– Хорошо. Я все равно сегодня не в настроении. Все свободны. Позанимайтесь самостоятельно в парке, подышите свежим воздухом. Мы вернемся к этому в следующий раз. Я потянулась за чехлом, открыла его и успела порадоваться свободе пару секунд, но вдруг почувствовала, что Порнсайк снова навис надо мной: – Кроме тебя, Грейс. Пожалуйста, задержись. Я застыла на стуле, прилипнув взглядом к его бежевым кроссовкам. Где-то внутри у меня заныло нехорошее чувство – интересно, он дождется, пока все уйдут, прежде чем начнет приставать ко мне со своими предложениями. Скрестив ноги и обхватив себя руками за плечи, я сидела на холодном железном стуле и ждала, пока вокруг собирались уходить все остальные. Тати обернулась и безучастно посмотрела на меня. Собирая свои рыжие кудряшки в хвостик, она спросила шепотом: – Чего он от тебя хочет? – Понятия не имею, – пожала я плечами. – Хотите с Мэттом куда-нибудь закатиться сегодня? Брендон хотел пойти выпить. – Почему ты всегда считаешь, что я буду с Мэттом? Мы с ним не пара. Она закатила глаза: – Знаю, знаю. Вы не пара. Но я считаю, что ты будешь с Мэттом, потому что вы везде ходите вместе. – Вообще-то мне надо заниматься. Я никуда не пойду. А Мэтт может делать что хочет. Казалось, все вокруг считали нас с Мэттом парой. Мне надо было подавать документы на следующую ступень обучения. Это было логичным шагом моей карьеры. Но когда дело доходило до Мэтта, я теряла всякую силу воли. Мне хотелось проводить с ним каждую секунду, а из-за этого страдали мои оценки. Я понимала, что из-за этих глупостей могу лишиться всех ведущих партий. – Может, вы с Мэттом наконец потрахаетесь и всем будет проще? В этот момент к нам подошел Порнсайк. – Татьяна, я должен заметить – просто счастье и прямо чудо, что твоя грубость не отражается на твоем мастерстве. Порнсайк всегда нес что-то такое про мастерство. Татьяна была фантастически талантливым музыкантом, но как только она откладывала скрипку в сторону, ничего классического в ней не оставалось. Она вся, до кончиков башмаков, была грубоватой девушкой из Джерси. – Спасибо, проф, я сочту это за комплимент. Пока, Грейс. – Она подхватила свой скрипичный чехол. Выходя из зала, она крикнула через плечо: – Приходите с Мэттом вечерком, как потрахаетесь. Порнсайк смотрел на меня в упор безо всякого выражения. – Пойдем пройдемся? Я решила, что лучше быть на публике. – Конечно. – Я поднялась и пошла за ним к выходу. Он шел довольно быстро, и я скоро сбилась с дыхания, таща на себе виолончель и стараясь успевать за ним. – Куда мы идем? – Увидишь. Уже недалеко. – Мы прошли четыре квартала и подошли к небольшому кирпичному зданию на углу. Это оказался магазин музыкальных инструментов. У него не было вывески, но я видела инструменты сквозь стеклянную дверь. – Это магазин Орвина. Он лучший мастер по смычкам в мире. Я втянула воздух сквозь сжатые зубы. – Профессор… – Пожалуйста, зови меня Дэн. – Дэн… У меня нет денег на новый смычок. Я думала, я просто перетяну тот, что есть. Он понимающе кивнул. – Грейс, обычно я не делаю ничего подобного для своих студентов, но для тебя я хочу это сделать. – Что вы имеете в виду? – Я собираюсь купить тебе смычок, потому что ты очень талантлива. Я люблю твою игру, и у тебя прекрасный инструмент. – Он поглядел на мой чехол. – Тебе нужен такой же прекрасный смычок. Он ждал моего ответа. Я взглянула ему в лицо, заметила, как собираются морщинки возле глаз, когда он улыбается, и впервые обнаружила в этом смешном лице определенное очарование. – Ладно, – ответила я. – Пошли, ты должна с ним познакомиться, – он открыл дверь и показал жестом, чтобы я заходила. За стойкой стоял маленький человечек, не менее семидесяти лет с виду. По бокам его головы торчали во все стороны пучки седых волос. – Даниель, мальчик мой, – произнес он с сильным немецким акцентом. – Кого это ты мне привел? – Орвин, это Грейс, моя самая талантливая ученица. Вау, правда? Я бы никогда не подумала. Я поставила виолончель, оперлась о стойку и пожала старичку руку. Он задержал мою руку в своей, рассматривая ее. – Слишком мелкая и хрупкая для виолончелиста, но сильная, я вижу. – Да. Грейс нужен новый смычок, и я хочу, чтоб у нее был самый лучший. – Конечно, разумеется. У меня есть один, идеально ей подойдет. Он ушел в заднюю комнату и вернулся, неся самый прекрасный смычок, который я когда-либо видела. Он протянул его мне. Мягкое дерево его основания у меня под рукой казалось гладким, как масло. – Ой, какой же он гладкий… – Это бразильское дерево, настоящее серебро и лучший конский волос, – сказал Дэн. Орвин кивнул. В следующий момент Дэн вытащил из кармана штанов чековую книжку, посмотрел на Орвина и вопросительно поднял бровь. – Одиннадцать, – ответил Орвин. – Одиннадцать чего? – спросила я тонким голосом. Мне никто не ответил. – Я сейчас, – сказал Орвин, уходя в заднюю комнату и возвращаясь оттуда через минуту с упакованным смычком. Дэн вручил ему чек, взял смычок и поглядел на меня: – Ты готова? Я посмотрела на него с переполнявшим меня возмущением. – Вы так шутите, да? То есть вот вы сейчас взяли и купили мне смычок за одиннадцать сотен долларов? – Считай, что это инвестиция. Пошли. Выйдя на улицу, он попытался вручить мне обернутый в бумагу смычок. – Дэн, ну правда, я не могу его принять. Я же никогда не смогу вернуть вам эти деньги. Мне на еду-то еле-еле хватает. – Тогда давай я приглашу тебя на ужин, – тут же предложил он. Я так и уставилась на него, хлопая глазами, а он с серьезным видом ждал ответа. – Я… – Грейс, это не свидание. – А выглядит как свидание. – Я не спешила согласиться; я все еще не могла понять, что Дэну от меня нужно. – Это просто ужин. Еда. Мы можем обсудить твое возможное участие в оркестре, который я буду набирать этим летом. Мне бы хотелось, чтобы ты там была. – Ладно. Но… – Ну давай. Пожалуйста? Мой университетский профессор музыки умолял меня согласиться поужинать с ним. Я огляделась в поисках остальных признаков того, что попала в какую-то другую вселенную. – Во сколько? – Я зайду в Стариковский приют к семи. Ты любишь тайскую кухню? – Конечно. – Есть одно место в двух кварталах от общежития. Там довольно вкусно.