– Это если он снова убьет! А если заляжет на дно… В общем, так, привлекайте коллег из Интерпола. Отправляйте все данные на Пеклова. Если он еще жив, то убийца точно он. Если нет, тогда – я не знаю, – широко развел он руки в стороны. – Тогда нас с вами всех отправят улицы мести. Меньше чем за месяц у нас пять убийств, а подозреваемых – ноль. Что скажешь, Смирнова? Каков план действий? – Я хотела еще раз опросить всех, кто знал Веронику Серову. Мне нужна информация о парне, с которым она пришла на вечеринку накануне своей гибели. И которому изменила там с Осетровым. Никто о нем ничего не знает. Кто он? Вот я и хочу опросить еще раз всех сокурсников, кто хоть как-то пересекался с Вероникой. Следующий в списке – Рыжов. Мы почти ничего о нем не знаем. Хотя я допрашивала его, сказать, что продвинулась, не могу. Я отправила запрос в его родной город. Жду ответа о его родственниках. Как только что-то узнаю, сразу выведу для очной беседы. – Опрашивай, Смирнова, уточняй, выезжай, – с накалом отреагировал Якушев и тут же много тише добавил: – Телефон только заряжать не забывай… В свой кабинет они вошли тихо, ничего не обсуждая. Расселись по местам. Аня тут же проверила электронную почту. Там висело всего одно письмо. То, которого она ждала. – Так-так, коллеги. – заулыбалась она. – А вот и ответ на запрос по Рыжову. Мальчик наш не сирота. Родители его живы и здоровы. Давно перебрались из-за Урала в Подмосковье. – Частный дом? – с надеждой вскинул голову капитан Ольховцев. – Нет. Квартира. Кто поедет? Ольховцев тут же среагировал, схватив ключи от машины со стола. Гена тоже встал, настырно глянув. – Я с тобой, если что, Аня. – Но я еду всего лишь опросить сокурсников Серовой. А кто на хозяйстве останется? А жену Крылова кто опросит? – Никто. Она под капельницей сегодня, я написал ее доктору, пока мы шли сюда. Не сбежит. А кабинет закроем, – он уже стоял у двери. – Одна ты не поедешь. Точка! К тому же я тебя знаю. Оттуда ты непременно завернешь в фотостудию и пристанешь к Рыжову. А мы о нем вообще ничего не знаем: что он за человек, чем дышит, как живет? – Тихо он живет, Гена, – вздохнула Аня. – Не тревожит соседей, не вызывает подозрений. Никого к себе не водит. – Вот именно! Тридцать один год, а он к себе никого не водит. Поехали, поспрашиваем и о нем тоже. Может, кто-то что-то отыщет в своей памяти. И да, гражданин начальник, запрос по Пеклову для Интерпола я подготовил еще вчера. Осталось подписать где надо и в работу… Они исколесили Москву в поисках бывших однокурсников и друзей Вероники Серовой. Кого-то нашли, кого-то нет. Но из тех, с кем удалось поговорить, никто не знал и ни разу не видел парня Вероники. – С Димой Пекловым – да, терлась. Но чтобы еще с кем-то… – Вероника была очень неразборчива в связях. Понять, кто ей симпатичен, а кто нет, было невозможно… – Вероничка была очень красивой. Мальчикам нравилась, – повторяла те же самые слова, что и пять лет назад, ее мать. – Они ей просто проходу не давали. Никого особенного не помню. Разве что только Митя Пеклов. Но они будто просто дружили… – Блин! – выдохнула разочарованно Аня, усаживаясь в машину с пакетом пончиков. – Опять тупик. Как и пять лет назад. – Но зато теперь нам известен мотив. Ее убил тот, с кем она пришла. Убил из-за ее наглого спонтанного секса с Осетровым. Мотив – ревность! – Пеклов? – Аня потащила из промасленного пакета круглый пончик в сахарной пудре. – Мог и он. Но Крылов и Севастьянов утверждают, что был еще какой-то парень. С другой стороны, там было много народу и… Я тоже буду, – сунул руку в пакет Гена. – Поехали в больницу. Навестим Крылову. Доктор написал мне, что она очень плоха. Глава 28 Ирина смотрела в окно на чистое небо без единого облачка, и ей казалось, что эта глубокая голубизна затягивает ее, как омут. И если она взмахнет руками, то сможет сорваться с больничной койки и очутиться в этом бездонном голубом озере. И будет плыть, плыть по нему, пока не превратится в песчинку. Она мечтала умереть, глядя именно в такое небо. Без облаков или серости. Но на завтра и всю последующую декаду обещали ненастье и дожди. И эта мерзкая погода совпадет с ее кончиной. Она знала, что ей осталось недолго. Слышала, как шушукался врач с медсестрой, думая, что она спит. Ей осталась всего неделя. Это максимум, что отпустил ей лечащий доктор. И она не успела, не сделала главного – не повидала Стаса и не покаялась. Теперь уже и не увидит. Он в камере предварительного заключения. Она умирает на больничной койке. И изменить уже ничего невозможно. Да она и не хочет. Потому что… Потому что он не имеет права жить без нее и радоваться жизни. Он же завтра найдет себе новую девку, и все у него наладится. Может, даже дети пойдут. Могла ли она это допустить? Нет! Потому что в том, что с ней сейчас происходит, только его вина. Она из-за этого скота потеряла нерожденного ребенка. У нее случился выкидыш, когда пьяного Стаса обнаружили рядом с телом жестоко убитой девушки. Случилось это дома. К врачам она не обратилась, занялась самолечением, пользуясь советами соседки – медсестры со стажем. Поначалу будто все наладилось. Но потом… Пять лет назад Стаса освободили, сняли с него все подозрения. Но здоровье ее начало ухудшаться. Она регулярно обследовалась. Стас, чувствуя себя страшно виноватым, возил ее на лечение. Но ничего не помогало. Она таяла. Забеременеть не удавалось. Ирина злилась, кричала, упрекала его. Он молчал, просил прощения и все чаще стремился удрать из дома. То по друзьям скитался, то на Точке зависал. Потом прилип к Осетрову. Начал продвигать какой-то его проект. Что-то с краской связано. Осетров платил ему за шумиху, которую Стас поднимал. В семье появились деньги. Ирина начала радоваться и понемногу приходить в себя. Даже принялась строить планы на будущее. Радовалась она рано, как оказалось. Вместе с проектом Осетров навязал Стасу какую-то свою бабу. А у той была очень красивая и доступная подруга, которой Стас увлекся так, что однажды спьяну даже проговорился, что мечтает уйти к ней. И тогда Ирина… Она принялась за ним следить. И узнала, куда он ходит и к кому. В съемной квартире жили две девушки: одна из них – бывшая баба Осетрова. Вторая – девка Крылова Стаса – ее мужа. Алена! Наглая, самодовольная, беспринципная. Она даже не съехала из квартиры после гибели своей подруги, хотя жилье снималось не для нее. Рассмеялась в лицо Осетрову и осталась там жить. А Стас навещал ее регулярно. Нет, расписания никакого не было. Когда он думал, что Ирина в больнице, тогда и мчался туда. Он не знал, что Ирина давно поменяла часы процедур. А Стаса в известность не поставила. Да он и не особо вникал, сделавшись рассеянным и тревожным. Это после гибели девки Осетрова – Лиды. К слову, в квартиру к Алене ходил не только Стас. Навещал ее и бывший дружок погибшей Паршиной – Дима. Фамилию его Ирина не помнила. Знала по рассказам Стаса, что Дима этот возле Осетрова трется. Тот ему с заказами помогает. Осетров, видимо, всем на свете помогал. Потому что с Димой в эту квартиру часто приезжал и еще какой-то парень. Его Ирина вообще не знала. Но слышала, карауля Стаса на парковке в своей машине, как Дима называл своего приятеля Ильей. Потом убили еще одну девушку. Началась суматоха. К Алене зачастила полиция. И Стас – этот блудливый идиот – начал навещать свою шлюху чаще. Оберегал, надо понимать! Видит бог, она долго терпела. Никак не давала ему понять, что знает о его измене. Но когда эта девка пошла в аптеку и купила там тест на беременность, Ирина едва не сошла с ума. Картинки будущего – без нее – счастья Стаса с новорожденным ребенком от Алены не давали ей покоя. Она вовсе лишилась аппетита, сна, ее анализы резко ухудшились. Она умирала! Быстрее, чем думала! И все из-за них! В какой-то момент она не выдержала и пошла к ней – к этой Алене. И попросила ее не вмешиваться в их со Стасом семью. На что мерзавка расхохоталась и назвала их семью фарсом. И захлопнула дверь перед ее носом. Нет, она еще успела сказать, что собирается родить Стасу ребенка. А ее, Ирину, если она вовремя не покинет этот свет, намерена отправить в хоспис. Вечером того же дня Ирина закатила Стасу истерику и рассказала обо всем, что знает. И он не стал отрицать. И признался, что любит эту девку. И что будет счастлив, если та родит ему ребенка. – Ты же не смогла, – упрекнул ее мерзавец. Он ушел, она за ним следом. Но держалась на расстоянии. Наблюдала его поход в бар, где Стас набрался до чертей. Потом последовала за ним на квартиру к Алене. Та не сразу открыла ему. Он долго молотил по двери и орал, чтобы его впустили. Ирина вошла вместе с ним. Стас сразу ушел в комнату и уснул, не сняв ботинки, прямо на полу. А Алена, встретив незваных гостей в домашнем прозрачном халатике, принялась снова издеваться над Ириной. И даже – мерзавка – посмела демонстрировать ей свое тело, распахивая халатик. И Ирина не выдержала. Не сразу, но у нее получилось. Она убила эту дрянь. Почти так же, как убили ту девушку, рядом с которой Стаса нашли пять лет назад. Особых подробностей она не знала, но вроде о распоротом горле тогда говорили. У нее не сразу, но получилось. Потом она долго отмывалась в ванне. Выстирала вещи в машинке, забрала их с собой в пакете. Протерла все места, где могла оставить отпечатки. Из квартиры ушла в спортивном костюме Алены. На следующий день ей сообщили в полиции, куда она позвонила якобы в тревоге за пропавшего мужа, что он подозревается в жестоком убийстве. – Пусть будет так… – проговорила она тогда, закончив разговор. И впервые за долгое время улыбнулась. Она отомщена! Пусть Стас живет, но за решеткой. И любимую потерял, и свободу, и все надежды на дальнейшее счастье. Пусть будет так… Ирина заметила, что в небе повисло крохотное облако. К нему присоединилось еще одно и еще. Все, погода портилась. Ее жизнь заканчивалась. Ей пора… Она закрыла глаза, глубоко вздохнула и тут же вздрогнула от скрипа открывающейся двери. В палату вошла красивая высокая женщина в белой накидке. Ее лицо показалось Ирине знакомым. – Кто вы? – спросила она слабым голосом, наблюдая за женщиной из-под полуопущенных ресниц. – Подполковник полиции Смирнова, – изящная кисть нырнула в карман светлых брюк, достала удостоверение. – Я хочу задать вам несколько вопросов. – Я умираю. Оставьте меня в покое. Ирина плотнее закрыла глаза, надеясь, что красавица уйдет. – Но пока вы живы, я обязана задать вам несколько вопросов, – проговорила настырная женщина и загромыхала стулом, пододвигая его к кровати. – И разговор этот, с вашего позволения, я стану записывать на диктофон. – А если я не позволю? – Ирина ухмыльнулась. – Потащите меня на допрос в полицию? – Ну зачем же? Пригласим сюда адвоката, вашего доктора. Вашего мужа. Устроим вам очную ставку. Пока говорила, успела включить диктофон и поставить его на тумбочку рядом с Ирининой кроватью. – А очная ставка зачем? – вовсе не удивилась она. – Чтобы я подтвердила, что это мой муж? – Чтобы вы оба подтвердили, что вам было известно о романе вашего мужа с убитой Аленой Востриковой. И на этой почве у вас разгорелся жуткий скандал. Особенно после того, как Стас сообщил вам, что собирается от вас уйти к Алене. – Это он вам сказал? Изобразить удивление у нее не вышло. Не те силы. – Да. Он. А соседи подтвердили. Слышимость у вас отличная в доме. Ирина, вы подтверждаете, что вам было известно о романе вашего мужа с Востриковой? – Да. Она перевела взгляд за окно. Облака громоздились друг на друга, заслоняя собой бездонную голубизну. Вот и все. К вечеру пойдет дождь. Ненастье затянется на две недели. И она…