– Основания? – покосилась она хмуро в его сторону. – Найдутся основания. Вон, смотри, наш гений летит навстречу. Не иначе что-то удалось узнать. Гением они называли молодого выпускника Полицейской академии – Гришу Ростова. Он сам себе выбрал профессию, вопреки воле родителей, желающих видеть его бизнесменом. И ни разу никто из его коллег не пожалел о его выборе. Он просто творил чудеса! – Товарищ подполковник! – крикнул Гриша, подбегая с листом бумаги. – Мне удалось узнать, с кем вчера была в кафе погибшая с половины одиннадцатого до часу дня. – И с кем, Гриша? Доброе утро, – приветливо улыбнулась Аня молодому сотруднику. – Доброе утро. Здравствуйте, товарищ подполковник, – он глубоко вдохнул, восстанавливая дыхание. – Извините… Она была с Осетровым Валерием Павловичем. – Не может быть! – воскликнула Аня. – Ничего себе поворот. Я так и думал, – покивал Гена. – Но он мог просто там пить кофе и… – Никак нет, Анна Сергеевна. Когда установили местоположение их телефонов, я позвонил одному своему приятелю. Он там работает менеджером. Он по моей просьбе просмотрел записи с камер и переслал мне их. Погибшая Иванова совершенно точно сидела за одним столиком с художником Осетровым. – Ну, допустим, – она покусала губы, которые, как всегда, забыла подкрасить с утра. – Посидели, поговорили. Выпили кофе и разошлись в разные стороны. – Никак нет, товарищ подполковник, – виновато глянул Гриша, словно сам что-то натворил. – Ушли они одновременно. И направились в одну сторону. Мой приятель мне записи со всех камер прислал. И с той, которая бьет на парковку, тоже. – И что там случилось на парковке? Не томи, гений! – нервно прикрикнула на него Аня. – Там ничего такого не случилось сверхъестественного, Анна Сергеевна. Как сели в машину, не видно, но… Ушли они вместе. Глава 11 – Что ты мямлишь, подполковник?! – глянул на нее исподлобья Якушев, оставив ее после совещания в своем кабинете. – Доложить по форме не можешь? – Я докладывала, товарищ полковник, что за Осетровым выехала группа, но его не оказалось дома. – О как! Не оказалось дома! А почему? – его голос стал тихим, шелестящим, как шорох опавших листьев под ногами. – Хочешь, скажу? Анна молчала, стоя навытяжку у двери. Там ее остановил окрик полковника Якушева. Там она до сих пор и стояла, поскольку команды присесть за стол не было. – А потому, что ты не верила, что художник Осетров причастен. И водила следствие кругами вокруг его персоны. – Якушев откинулся на спинку кресла, прищурился в ее сторону. – Может, потому, что завела роман с фигурантом? – Никак нет, товарищ полковник. – тихо возмутилась Аня. – Никаких личных отношений с фигурантом я не заводила. – Но в кафе «Страус» ты с ним ходила? Кофе пила, сидя напротив за столиком? Она промолчала, катая в голове, кто ее мог выдать? Гена не мог, он не знал. Даже если бы и знал, не стал бы «стучать» на нее начальству. Даже из вредности. Ольховцев? Он опрашивал сотрудников кофейни. Они могли вспомнить. А если не вспомнили, записи с камер услужливо предоставили информацию. Неужели Ольховцев доложил? – Не надо плохо думать о своих подчиненных, – сложились догадливой улыбкой тонкие годы Якушева. – Я потребовал записи с камер «Страуса». И сам их просмотрел. Интересно было наблюдать… – За чем? – вырвалось у нее. – За тобой, Аня. Якушев встал с места и медленным шагом двинулся к двери. Дошел до Анны, встал совсем близко. Ноздри ей тут же защекотал аромат его мятного ополаскивателя для рта. Ей всегда казалось, что он им злоупотреблял. – Чем так хорош этот художник, Смирнова? Чем он лучше меня? Его сощуренный взгляд ей не нравился. И сам Якушев ей не нравился тоже. И его пристальное внимание после ее развода раздражало. – Я не привыкла кого-то в чем-то сравнивать, – она сделала осторожный шаг назад, спина тут же уперлась в притолоку. – Тем более своего руководителя с фигурантом дела. – Я мог бы быть тебе не просто руководителем, Смирнова. Я мог бы быть тебе близким человеком. Но ты все время воротишь от меня нос. Якушев был очень высоким. Он возвышался над ней на голову. Стоял слишком близко. Дышал в лицо мятным перегаром. Ее замутило. – Простите, товарищ полковник, но мы уже все обсудили. Полгода назад, – напомнила ему Аня. Ловко вывернулась и встала боком, уперлась плечом в дверь, чтобы удрать при первой возможности. – Да, помню, – он понял язык ее тела, нехорошо хмыкнув, вернулся на свое место. – Ты просила дать тебе подумать. Я жду, жду, а ты тем временем… Она молчала. Оправдываться не собиралась. Не за что! Она еще полгода назад решила: станет настаивать – прямо скажет, что он ей не нравится. Но полковник вел себя смирно. Не приставал. Не пытался прижать. Сегодня что-то его разобрало. – А ты тем временем крутишь хвостом не пойми с кем! – все никак не унимался Якушев. – И в чем дело-то, Ань? Я вдовец. Ты в разводе. Никаких преград. Я на пенсию не сегодня завтра уйду генералом. Свое место тебе согрею, а ты… Она снова не нашлась, что ответить. – В общем, я так решил… – он чуть приподнялся с кресла, уперев кулаки в стол. – Коли ты – одинокая баба – не желаешь отвечать мне взаимностью, то… – Мы с Геной помирились, Иван Ильич, – выпалила она, не дав договорить Якушеву. Она же догадывалась, что он сейчас скажет. Он предложит ей написать рапорт о переводе. А она не желала уходить, вот! Ее здесь все устраивало: и коллектив, и то, что работа недалеко от дома, да и должность начальника отдела ей никто не подарит, переведись она прямо сейчас. – С Геной? С Сидоровым? Помирились? – Якушев выглядел ошарашенным. – И когда успели? Он же жил с этой… Ну, которую убили… – Аллой Ивановой, – подсказала Аня. – Он ушел от нее. – О как! И когда успел? – недоверчиво улыбался начальник. – На днях, – не стала она вдаваться в подробности. – Мы решили с ним снова попробовать. Начать все сначала. – А это не он ее, а, Смирнова? – с противным хохотком поинтересовался Якушев. – Убил, потому что надоела. Потому что к тебе захотел снова вернуться. Как тебе такая версия, подполковник? – Никуда не годится, Иван Ильич, – она толкнула плечом дверь, слегка приоткрывая. – У Сидорова на весь день алиби. И на вечер тоже. И на ночь. – Ну с ночью-то понятно. Ладно… Иди ищи своего мазилу. Не найдешь – стружка полетит с тебя, как с Буратино. Свободна… По коридору до своей двери Аня летела с красным лицом. Она чувствовала, как горят ее щеки, зеркала не надо было. Кто-то ее приветствовал. Кто-то с удивлением смотрел ей вслед. Она не видела ни людей, ни стен, двигалась на инстинкте. – Ольховцев где? – выпалила она, влетая в кабинет. – Все еще в «Страусе», снимает показания. Изымает записи по протоколу. Все как положено. – Гена с изумлением рассматривал ее со своего рабочего места. – Что-то случилось? Ты чего такая вся? – Какая? – Аня рухнула в свое рабочее кресло. – Красная! Тебя словно кипятком облили. Влетело от Якушева? Чего он тебя оставлял? Она молчала минуту, размышляя: рассказать или нет, рассказать или нет? Умолчит – Якушев у него спросит, а Гена удивление изобразит. И тогда будет только хуже. Расскажет – Сидоров того и гляди сегодня вечером в койку к ней попросится. – Блин! – стукнула она ладонью о стол. – Как же вы меня все достали! Блин! – Понятно, – скрипучим голосом отреагировал бывший муж. – Опять приставал с непристойными предложениями? – Ты знал?! – ошарашено вытаращилась на него она. – Не знал. Догадывался. Очень подробно он расспрашивал меня однажды о нас с тобой. Что, как, насовсем разбежались или что? – В тему дня, Сидоров, – перебила его Аня, хмуро рассматривая симпатичную физиономию, которую еще неделю назад не хотела даже вспоминать, не то что видеть. – Я ему сказала, что мы снова вместе. – А мы вместе? – Конечно, этот гад обрадовался. – Я могу уже считать себя твоим мужем? Снова могу? – Нет, – прервала она его веселье. – Просто он меня уже достал своим предложением. И ладно бы непристойным! Тут я еще могла бы пободаться. Он замуж меня тащит! – Ну-у, это он не подумал. Не взвесил все досконально. Какая из тебя жена генерала? – Многие были в курсе, что начальник ждет очередное звание, Гена тоже знал. – Если ты сама генерал! Хозяйка так себе. Его грядки в загородном доме сорняком зарастут. И цветы завянут. Надо бы раскрыть ему глаза на все это. И еще, самое главное… – И что же? – Ты совершенно не умеешь готовить! Вот как ты вчера жарила мне яичницу, а?.. Аня понемногу успокаивалась. Генка, хоть и сволочь, но все же своя сволочь, проверенная. И он ее не сдаст.