«Ни за что, - сказала Ярдли с заднего сиденья. - Мистер Хамфри, мы с напарником последуем за Вами. Все доказательства, которые у Вас есть, Вы можете передать нам. Агент Эллингтон, я полагаю, у Вас есть другие, более важные дела». Эллингтон долго смотрел на Хамфри, прежде чем открыть дверь и вернуться к своей машине. «Агент...?» - сказал Хамфри. «Что?» - рявкнул Эллингтон. «Если я дам Вам предоставлю интересную информацию кое о ком, это будет анонимно, верно? Вы же не можете сообщить подозреваемому, кто именно сообщил о нём информацию, верно?» «Если только это не является абсолютной необходимостью. А почему Вы спрашиваете?» «Ну...Другой человек, который отмечал имена в регистрационных списках, тоже не совсем соответствует определению добропорядочности. Я бы не сказал, что он способен на убийство, но опять же, я не очень хорошо его знаю». «Назовите мне имя». «Брюс Дамфрис. Он лоббист, который склонен переходить людям дорогу и задевать их. Но предпочитает держаться в тени. Он всегда присутствовал на таких мероприятиях. И мы вроде как кооперировались, когда дело доходило до выбора женщин. Брюс мутный тип, понимаете?» «Я займусь этим, - сказал Эллингтон, еле сдерживаясь, чтобы не указать Хамфри на его собственные грешки. «А сейчас, пожалуйста, докажите свою готовность сотрудничать с этими двумя агентами. Если хоть что-то пойдёт не так, Вы будете арестованы». Он даже не стал дожидаться ответа и смотреть, как Хамфри выходит из машины и направляется к своим друзьям, которые уже садились в его машину. Эллингтон в душе очень хотел, чтобы его так называемое алиби оказалось не состоятельным. Он хотел, чтобы это дело было закончено, чтобы он мог вернуть Маккензи домой в целости и сохранности. Потому что он точно знал, что его жена не остановится, пока дело не будет раскрыто, чего бы это ни стоило. Но интуиция подсказывала ему, что Хамфри - не тот, кого они ищут. В противном случае он не пошёл бы к машине так легко и, конечно же, не предложил бы подтвердить своё алиби в столь сжатые сроки. Он быстро записал имя Брюс Дамфрис в свой ежедневник и завёл машину. Выехав в сторону больницы, он снова мысленно вернулись к жене и будущему ребёнку, которым, по его мнению, грозила опасность, пока они не вернутся домой. ГЛАВА 20 Маккензи смотрела старый боевик по телевизору, когда Эллингтон вернулся в больничную палату. Было около десяти часов. На самом деле она не смотрела фильм, а обыгрывала в голове все возможные сценарии развития этого дела. Это было все, что Маккензи могла делать теперь, когда она не была активно вовлечена в работу. Подойдя к кровати, Эллингтон сразу же взял её за руку и опустился в кресло для посетителей. «Как ты себя чувствуешь?» «Хорошо. Я подписала последние документы для выписки около получаса назад. Нам нужно выбираться отсюда. У меня есть обезболивающие для головы и пальца. И мне посоветовали как можно меньше путешествовать следующие пару дней из-за сотрясения мозга. Так что, похоже, я застряну в гостиничном номере и буду также бесполезна, как и сейчас». Но Маккензи не осмелилась сказать ему, что это последнее предписание врачей принесло ей облегчение. Это означало, что она пробудет здесь ещё по меньшей мере десять-двенадцать часов и сможет следить за ходом расследования. Встав с кровати и начав разбирать свои личные вещи, она старалась выглядеть как можно более равнодушной. «Ты добрался до Хамфри?» «Да. Нужно будет поговорить с ним более детально. Но никакого ареста. Он не слишком сопротивляется общению и говорит, что у него есть алиби на последние несколько дней. Ярдли и Харрисон будут следить за ним, пока он не сможет предоставить убедительные доказательства своей непричастности к преступлениям. Затем он рассказал ей о том, что произошло между Хамфри и Мари Тотино. «Очень подозрительно», - сказала Маккензи. «Я тоже так подумал. Но он признался, что использовал регистрационный список кампании, чтобы находить контакты женщин, которые привлекали его внимание. Он сказал, что есть ещё один человек, который участвовал в этой охоте на молодых девушек. Это какой-то лоббист по имени Дамфрис». «Кто-нибудь начал собирать информацию о нём?» «Я разговаривал с Макгратом по дороге сюда. Он сказал, что займётся этим в приоритетном порядке и хочет, чтобы мы продолжили работу в этом направлении, как только я доставлю тебя в отель». Маккензи больше ничего не говорила, пока они проходили процедуру выписки из больницы. Она не хотела производить впечатление избалованной девчонки, которая обижается на то, что ей не дают принимать активное участие в игре. Но она также не хотела задавать триллион вопросов и выглядеть надоедливой. Она полагала, что Эллингтон введет её в курс дела, когда это будет уместно. И всё же, когда они с Эллингтоном вернулись в отель, она погрузилась в свои мысли. В частности, она подумала об организационной структуре политической кампании. Она задавалась вопросом, почему такой человек как Дэниел Хамфри решил помогать организовать кампанию и митинги для политиков, а не стал политиком сам. Конечно, у него должно было быть стремление к власти, но исполняя такую работу он мог рассчитывать лишь на крохи...Ему всегда приходилось наблюдать за кем-то могущественным издалека. Может быть, он относился к категории людей, которые получают удовольствие от оказания услуг власти, подумала Маккензи. Этот лоббист, который, как утверждал Хамфри, помогал ему отбирать списки молодых женщин. Очень подозрительный тип. Когда они въехали на стоянку отеля, Эллингтон получил ещё один звонок. Маккензи нахмурилась, прекрасно понимая, что по указанию Макграта Ярдли и Харрисон не будут обращаться к ней за помощью. И поскольку сейчас этим делом занимались эти два агента, помощник шерифа Уилер тоже не должен был связываться ни с Маккензи, ни с Эллингтоном. Она прислушивалась к тому, о чём говорил Эллингтон, паркуя машину. Маккензи чувствовала себя усталой, и ей было довольно трудно сосредоточиться. Она решила, что это ещё один результат сотрясения мозга. Сотрясение, по словам доктора, было не слишком тяжелым, но и не таким лёгким, чтобы его можно было просто игнорировать. Эллингтон закончил разговор через три минуты. Он даже не потянулся к дверной ручке, зная, что Маккензи захочет узнать о чём шла речь прямо в тот же момент. «Есть пара новостей, - сказал он. - Это был Харрисон. В отель пришёл достаточно крупного телосложения парень и начал спрашивать о тебе. У них пока нет идентификационных данных, но они получат их в течение нескольких часов. Во-вторых, Хамфри предоставил более, чем убедительные доказательства того, что он не был в Балтиморе во время убийства этих девушек. Билеты на самолет, квитанции из ресторанов и баров в Вашингтоне. Он говорит, что есть также несколько человек, которые могут подтвердить, что он был там». «Итак, теперь мы начнём разрабатывать этого типа, Дамфриса?» «Брюса Дамфриса, да. Но...Ты сказала, мы. Я почти уверен, что Макграт повесит меня, если я позволю тебе помогать мне в этом». «Наверное». Она не была расстроена решением Макграта, но чувствовала себя какую-то детскую ревность. «Это просто отстой. Я знаю, что это звучит инфантильно, но лучше я выразиться не могу. На меня напали. И тот факт, что я не смогу прибить того, кто был сделал или хотя бы присутствовать при этом, не даёт мне покоя». Они шли к гостиничному номеру рука об руку. Оказавшись на месте, Маккензи поняла, что ей нестерпимо хочется в душ, чтобы избавиться от больничных запахов. А потом отдохнуть. Маккензи решила, что раз уж она теперь не при делах и ранена (а также беременна), то вполне имеет право просто поспать, пока Эллингтон не разбудит её и не скажет, что пора возвращаться в Вашингтон. Есть ли способ прекратить сидеть на иголках из-за расследования лучше, чем просто уснуть и проснутся, когда всё уже будет закончено? У тебя депрессия, - сказала она себе, начиная раздеваться. Беременность заставляет тебя слишком остро реагировать на всё... Эмоции, гормоны, тот факт, что ты отбилась от двух вооруженных мужиков... Слишком много всего навалилось. Единственной отрадой было то, что дело вроде двигалось в правильном направлении. Ключевым словом тут было «вроде», так как учитывая наличие такого подозреваемого, как Дэниел Хамфри, который предоставил убедительное алиби, можно было и засомневаться. «Я иду в душ, - сказала она. -Ты будешь здесь, когда я выйду, или спешишь в участок?» «Скорее всего я буду ещё здесь». Он окинул её оценивающим взглядом, когда она вошла в ванную, отметив не только нижнее белье. «Я спрашиваю исключительно из благих побуждений, ведь у тебя сотрясение мозга и всё такое. Тебе нужна моя помощь?» Она ухмыльнулась ему. «Нет, думаю, я справлюсь». Он наблюдал за ней, пока она не включила воду и не вошла в душ. От его взгляда она всегда чувствовала себя немного бодрее, но сейчас даже это не поднимало ей настроение. Маккензи немного постояла под водой, позволив коже пропитаться влагой. Когда её руки скользнули по животу, она хмуро посмотрела на него. Прости, подумала она. Сегодня мы были на волосок от гибели. И всё из-за меня. Мама обещает впредь быть умнее. Зато ты уже пережил свой первый болевой опыт... Это очень интересно. По причинам, которые она не могла понять, этот короткий полутелепатический разговор с её ребёнком вызвал у неё улыбку. Маккензи теперь отлично понимала тех женщин, которые утверждали, что чувствуют связь со своими ещё будущими детьми. Она собиралась полностью отдаться своей новой роли - роли заботливой матери, которая могла бы помочь ей пережить отсутствие активного участия в этом деле. * * * Эллингтон уехал вскоре после полуночи. Маккензи показалось, что он чувствовал себя виноватым из-за того, что оставил её, поэтому она скрывала свои эмоции, как могла. Она лежала в постели, глядя в темноту и пытаясь понять своё место во всём этом. Их поселили в новом номере и долго извинялись за то, что произошло накануне. Это было ещё одно сюрреалистическое дополнение прошедшего дня. В том-то и дело, сказала она себе. Тебе здесь нет места. Это уже не твоё дело. Сядь поудобнее и смотри, как работают другие. Это была здравая идея, но именно ей пришлось отбиваться от двух вооруженных мужчин и надавать им пинков. Как бы незрело это ни звучало, Маккензи не могла успокоиться. Она приняла близко к сердцу случившееся и чувствовала, что имеет право встретиться лицом к лицу не только с этими двумя подонками, но и с тем, кто послал их. Она не могла заснуть, чувствуя себя бесполезной, пока три агента, с которыми она работала (и с одним из них она была особенно близка), пытались раскрыть дело, которое теперь казалось очень неоднозначным. Она отдала бы всё, чтобы быть в курсе происходящего. Её ноутбук был сломан во время драки, так что даже если бы она хотела вытащить файлы по этому делу, то не смогла бы. Она буквально застряла в этом гостиничном номере, и только телевизор составлял ей компанию. Маккензи подошла к чемодану и достала бутылку мелатонина, которую иногда брала с собой в поездки. Этот препарат сослужил ей добрую службу, когда её преследовали кошмары о Небраске. Однако с тех пор ей не приходилось принимать его. Но сейчас Маккензи отчаянно нужно было поспать хотя бы нескольких часов. Но даже полчаса спустя, когда она почувствовала, что лекарство начинает действовать, в её голове всё ещё крутились мысли об этом деле. Что-то в профиле убийцы продолжало сбивать её с толку. Смесь склонности к власти и осторожности, доминирования и неопытности. Это было интересное сочетание, и чем больше она думала, тем труднее было понять, кто может подойти под составленный ей психологический портрет убийцы. Дэниел Хамфри хорошо подходил, но теперь, когда он был вне подозрений, кто мог стать следующим? Нужно было искать человека, который жаждет власти и насыщает свою потребность, общаясь с теми, кто владеет ею, но не пытается добиться власти для себя самого? Что-то тут не так, подумала она. Что-то связанное со властью и его неспособностью взять её в свои руки. Но что именно? Этот вопрос сформировался в её голове достаточно чётко, и она пожалела о том, что приняла мелатонин. Маккензи успела лишь ухватиться за эту мысль, как тонущая женщина в море за спасательный круг перед тем, как волны сна унесли её прочь .