– В прошедшем времени, потому что его уволили. Или он сам уволился, не помню. Не суть. Он просто больше не работает в колледже искусств и никого уже не выгонит. А что он умер – да, слышал. В наших творческих кругах новости расходятся быстро. Я хоть и не художник, но с людьми искусства часто сталкиваюсь. И да, как вы справедливо заметили, Осетров пользовался услугами моей фотостудии. И я видел ваш портрет, товарищ подполковник. Шикарно снято. Боже, она смутилась? Подумать только, ему удалось ее смутить. Но как, черт побери, у нее это вышло красиво! Мимолетное замешательство выразилось в глубоком вдохе, легком поднятии подбородка и крепко сцепленных пальцах. Нет, Осетров все же великий засранец. Зря он погнал его с курса. В его душе живет художник. – То есть вы подтверждаете, что Осетров пользовался услугами вашей фотостудии? – Подтверждаю, – смиренно опустил он голову. – И это были не только портреты женщин. Иногда он просил распечатать в увеличенном виде какой-нибудь пейзаж. Ему нужен был свет. Он очень любил багровые закаты. – Портреты многих женщин вы ему делали? Точнее, сколько их было? – Я не помню. Я не делал. Я вообще не занимаюсь фотопроявкой и печатью. У меня работают специально обученные люди. – На чей телефон Осетров обычно слал фото? – Обычно он приезжал сам и привозил фото на флешке. Сами понимаете, что качество теряется, если пересылать фото. Ваш портрет он сначала переслал, а потом лично завозил. Ребята его делали. И он пару дней висел в фотолаборатории. Там я его и увидел. – Значит, фото Ивановой вы не видели? – Нет. Но это не значит, что его не распечатали. Возможно, оно и сейчас в лаборатории. Или еще в работе. – Как узнать? У кого? – У моих фотографов и лаборанта. Могу вас проводить, – он привстал с места. – Еще проводите, – кивнула Анна и повторила вопросы: – Скольким женщинам Осетрова вы делали подобные портреты? На чей телефон приходили фотографии? – Мобильный нашей фотостудии. Он есть на сайте. И он лежит на ресепшене. Если приходит подобная информация, Ляля – наш администратор – передает ее фотографам или лаборанту. И иногда это проходит мимо меня. Узнаю о заказах Осетрова из отчетных квитанций, и все. – Понятно. Теперь нам необходим список всех ваших сотрудников с адресами и номерами телефонов. – Анна резко поднялась с его любимого стула и направилась к двери. – Сопроводите нас. Еще остались вопросы. – Какие, например? Он, конечно, пошел за ней. И все время, пока спускался на первый этаж, вдыхал тонкий аромат ее незнакомых духов, наслаждался полетом прядей ее волос и любовался взмахами ее ресниц. Нет, все же Осетров засранец. В нем – в Никите Вербине – умер великий художник. Пусть на холст он не мог перенести того, что чувствовал, у него зачастую выходила мазня. Но что чувствовал тонко и остро, как художник, поспорить никто не мог. Вопросов к нему у Анны Смирновой накопилось предостаточно. Тут и алиби на время убийств несчастных девушек потребовалось, и его подтверждение. А заодно и информация о том, чем он занимался во время убийства Осетрова. И Анна захотела сразу узнать, как и с кем из жертв он был знаком. И что про их круг общения ему известно. И знает ли он, с кем встречалась незадолго до своей гибели первая убитая – Вероника Серова. Кто этот парень, если они знакомы? Когда Никита последний раз виделся с Осетровым? О чем шел разговор? – У вас ведь нет причин его любить? – прищурила черные глаза товарищ подполковник. – И нет причин желать ему зла, – встав у двери в лабораторию, произнес Никита с широкой улыбкой. – Благодаря ему я имею бизнес, приносящий стабильный доход. А то бы сейчас отирался на Точке, как десятки таких же, как я, бездарей. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Алиби у него нашлось. Не абы какое, но все же. А вот на ряд других вопросов он ответить затруднился. Долго смотрел на потолок, словно пытался вспомнить. Мотал головой, разводил руками. – Извините, ничем не могу помочь, – проговорил он, когда Анна уже входила в лабораторию. Дверь за ней закрылась. Никита вернулся к себе на второй этаж. Снова встал у окна и задумался. А ведь он знает! Знает ответы почти на все ее вопросы. Но почему-то не понимает: отвечать ли ей на них, нет? Не навредит ли он себе, своей репутации? И если себе не особо навредит, как это скажется на его бизнесе? Вопросы, вопросы, вопросы… Сложные и опасные. И ответы такие же. Надо подумать, а еще лучше – посоветоваться. А кто у него главный советчик? Отец! И поговорить с ним надо срочно. Только не сейчас, не отсюда, не с этого телефона. Никаких следов нельзя оставлять, ничьих любопытных ушей и внимательных глаз не должно быть при этом разговоре. Он поедет прямо к нему и обо всем, что знает, расскажет. А там они решат, что делать. Ведь главное – не навредить… Глава 21 – Я правильно понимаю – фотографов у вас двое? – Аня непонимающе смотрела на молодую девушку, считавшую себя очень красивой и модной. Требованиям моды соответствовало все: ноги, губы, грудь, скулы, ресницы. Все отрихтовано, накачано, приклеено. Из одежды на ней было крохотное алое платье без рукавов. Подол заканчивался сразу под ягодицами. – У нас четверо фотографов, товарищ подполковник, – растянула пухлые губы в искусственной улыбке Ляля. Вообще-то по паспорту она была Еленой, но в фотостудии ее называли только Ляля. И на табличке ресепшена значилось такое ее имя, и на бейдже. – И кто они? – Сергей, еще один Сергей, Илюша и сам Никита – наш хозяин. – Но ваш хозяин сказал, что фотографов двое, – возразила Анна. – По штату – да. Но Илюша, наш лаборант, запросто может подменять одного из Сергеев. Когда отпуск или срочная командировка. И сам Никита иногда обслуживает важных клиентов. – То есть все всё могут? – Не всё, – наморщила Ляля лоб. – Заменить Илюшу в лаборатории не может никто. Там только он колдует. – Стало быть, женские портреты, которые заказывал вам Осетров, мог распечатать только Илья? – Разумеется. Но! – она задрала вверх указательный пальчик с длинным ногтем алого цвета. – Перед этим над портретом работает кто-то из Сергеев. Удаляют морщинки, правильную тень делают. Ну, всякое разное. Фотошопят, одним словом. А он уже потом печатает. – Кто работал над моим портретом? – спросила Аня и почувствовала, что краснеет. Ей до сих пор было неловко от того, что она так безрассудно согласилась на эту авантюру. Странно чувствовала себя виноватой, запятнанной какой-то. – Над вашим? – лоб Ляли снова покрыли продольные морщины. – Мне кажется, что никто. – Почему? – Осетров принес флешку и попросил ничего не трогать. Лично просил Сергеев. Я это помню, поскольку разговор состоялся при мне. Считал вас и без того совершенством, – она снова ненатурально улыбнулась. – Он часто обращался к вам с подобной просьбой? За такими услугами, я имею в виду. – Часто. Были фото и людей, и животных, и пейзажи. – Это как-то фиксировалось? Документально, я имею в виду? – Конечно! – с благоговейным трепетом ответила девушка. – Портфолио Осетрова хранится отдельно. Принести? – Конечно! – повторила ее интонацию Аня. Длинные красивые ноги ушли в сторону узкой двери за стойкой ресепшена. В маленькой комнатке со стеллажами зажегся свет. Ляля быстро нашла то, что нужно. Вернулась и положила перед Анной пухлый фотоальбом. – Здесь все. Смотрите… Просмотр занял полчаса. В фотоальбоме на самом деле было все. От фотографий мелкой гальки на каком-то берегу до увеличенного фото человеческого зрачка, в котором отражалось нечто. Было тут и ее фото. И снимок Лидочки Паршиной – красивой, веселой, бегущей куда-то с охапкой полевых цветов. И даже фото того страшного места, где ее нашли убитой. Не было только снимка Аллы Ивановой. – Почему? Почему ее фото тут нет? – Аня показала портрет Аллы на своем мобильном. – Я не знаю. Может, не успели распечатать? Может, Ильи не было? А потом… Потом уже отпала необходимость. Это ведь ее нашли убитой? – И ее в том числе, – нахмурилась Аня. – Кто именно получил в тот день фото Ивановой? То есть я хочу сказать, кто первым увидел пересланное сообщение от Осетрова? Вы? Ляля сделалась хмурой и сосредоточенной, и тут же принялась кусать губы. Результатом был ее беспомощный виноватый взгляд. – Я не помню. – Как такое возможно? У вас же существует какая-то рабочая схема? Вы получаете фото на рабочий мобильный телефон, а затем? – Затем я отношу телефон кому-то из ребят. – Из Сергеев? – Да. Они переправляют фотографию себе на компьютер, начинают над ней трудиться и… А вот с этой девушкой так не было. Точно не было, – она уже едва не плакала. – Блин! Ну почему я забыла? – Может быть, вы его не видели? Вспомните, Ляля. Как вы узнали об этом фото? В какой момент увидели? – Не помню я! – воскликнула она. – Я в тот день убегала на маникюр… кажется. Телефон всегда лежит возле клавиатуры. Когда вернулась, он так же лежал. – По порядку! – прикрикнула на нее Аня. – Во сколько ушли, во сколько вернулись, кто был в это время в фотостудии? По пунктам!.. Выяснилось, что, когда Ляля убегала на маникюр в салон, расположенный в пяти метрах от их фотостудии, на рабочих местах были все. А когда она вернулась, кроме Никиты Вербина, не было никого. То есть его алиби на момент убийства Аллы Ивановой подтверждалось. А вот остальных сотрудников…