаться в Освенциме. Он ответил вопросом на вопрос: «А вы бы предпочли, чтобы на моем месте был зверь?» И, как ни странно, пишет д-р Лингенс, у него никогда не было неприятностей. «Он вел себя бесцеремонно и никогда не привлекал внимания. Но и повышения он тоже не получил. Его случай служит примером того, как много зависит от человека и его поступков, и как фальшивы были оправдания тех, кто утверждал, что им приходилось совершать свои гнусные поступки. У них не было мужества, а у Флагге оно было — вот и все» 94. Согласен с таким выводом и Герман Лангбейн, долгое время бывший заключенным в Освенциме, где он работал лагерным писарем. Было несколько случаев, когда эсэсовцы спасали жизнь новичкам, прибывшим из их родного города. Некоторые эсэсовцы, большинство из которых были бывшими социал-демократами или коммунистами, заявляли, что их нервная система не позволяет им выполнять некоторые задания. И действительно есть ряд документально подтвержденных случаев, когда у охранников происходил нервный срыв. Один из них, Рихард Бек, который доставлял нетрудоспособных заключенных в газовую камеру, заявил, что не мог больше выполнять свою работу. Его освободили от этой обязанности и после этого поручили ему доставку продовольствия. Офицер СС Эмануэль Шефер свидетельствовал на Освенцимском процессе, что были и другие случаи, когда людей переводили на менее напряженную в эмоциональном плане работу 95. Эти люди никогда не получали повышение, но их и не наказывали. Еще один способ уклониться от ужасной службы в Освенциме — пойти добровольцем на фронт. Переходя на действительную военную службу, офицер СС лишался всех приобретенных званий, но, по свидетельству одного из них на Освенцимском процессе, они были рады, что им больше не приходилось наблюдать за ужасами лагерной жизни или участвовать в них 96. Активная помощь заключенным была сопряжена с риском. Лангбейн сообщает о трех случаях, когда эсэсовцы помогали узникам бежать. Иногда охранников наказывали за помощь заключенным. Артур Брайтвизер, начальник вещевого склада, был приговорен к тюремному сроку за то, что дал узнице три метра ткани. Ладислав Гура, этнический немец из Словакии, несколько раз был заключен под стражу и в итоге был приговорен к двум годам тюремного заключения трибуналом СС в Катовице, потому что его несколько раз застали за распитием спиртных напитков с несколькими узниками. Людвиг Карл Шмидт, который устраивал встречи заключенным мужчинам и женщинам, получил лишение свободы условно с испытательным сроком на фронте. Как оказалось, число гуманных поступков возросло в 1944 году, поскольку военная фортуна решительно отвернулась от Германии. Моральный дух вновь упал, когда советские войска подошли к Освенциму. По свидетельству бывшего узника Генриха Дюрмайера, на Рождество 1944 года эсэсовец, проводивший перекличку, подошел к нему в нетрезвом состоянии, обнял и сказал: «Эй, если все изменится, ты же поможешь мне, правда? Я уже делаю все, что ты хочешь» 97. Большинство нацистских преступников, представших перед судом после 1945 года, заявляли, что были вынуждены выполнять эти ужасные задания из страха за свою собственную жизнь. Но история концентрационных лагерей является одним из доказательств ложности подобных заявлений. Когда д-р Лингенс давала показания на Освенцимском процессе, судья спросил ее: «Вы хотите сказать, что в Освенциме каждый для себя мог решить, какую сторону занять — добра или зла?» И Лингенс ответила: «Именно это я и хочу сказать» 98. Выбор был у всех, хотя тех, кто сделал его правильно, к сожалению, было очень мало. 2. Массовые расстрелы Фабрика убийств в газовых камерах Освенцима утвердила Холокост как анонимное массовое убийство. Эта точка зрения нуждается в пересмотре. Около 1,8 миллиона евреев были убиты в ходе массовых казней при самых ужасных обстоятельствах. Но расстрелы проводились конкретными людьми, и нам известны имена многих из них. Немцы — народ дисциплинированный, и офицеры-руководители составляли подробные отчеты, где фиксировалась информация о проведении расстрелов и количестве уничтоженных евреев. Эти отчеты сохранились. Они раскрывают механизм убийства, который функционировал с пугающей эффективностью. Воспоминания и письма солдат с Восточного фронта предоставляют дополнительные подробности. Наконец, сотни убийц в итоге были осуждены за свои преступления, и протоколы этих судебных разбирательств позволяют нам поближе рассмотреть тех, кто совершал эти ужасные преступления. Не существует конкретного письменного приказа Гитлера, который положил бы начало «окончательному решению». Отто Олендорф, командир айнзацгруппы D, говорил о существовании такого приказа на Нюрнбергском процессе, и многие подсудимые ссылались на него в свою защиту. Однако эта уловка провалилась после того как Бруно Шрекенбах, офицер Ваффен-СС, который, по словам других, передал приказ Гитлера, неожиданно вернулся из России в 1955 году и отрицал существование этого мнимого приказа фюрера (Fuhrerbefehle)1. После долгих поисков этих инструкций, мы можем с уверенностью утверждать, что подобный приказ никогда не был написан. Это не означает, что Гитлер был не причастен или играл незначительную роль в развитии политики истребления, которая началась с вторжением в Советский Союз в июне 1941 года и становилась все более и более радикальной в последующие месяцы. Биограф фюрера Ян Кершоу приходит к выводу, что Гитлер был главным выразителем идеологических установок, которые его последователи с энтузиазмом поддерживали. «Без фанатичного желания Гитлера уничтожить еврейский народ, которое лишь к 1941 году оформилось в реальную задачу физически истребить евреев в Европе, Холокост почти наверняка не возник бы» 2. «Окончательное решение» выражало волю Гитлера, и Гитлер был главным творцом еврейской катастрофы 3. Как отмечал Карл Шлеунес в своей известной книге «Извилистая дорога в Освенцим», путь, который в конечном счете привел к воротам лагерей уничтожения, не обязательно был намечен заранее 4. Тем не менее одержимость Гитлера решением еврейской проблемы никогда не подвергалась сомнению. Неоднократно он задавал тон в полных ненависти публичных выступлениях, объявляя евреев извечными врагами Германии, с которыми нужно сражаться насмерть. 30 января 1939 года, выступая перед Рейхстагом, германским парламентом, он заявил, что если евреи «в Европе и за ее пределами еще раз преуспеют во втягивании народов в мировую войну, то ее результатом будет не большевизация всего мира, и соответственно победа еврейства, а уничтожение еврейской расы в Европе!» 5 После того, как эта война началась на самом деле, Гитлер повторил свое «пророчество» более десятка раз, давая ясно понять своим последователям, какую ужасную судьбу он уготовил евреям. Приверженцы Гитлера воспользовались этими идеями, воплощая угрозы фюрера в реальность. Кершоу назвал этот процесс «содействием фюреру» 6. Он заключался в исполнении всем известной воли Гитлера, не дожидаясь особых указаний. В отношении евреев именно Гиммлер и Рейнхард Гейдрих, начальник немецкой полиции и СС, с рвением воплощали волю фюрера в конкретные директивы. «Чтобы узнать, о чем думал Гитлер, — пишет историк Кристофер Браунинг, — достаточно посмотреть на действия Гиммлера» 7. В докладе в Кобленце 13 марта 1940 года Гиммлер заявил: «Я не делаю ничего, о чем не было бы известно фюреру» 8. В другой раз он утверждал, что меры против евреев в Польше проводились на основании приказов Гитлера, но что «личность фюрера ни при каких обстоятельствах не может быть связана с этими действиями» 9. Гиммлер неоднократно заявлял, что при организации процесса уничтожения евреев, он действовал по поручению Гитлера. «Фюрер возложил исполнение этого очень трудного приказа на мои плечи», — писал он 28 июля 1942 года Готтлобу Бергеру, руководителю Главного управления имперской безопасности, РСХА (Reichssicherheitshauptamt, RSHA) 10. Эйхман утверждал, что слышал от Гейдриха, что Гитлер отдал приказ о физическом уничтожении евреев 11. Руководители СС низшего звена, в свою очередь, расценивали приказы, исходящие от Гиммлера, включая все более радикальный подход к еврейскому вопросу, исполнением воли фюрера. И они были правы. Аргумент, который выдвигали многие из этих людей во время послевоенных судов, — выполнение приказов сверху — был не просто оправданием, которое должно было свести к минимуму их собственную вину. По мнению Кершоу, нет никаких сомнений в том, что «Гитлер стоял за каждым масштабным и значительным решением — скорее всего это было устное согласие с предложениями, вносимыми Гиммлером» 12. Это не означает, что офицеры, руководившие убийством евреев на местах, не обладали значительной свободой действий. Они не просто подчинялись приказам. В их глазах евреи были заклятым врагом, с которым нужно было бороться твердо и настойчиво. Большинство этих людей были убежденными нацистами, которые исполняли приказы с самоотверженностью, даже с энтузиазмом, часто по собственной инициативе проводя их с крайней жестокостью. Многие из этих постановлений были весьма неопределенными, что позволило пособникам Гиммлера проводить антиеврейские меры все более радикально, что в конечном итоге привело к убийству всех еврейских мужчин, женщин и детей, которых они смогли найти. В приказах, касающихся операции «Барбаросса» (кодовое название вторжения в Советский Союз 22 июня 1941 года), изданных для вооруженных сил 3 марта 1941 года, говорилось о необходимости истребить «еврейско-большевистскую интеллигенцию», но не разъяснялось, кого следует включать в эту категорию 13. До вторжения командиры айнзацгрупп (специальных целевых мобильных карательных отрядов) были созваны на ознакомительные совещания, где прослушали наставления Гейдриха относительно предстоящей миссии. По воспоминаниям нескольких участников, им сообщили о приказе Гитлера ликвидировать евреев и коммунистических функционеров, которые представляли угрозу для безопасности войск14. Письменных копий этих приказов не существует, но у нас есть письмо, которое Гейдрих отправил 2 июля 1941 года руководству СС и полиции на восточных территориях, обобщая устные инструкции. Эти письма демонстрируют, что в распоряжениях Гейдриха также нет точных инструкций в приказах о казни «евреев, занимавших партийные и государственные должности» и «других радикальных элементов» 15. Гейдрих также рекомендовал поощрять проведение погромов местными элементами, при этом заботясь о сохранении личностей зачинщиков в тайне. Ничто из вышеперечисленного не является приказом убивать всех мужчин-евреев, что практиковалось как айнзацгруппами, так и полицейскими формированиями, присоединившимися к ним вскоре после начала войны на Востоке. Иными словами, участь, которая постигла евреев после вторжения Германии, была не только результатом приказов сверху, но также последствием все более и более жестоких действий, инициированных низшими эшелонами управления. Эти инициативы проводились с полной уверенностью, что было утверждено радикальное решение еврейского вопроса, о чем сообщалось в устной форме 16. Айнзацгруппы впервые появились во время аннексии Австрии и Чехословакии в 1938 и 1939 гг. Они сыграли более существенную и зловещую роль в ходе польской кампании 1939 года, когда им было поручено уничтожить реальных и воображаемых врагов Рейха. Согласно имеющимся оценкам, на той части Польши, которая была присоединена к Германии, до конца 1939 года было убито более 60 000 мирных жителей, включая неустановленное число евреев 17. После того как отряды Ваффен-СС казнили 50 евреев из числа мирных жителей 18 сентября, некоторые офицеры вермахта предлагали отдать участвовавших в казни эсэсовцев под военный трибунал. Генерал Вальтер фон Рейхенау, командующий 10-й армией, в связи с этим позвонил Гитлеру, который сказал ему, что этот вопрос входил в компетенцию Гиммлера. И на этом дело закончилось. 4 октября 1939 года по случаю победоносного завершения польской кампании Гитлер издал «декрет об амнистии», согласно которому не подлежали наказанию все «действия, совершенные с 1 сентября по 4 октября вследствие озлобления из-за зверств, совершенных поляками» 18. К маю 1941 года в ходе подготовки к вторжению в Советский Союз Гейдрих создал четыре айнзацгруппы (АГ), обозначенные А, B, С и D. Каждый мобильный отряд включал от 500 до 900 человек и был разделен на несколько айнзацкоманд (АК, целевых подразделений, нем. Einsatzkommandos, EK) и зондеркоманд (ЗК, специальных подразделений, нем. Sonderkommandos, SK), включающих в общей сложности 3000 человек. Специальные целевые группы составляли значительную часть СС и носили такую же униформу и знаки отличия. Каждая АГ была включена в состав группы армий и формально находилась под командованием армии. Но на практике отряды действовали самостоятельно под руководством РСХА, главного управления полиции безопасности, возглавляемого Гейдрихом. Многие из офицеров, командовавших этими подразделениями, были из РСХА. Другие офицеры пришли из СС, СД (разведывательной службы Гиммлера), гестапо, Ваффен-СС и уголовной полиции. Практически все они примкнули к движению на раннем этапе его существования и были убежденными нацистами. Многие из них были причастны к насилию, которое было отличительной чертой политической жизни 1920-х гг. Считается, что 43 % были выпускниками университетов 19. Многие имели научные степени в области юриспруденции, философии и экономики, и был как минимум один бывший министр 20. Нижние чины айнзацгрупп набирались из тех же организаций, хотя их идеологическая приверженность была более разнообразной. Из 990 членов айнзацгруппы A 340 были членами Ваффен-СС 21. Среди них не было бандитов и обычных преступников. Задача этих подразделений — обеспечение безопасности в тылу наступавшей германской армии, но их миссия — убийство евреев, политических комиссаров и других коммунистов, а также кочующих цыган 22. В документе по планированию говорилось о необходимости арестовывать «ненадежных элементов (партизан, диверсантов, евреев, коммунистов)» 23. Айнзацгруппам оказывали содействие германские полицейские батальоны, подразделения вермахта, Ваффен-СС, а также местные ополченцы. К концу 1941 года айнзацгруппам удалось убить более полумиллиона советских евреев 24, и это число превысило количество советских солдат, убитых в бою 25. На момент проведения Ванзейской конференции 20 января 1942 года, созванной для принятия «окончательного решения еврейского вопроса» во всей Европе, около 900 000 евреев уже погибли на Востоке 26. По достоверным данным, общее количество евреев, убитых айнзацгруппами в Советском Союзе, составляет 1,5 миллиона человек 27. Массовые убийства начались с «проб и ошибок». Использование пулеметов для уничтожения большого количества евреев оказалось неудовлетворительным, поскольку многие жертвы умирали не сразу. Многим серьезно раненым людям приходилось наносить coup de grace[1] одному за другим, что оказалось травмирующим опытом для убийц. Поэтому в некоторых случаях офицеры, чьей работой было добивать раненых, использовали гранаты 28. В итоге установилась практика выстраивать евреев в линию, стоя или на коленях, рядом со рвом, спиной к их палачам, и расстреливать по одному. Вскоре процедура была «усовершенствована»: жертву заставляли спускаться в яму и ложиться на землю перед тем, как застрелить. Этот способ казни стал известен как «упаковка сардин»: когда евреев заставляли ложиться рядом и на тела убитых, яма становилась плотно набитой подобно содержимому консервных банок. «Sardinenpackung», видимо, был изобретен Фридрихом Еккельном, одним из четырех высших руководителей СС и полиции в России, который координировал деятельность айнзацгрупп 29. Их прозвали «первопроходцами процесса уничтожения» 30. Еккельн стал известен своей крайней жестокостью, но Гиммлер неоднократно поощрял его за преданность. Приговоренный к смерти рижским судом в конце войны, Еккельн был повешен 3 февраля 1946 года на глазах примерно четырех тысяч зрителей, пожелавших стать свидетелями этого акта возмездия 31. Сначала массовые казни затронули только евреев-мужчин, которых убивали потому, что они были коммунистическими функционерами или предполагаемыми партизанами, диверсантами или просто членами «еврейско-большевистской системы», представляющей угрозу германскому господству. Однако очень скоро в отчетах стали упоминаться расстрелы еврейских женщин и детей. Переход к подобному всеобщему истреблению произошел в разных отрядах в разное время, и в роли катализатора этого процесса выступил Гиммлер 32. В его глазах, убийство детей было необходимо, чтобы они не смогли попытаться отомстить за убийство своих родителей, когда повзрослеют 33. В отчетах, представленных айнзацкомандой 3 айнзацгруппы A, указывалось, что в Рокишкисе (Литва) 15 и 16 августа 1941 года было убито около 3200 женщин и детей. С этого момента статистика убитых женщин и детей стала регулярно появляться в отчетах, и их число превышало количество убитых взрослых мужчин, поскольку те уже были мертвы к этому времени. Между 18 и 22 августа та же айнзацкоманда 3 расстреляла 466 еврейских мужчин, 440 женщин и 1020 детей; между 29 и 31 августа число погибших составило 582 еврейских мужчины, 1731 женщина и 1469 детей. Подобное соотношение преобладало и в Каунасе. Здесь 29 октября айнзацкоманда 3 отчиталась об убийстве 2007 еврейских мужчин, 2920 женщин и 4273 детей 34. Из 131 850 евреев, убитых айнзацкомандой 3 между 4 июля и 29 ноября, 67 % составили женщины и дети 35. Убийство женщин и детей стало рутиной, что видно из заявления, сделанного членом айнзацкоманды 6 на послевоенном суде. Вальтер Хельфсготт утверждал, что он следил за тем, чтобы казни проводились гуманно и без применения жестокости. Когда его спросили, что это означает, он ответил: «Когда перед нами была еврейская женщина с младенцем на руках, сначала мы убивали женщину, а потом младенца» 36. Оказалось, что убийца не видел ничего предосудительного в убийстве еврейских женщин при условии, что им не приходилось видеть смерть своих детей. Включение женщин и детей в программу уничтожения являлось результатом приказов, изданных Гиммлером и Гейдрихом, хотя точная формулировка этих приказов не известна. Командиры карательных отрядов считали, что они выражают намерения своего руководства и вели себя соответственно. Практические решения — когда, где и в каких масштабах сделать это и сохранить ли жизнь нескольким рабочим евреям с семьями — были предоставлены местным командирам СС, в сотрудничестве и координации с военной и гражданской администрацией 37. Командир айнзацгруппы A, офицер СС Вальтер Шталекер выражал сожаление, что германская гражданская администрация и вермахт, которым нужны были квалифицированные еврейские рабочие для срочных заданий, помешали ему убить всех евреев 38. Шталекер, который превратил айнзацгруппу A в самый смертоносный из четырех карательных отрядов, позднее был убит в столкновении с советскими партизанами. Некоторые из этих убийств были названы «чисткой гетто от лишних евреев», поскольку именно так можно объяснить, почему к сентябрю 1941 года большинство убитых евреев в Литве — это старики, женщины и дети. Молодые мужчины уже погибли в предшествующие недели. Обитатели гетто классифицировались в соответствии с их способностью выполнять тяжелую работу, и во времена растущей нехватки продовольствия еврейские женщины и дети считались лишними ртами. Гиммлер также отвечал за планирование заселения немцев на вновь завоеванных восточных территориях. Поэтому, помимо удовлетворения его идеологических предпочтений, уничтожение должно было освободить место для немецких поселенцев 39. В отчете из Вильнюса (Литва), датируемом 13 июля 1941 года, указывалось, что около «500 евреев и других диверсантов» ликвидировали ежедневно. «Работа всех отрядов развивалась удовлетворительно. Главным образом ликвидации, которые теперь осуществляются в широких масштабах и проводятся без осложнений» 40. Описание этих «ликвидаций», осуществленных айнзацкомандой 8 айнзацгруппы A, было составлено послевоенным германским судом: Деревни или еврейские кварталы городов окружались. Больных и неспособных идти расстреливали прямо в их домах. Остальных уводили в центральный сборный пункт, откуда жертв вели строем или перевозили к месту казни — обычно это был заброшенный противотанковый ров или свежевырытая яма. Здесь они должны были сдать все ценные вещи и раздеться до нижнего белья. Сидя полуголыми на земле, зачастую в очень холодную погоду, они слышали выстрелы, убивающие их соседей. Когда приходил их черед, их заставляли спускаться в яму и ложиться лицом вниз поверх только что убитых жертв. Тех, кто шел слишком медленно, подталкивали прикладами или кнутами. Поначалу каждый слой мертвых тел покрывали тонкой прослойкой земли, но от этой практики скоро отказались, поскольку она занимала слишком много времени. Должно быть, необходимость наступать и ложиться на все еще теплые окровавленные трупы их родственников и соседей, отметил суд, производила особенно жуткое впечатление. Затем солдаты убивали евреев выстрелом в голову, и массовая могила засыпалась землей 41. Офицеры айнзацгрупп знали, что практически ежедневное проведение казней могло оказать тяжелое психологическое воздействие на их людей, поэтому они шли на различные уловки, чтобы ограничить ущерб. Бремя убийства делили между как можно большим количеством людей, чтобы облегчить его для каждого из них. Некоторые офицеры прибегали к использованию военных расстрельных команд, стрелявших на расстоянии, что помогало свести к минимуму индивидуальную ответственность 42. Казни проводились посменно, и люди по очереди расстреливали и заряжали оружие. В одном подразделении решили, что убийство будут совершать сразу двое: один целился в голову жертвы, а другой — в грудь. Эта практика не согласовывалась с требованием «продуктивности» при проведении массовых расстрелов, но у нее было преимущество, она снижала ответственность за убийство 43. Время от времени, особенно перед масштабными массовыми расстрелами, командиры произносили речи, оправдывающие убийства. Но зачастую этой поддержки было недостаточно. Учитывая, насколько ужасным и кровавым было массовое преступление, особенно когда речь шла о женщинах и детях, сформировалась практика выдавать стрелкам большое количество алкоголя. В состоянии опьянения палачи вели себя более жестоко, чем обычно, и часто не добивали тяжелораненых 44. Бесплатный алкоголь действительно помогал психологически успокоить убийц, но также отражался на точности выстрелов. Есть свидетельства евреев, которые были лишь ранены и смогли выбраться из ямы. Если невезучих беглецов ловили, их расстреливали на месте или снова вели к яме. Количество тяжелораненых, неспособных выбраться из-под мертвых жертв, а следовательно, погребенных заживо, мы никогда не узнаем. Согласно свидетельским показаниям на послевоенном суде раненые жертвы умоляли из ямы: «Пожалуйста, пристрелите!» или «Положите этому конец!» 45 Иногда евреев-мужчин заставляли рыть собственные могилы. Был случай, когда во время выполнения этого задания над ними насмехались, говоря: «Живее, Исидор! Скоро ты будешь со своим богом» 46. Отчет о массовом расстреле поступил от немецкого инженера Германа Гребе, который 5 октября 1942 года стал свидетелем подобной бойни рядом с Дубно, местом старой еврейской общины на Украине. Этот отчет был представлен в качестве доказательства на Нюрнбергском суде над главными военными преступниками в 1945 году. Один из помощников Гребе рассказал ему о расстреле нескольких сотен евреев в трех больших ямах: Менникес и я пошли прямо к ямам. Никто не остановил нас. Я услышал быструю автоматную очередь из-за одной из земляных насыпей. Люди, которые сошли с грузовиков — мужчины, женщины и дети всех возрастов, — должны были раздеться по приказу эсэсовца с хлыстом в руках. Они должны были складывать свою одежду в отдельные кучи: обувь, верхняя одежда и нижнее белье. Я видел груду обуви, в которой должно быть было восемьсот пар, огромные кучи одежды и нижнего белья. Без криков и слез эти люди раздевались, стояли семьями, целовались, прощались и ждали знака от другого эсэсовца, который стоял рядом с ямой, также с хлыстом в руке. За те пятнадцать минут, что я простоял рядом с ямой, я не слышал ни одной жалобы или мольбы о пощаде. Я наблюдал за семьей из восьми человек: мужчина и женщина, обоим около пятидесяти, с детьми в возрасте примерно один, восемь и десять лет и двумя взрослыми дочерьми около двадцати и двадцати четырех лет. Старая женщина, убеленная сединой, держала годовалого ребенка на руках, напевая ему что-то и играя с ним. Ребенок ворковал от радости. Муж и жена смотрели на него со слезами на глазах. Отец держал за руку мальчика десяти лет, тихо разговаривая с ним. Мальчик пытался сдержать слезы. Отец показал на небо, погладил мальчика по голове и, казалось, пытался ему что-то объяснить. В этот момент эсэсовец около ямы прокричал что-то своему товарищу, который отделил около двадцати человек и приказал им идти за земляную насыпь. Среди них была и семья, о которой я упомянул. Я до сих пор хорошо помню темноволосую стройную девушку, которая, проходя рядом со мной, показала на себя и сказала: «Двадцать три». Я перешел на другую сторону насыпи и оказался перед огромной могилой. Люди лежали так плотно друг к другу, что были видны только головы. Почти у всех кровь струилась с головы на плечи. Некоторые все еще двигались. Некоторые поднимали руку и поворачивали голову, чтобы показать, что они еще живы. Яма была заполнена почти на две трети. По моим подсчетам, там уже было около тысячи человек. Я оглянулся в поисках человека, который расстрелял их. Им оказался эсэсовец, сидящий на краю узкого конца ямы, свесив в нее ноги. У него на коленях лежал автомат, он курил сигарету. Люди, совершенно нагие, спускались вниз по ступеням, вырубленным в глиняной стене ямы, карабкались по головам людей, уже лежавших там, к месту, указанному эсэсовцем. Они ложились вниз перед мертвыми или ранеными людьми. Некоторые успокаивали тех, кто все еще был жив, и тихо говорили с ними. Затем я услышал автоматную очередь. Я посмотрел в яму и увидел все еще дергающиеся тела или головы, лежащие неподвижно на телах, которые были положены до них. Кровь стекала по их шеям 47. Крупнейший массовый расстрел в ходе Холокоста произошел в Киеве, где ЗК 4 (айнзацгруппа C) при участии Ваффен-СС и двух отрядов полицейского полка за два дня убили 33 771 еврея в ущелье Бабий Яр. После бомбардировки в центре Киева Еккельн приказал всем евреям в городе собраться на следующий день в центре. Судя по всему, большинство из 30 000 человек, явившихся 29 сентября 1941 года, думали, что будут переселены. Фриц Хофер, водитель грузовика в ЗК 4, дал свидетельские показания о последовавшем массовом расстреле: Однажды мне было поручено вести грузовик за город. Меня сопровождал украинец. Было, наверное, около 10 часов. По пути мы обгоняли евреев, идущих пешком с багажом в руках в том же направлении, что ехали мы. Там были целые семьи. Чем дальше мы удалялись от города, тем плотнее становились колонны. Кучи одежды лежали посреди большого открытого поля. Они и были местом назначения. Украинец показал мне, как туда проехать. Когда мы остановились недалеко от груд одежды, грузовик сразу же загрузили вещами. Эту работу выполняли украинцы. Я наблюдал за тем, что происходило, когда евреи — мужчины, женщины и дети — прибывали. Украинцы проводили их в разные места, где один за другим они должны были оставить свой багаж, затем пальто, обувь и верхнюю одежду, а также нижнее белье. Они также должны были оставлять свои ценные вещи в установленном месте. Для каждого предмета одежды была отдельная куча. Все происходило очень быстро, и любого, кто замешкался, украинцы пинали и толкали, чтобы те продолжали движение. Думаю, и минуты не проходило с того момента, когда каждый еврей снимал пальто, как он уже стоял полностью голый. Никаких различий не проводилось между мужчинами, женщинами и детьми. Можно было бы подумать, что у евреев, прибывших позже, был бы шанс повернуть назад, когда говорили, что шедших впереди заставляют раздеваться. Я до сих пор удивляюсь, что этого не произошло. Раздетых евреев вели в овраг около 150 метров в длину, 30 метров в ширину и не менее 15 метров в глубину. В этот овраг вели два или три узких входа, через которые и направлялись евреи. Когда они добирались до дна оврага, их хватали члены Schutzpolizei (полиции) и заставляли ложиться поверх уже расстрелянных евреев. Все происходило очень быстро. Трупы буквально лежали слоями. Появлялся полицейский и расстреливал всех евреев в затылок из автомата на том месте, где они лежали… стрелков, проводивших казнь, было всего двое. Первый работал в одном конце оврага, второй — в другом. Я видел, как эти стрелки стояли на верхнем слое трупов и убивали одного за другим… Кроме двух стрелков у каждого входа в овраг был «упаковщик». Этими «упаковщиками» были Schutzpolizisten, чья работа заключалась в том, чтобы укладывать жертв поверх трупов, чтобы все, что должен был сделать проходящий стрелок, это нажать на курок… Дул резкий ветер, и было очень холодно. Выстрелы из оврага нельзя было услышать там, где люди раздевались. Я думаю, поэтому евреи не осознали вовремя, что их ждет впереди 48. Другой член зондеркоманды 4а вспоминал «совершенный ужас евреев, когда они впервые увидели тела, достигшие верхнего края оврага. Многие евреи закричали в панике. Практически невозможно представить, какие стальные нервы нужно было иметь, чтобы проводить ту грязную работу внизу. Это было жутко» 49. Реакция этого человека, который пожалел себя, а не жертв массового расстрела, была обычной. В 1968 году германский суд, перед которым предстали десять человек, совершивших это преступление, отмечал, что многие жертвы были только ранены, и некоторые из них сумели выбраться из-под трупов. Тяжелораненые, которые не смогли выбраться, были погребены заживо, когда саперная часть вермахта взорвала склоны оврага, чтобы скрыть следы массового убийства50. Когда все было кончено, руководитель СС и полиции Фридрих Еккельн устроил праздничный банкет, во время которого вино текло рекой 51. Не было ничего необычного в участии украинцев в событиях в Бабьем Яре. Немцы набирали помощников, так называемых хиви (Hiwi — сокращение от немецкого Hilfswillige, или добровольный помощник), а также местных ополченцев, которым они поручали переправлять евреев к месту их казни, заставлять тех раздеваться и другие подобные обязанности. Иногда, чтобы избавить немецких убийц от психологического стресса, они также использовали местных коллаборационистов при расстрелах. В одном из случаев офицер счел группу восемнадцати-двадцатилетних солдат Ваффен-СС слишком молодыми для проведения казни еврейских детей. Многие члены айнзацкоманд, которые должны были принять участие в этом расстреле, сами были женаты и имели детей. Поэтому было решено использовать украинских ополченцев 52. Считается, что эта практика была довольно распространенной 53. Среди завербованных были различные этнические группы, но самый многочисленный контингент составляли украинцы. К концу 1942 года на службе германских властей на Украине было 238 000 местных полицейских 54. Многие из них входили в Организацию украинских националистов (ОУН) и разделяли рвение немцев относительно «еврейского большевизма». Евреи составляли самую многочисленную этническую группу в НКВД, ненавистной советской тайной полиции. В ходе стремительного отступления оказалось невозможным эвакуировать тюрьмы, и НКВД казнил около десяти тысяч заключенных, большинство из которых были политическими. Евреев обвинили в этих убийствах, и в отместку украинцы убили тысячи евреев во время массовых погромов. Местные также оказались весьма полезными, приводя немецких убийц в дома евреев. По одной из оценок, от тридцати до сорока тысяч украинцев так или иначе участвовали в убийстве нацистами евреев, хотя в этом коллаборационизме важную роль играли и другие причины, помимо антисемитизма, в особенности, жадность, карьеризм и давление коллектива. Украинцы вскоре стали известны своей жестокостью, что влияет на еврейско-украинские отношения и по сей день 55. Вербовали местных жителей и в балтийских государствах. Три роты латышей служили в 11-м резервном полицейском батальоне в Минске 56. Ополчение, сформированное в июле 1941 года и возглавляемое Виктором Бернхардтом Арайсом, отличалось своим рвением в помощи немцам. Послевоенный германский суд, который приговорил Арайса к пожизненному заключению, признал, что тот истово ненавидел евреев, и в действительности «команда Арайса» играла ключевую роль в убийстве тринадцати тысяч евреев в Риге. В других районах люди Арайса и немцы по очереди расстреливали евреев 57. В Литве большинство убийств было совершено литовцами 58. 2 июля 1941 года, когда айнзацгруппа A подошла к Каунасу, второму по величине городу Литвы, айнзацкоманда 3 сформировала мобильный отряд (Rollkommando), чтобы прочесать литовские тюрьмы и убить «опасных евреев и большевиков» 59. Он состоял из восьми или десяти немцев и нескольких десятков литовских добровольцев, непосредственно участвовавших в расстрелах. Командовал Rollkommando офицер СС Иоахим Хаманн. В отчете, составленном в январе 1942 года, указывалось, что этот отряд убил 139 346 человек. «Сельские районы Литвы очищены от евреев [judenfrei]» 60. В большинстве случаев перед расстрелом жертвы должны были снять одежду и оставались совершенно нагими, последнее и крайнее унижение, причиняемое несчастным страдальцам. Женщинам чаще, чем мужчинам, приходилось раздеваться перед своими убийцами, которые находили время фотографировать их обнаженными. Их одежда отправлялась в Германию и распределялась среди нуждающихся немцев. Люди не собираются нагими. Отбирать у них одежду значило уподобить их животным. После войны некоторые убийцы на суде действительно говорили, что эти обнаженные, подобные животным, тела было проще убивать 61. Алкоголь раздавали в огромном количестве. Вечером, возвращаясь пьяными в свои казармы, убийцы хвастались количеством евреев, которых они убили 62. Относительно небольшое еврейское население Эстонии было уничтожено местными отрядами полиции. Главным основанием убийств был объявлен антикоммунизм. Как и на Украине, евреев — «оплот советской власти» — провозгласили ответственными за преступления, совершенные советскими оккупантами. Их считали идеологическими врагами, и эта борьба была настолько непримиримой, что даже пожилые женщины и дети подверглись уничтожению. Активно преследуя своих евреев, эстонские националисты хотели снискать расположение немцев. Один из ученых, работающих над этой проблемой, говорит об «убийстве во имя национализма» или «убийстве без ненависти» 63. Айнзацгруппы продолжали свою смертоносную деятельность, когда стали частью немецких оккупационных войск и из мобильных отрядов превратились в стационарные части. На протяжении 1942–1943 гг. они занимались ликвидацией еврейских гетто посредством расстрелов. То, что они вели себя как «высшая раса» на оккупированной территории, усугубляло их отношение и поведение, и с каждым следующим шагом издеваться и унижать жертв было все легче 64. Во время разбирательства, которое длилось девять месяцев, германский суд над восемью членами отряда в Тарнополе (Западная Украина), отмечал «чудовищность» их действий, что было очевидно из показаний свидетелей: Перед тем, как сделать свои последние шаги к яме, жертвы должны были снять с себя всю одежду… Затем они должны были встать лицом к могиле, перед «своими» палачами. По команде производился выстрел с близкого расстояния в затылок указанной жертвы, и ударом ноги тело сталкивали в яму. Иногда семьям разрешали проделать этот последний путь вместе. Дети должны были идти наравне со взрослыми. Матери несли младенцев. Первым выстрелом убивали мать. Как только она падала, стрелок убивал ребенка. Поскольку многие выстрелы не заканчивались смертью жертвы, можно было увидеть дергающиеся конечности среди трупов и слышать стоны. Кое-где этих раненых добивали. В противном случае эти несчастные задыхались под телами жертв, которые следовали за ними, или позже, когда ямы засыпали. Окончательное выравнивание массовых захоронений происходило, когда земля переставала подниматься. Тела, распухавшие от газов разложения, поднимали землю несколько дней 65. С началом войны на Востоке численно небольшие карательные отряды были пополнены полицейскими батальонами. В целом около 12 000 полицейских, объединенных в 24 батальона, приняли участие во вторжении в Советский Союз и реализации «окончательного решения» 66. В одиночку или совместно с айнзацгруппами они искали евреев, охраняли тех, кто вскоре будет убит, и непосредственно участвовали в расстрелах. Согласно одной из оценок, количество евреев, убитых полицейскими отрядами, составляет полмиллиона человек 67. Слияние полиции и СС в единое целое было одной из первоначальных целей Гиммлера. К 1941 году около 30 % полицейских в звании офицера принадлежали к «черной элите», среди рядового состава это число составляло 16 %. Полицейские батальоны состояли из членов полиции порядка (униформированная полиция), молодых новобранцев и полицейских резервистов, призванных на действительную военную службу. Некоторые были добровольцами. От одной четверти до одной трети составляли члены нацистской партии 68. Помимо военной подготовки велась интенсивная идеологическая «обработка», в частности — в вопросах обращения с «еврейско-большевистским врагом». «Еврейский вопрос» был основной частью обучения, в ходе которого евреев изображали тунеядцами, осквернителями германской расы и самым опасным врагом германского народа 69. Другие группы населения Германии превратились из добропорядочных граждан в массовых убийц так же быстро, как и члены полицейских батальонов 70. Наиболее известным примером этого плавного перехода является 101-й резервный полицейский батальон, ставший предметом первого исследования Кристофера Браунинга в 1992 году. За несколько коротких недель большинство членов этого подразделения, две трети которых Браунинг назвал «обычными людьми» из рабочего класса, стали умелыми убийцами еврейских мужчин, женщин и детей. Члены этого подразделения не обязательно были признанными антисемитами, они просто считали, что евреи выходят за рамки их человеческих обязательств и ответственности. Евреи были «врагами», и это убеждение помогало людям привыкнуть к массовым убийствам. Самое поразительное объяснение, говорит Браунинг, дал тридцатипятилетний слесарь из Бремерхафена, который во время допроса после войны объяснял, как ему удалось свыкнуться с убийством детей: Так получилось, что матери вели детей за руку. Мой сосед застрелил мать, а я — ее ребенка, потому что я рассудил про себя, что в конце концов без матери ребенок не сможет дальше жить. Это должен был быть, так сказать, выстрел по велению совести, ради избавления детей, которые не могли жить без своих матерей 71. И все же деяния 101-го резервного полицейского батальона, которые на самом деле были чудовищными, были не самыми ужасными преступлениями, совершенными полицейскими батальонами. Вероятно, самое хладнокровное массовое убийство евреев полицейским подразделением произошло 27 июня 1941 года в Белостоке в оккупированной Германией Польше и было проведено 309-м полицейским батальоном. Этот батальон входил в состав 221-й охранной дивизии, которую перед вторжением в Советский Союз проинструктировали, как следует обращаться с вооруженным врагом и гражданским населением. Им было сказано, что войска Красной Армии — не только военный, но и политический враг: «В соответствии с еврейско-большевистским учением, они используют не только военное оружие. Наши силы должны учитывать это и, если потребуется, принимать соответствующие решительные и безжалостные меры против вражеского гражданского населения» 72. Эти инструкции попали на плодородную почву. Многие офицеры и сержанты этого подразделения, как установил послевоенный суд Германии, были фанатичными национал-социалистами, и большинство рядового состава также разделяли ненависть к евреям. Пение антисемитских песен в столовой было обычным делом 73. Поскольку это зверство произошло на шестой день восточной кампании, его нельзя объяснить ожесточающим эффектом войны, но очевидно, это было связано с сильными антиеврейскими настроениями. Приведенное ниже описание эпизода основано на вердикте германского суда, который в 1973 году разбирал дело двух членов 309-го полицейского батальона по обвинению в убийстве. Инициатором стал лейтенант Генрих Шнайдер по прозвищу «Пипо», у которого была репутация человека, убивающего евреев без разбора. Говорили, что он приходил в ярость, когда кто-то просто заговаривал о евреях. Днем 27 июня члены полицейского отряда при содействии местных жителей искали евреев призывного возраста и приводили в главную синагогу города. После того как несколько сотен евреев — оценки варьируются от пятисот до восьмисот человек, — в основном мужчин, но также женщин и детей, загнали в синагогу, члены батальона занесли канистры с бензином в здание и заперли двери. Крупнокалиберный пулемет был установлен снаружи и наведен на главный вход в синагогу. Затем полицейские бросили ручные гранаты через окна, и здание синагоги загорелось. Запертые внутри евреи, которые понимали, что их ждет, начали петь хорал, но когда взорвались ручные гранаты, и начался пожар, пение заглушил чудовищный крик. Тем временем нескольким сильным еврейским мужчинам удалось выломать главную дверь, но когда они появились из синагоги, многие в горящей одежде, их подкосила пулеметная очередь. Некоторые еврейские женщины выглядывали в окна с детьми на руках и кричали, что немцы должны пощадить хотя бы детей, но солдаты расстреляли их вместе с детьми. Чтобы не сгореть заживо, некоторые евреи выбирались через окна и намеренно бросались под обстрел. Один мужчина повесился на выступе колонны. Пожар в конечном итоге распространился из синагоги в еврейский квартал, и еще около тысячи человек погибли в пламени 74. Командиры полицейского батальона и охранной дивизии стояли рядом и не вмешивались. В официальном отчете сообщалось, что синагогу подожгли после того, как немецкие солдаты попали под обстрел партизан, укрывшихся внутри 75. Такие вопиющие зверства, как события 27 июня 1941 года в Белостоке, не были нормой, но массовые казни, происходившие практически ежедневно, не уступали им в жестокости. На женщин, которые отказывались раздеваться, натравливали собак 76. Германский суд, который разбирал дело шестерых членов 306-го полицейского батальона, задокументировал ужасные события, произошедшие во время ликвидации гетто в Столине, маленьком городке на Украине. Свидетель, который сопровождал евреев к яме, где их расстреляли, вспоминал, что ребенок, погребенный под трупами, начал кричать. Поэтому солдаты начали стрелять туда, пока крики не прекратились. Младенца, который шевелился под телом своей мертвой матери, вытащили, подбросили в воздух и разнесли на куски автоматной очередью. События в Столине, начавшиеся с облавы на беззащитных жителей гетто и закончившиеся их смертью в яме, свидетели описывали как «омерзительные, душераздирающие и отвратительные» 77.