«Я не знаю, на что я злюсь, – призналась Макензи. – Что-то со мной происходит, но я не знала об этом до того, как стало известно об обвинениях в твой адрес. Мы должны разобраться в этом сейчас, потому что это может начать мешать моей работе». «Не хочу вести себя, как придурок, но ты сама отлично описала всю проблему, – сказал Эллингтон. – Ты слишком сильно переживаешь о том, как грехи моего прошлого могут отразиться на твоей работе. У меня к тебе вопрос: ты больше злишься на меня, как на напарника или как на бойфренда?» «И так, и так. Я честно не вижу проблемы в том, что сейчас для меня работа стоит на первом месте. Ты совершил глупость в прошлом, и она вернулась к тебе бумерангом. Нет совершенно никакого основания, по которому я должна позволить этому отразиться на мне или моей работе». «Но факт остаётся фактом. Как ты думаешь, почему?» «Потому что мне трудно смотреть на тебя прежними глазами», – призналась Макензи. «Есть способ это исправить? Я хочу сказать,… послушай, я понимаю, что сейчас это выглядит, как моё слово против её слова, но я надеюсь, что ты знаешь меня достаточно хорошо, чтобы доверять моим словам». «Я это знаю. Я не знаю… Тут всё намного глубже. Наверное, я ещё сама не готова признать правду». «Какую правду?» – спросил Эллингтон. Макензи знала ответ, но пока не могла его озвучить. С другой стороны, разве не ради этого она вообще сюда пришла? «В чём дело, Макензи? – сказал Эллингтон, беря её за руку. – Я здесь, рядом с тобой, несмотря на отстранение и обвинение. Я такой же, каким был прежде». «Знаю, – ответила Макензи. – Послушай,… возможно, я ошибалась. Давай отложим этот разговор до завершения расследования, потому что чем больше я думаю об этом, чем больше пытаюсь заглушить внутренний голос, тем отчётливее понимаю, что дело во мне. Проблема во мне». «Какая проблема?» Макензи жутко не нравилась его настойчивость, но она понимала, что он делает это из любви к ней. Именно поэтому ей оказалось неожиданно легко озвучить свою мысль: «Я слишком от тебя завишу. Для меня это ново. Я никогда ни на кого не полагалась,… меня никогда не заботило мнение других о себе. Сейчас многое из того, что я делаю – моя самодостаточность и стремление быть лучше, – зависят от того, какой я хочу, чтобы ты меня видел. Это страшно, почти глупо и досадно». «Мак, иди ко мне». Макензи покачала головой и встала из-за стола: «Не могу. Я не могу тебя поцеловать и совершенно точно не могу остаться на ночь. Я должна сама во всём разобраться». «Я не понимаю, в чём тут разбираться, – сказал Эллингтон. – Получается, тебя настолько пугает эта ситуация, что ты готова просто уйти?» У неё была такая мысль, но из уст Эллингтона она прозвучала пугающе. К горлу подкатил ком, глаза налились слезами, но Макензи удалось сдержать себя вовремя: «Нет. Я… просто не знаю. Мне нужно знать, что я могу на тебя рассчитывать. Если уж я, чёрт возьми, решила зависеть от кого-то, но так, чтобы это меня не сломало, я должна знать, что этот кто-то меня не подведёт. Твоё отстранение и вызвавшее его обвинение… поколебали мою веру». «Конечно, ты можешь на меня рассчитывать, – сказал Эллингтон. – Мак,… как я могу тебе это доказать? Мы вдвоём через многое прошли. Я думал, что уже доказал свою надёжность». Как бы ей того ни хотелось, но Макензи не могла продолжать этот разговор. Она не была уверена, что сможет выдержать его, не дав слабину. С этим осознанием она подошла к Эллингтону и быстро его обняла. «Мак…» «Всё нормально, – сказала Макензи, отстраняясь и небрежно целуя его в уголок губ. – Я должна возвращаться в Кингсвилл. Я позвоню». «Останься на ночь», – взмолился Эллингтон. «Не могу, – ответила она. – Мне вообще не стоило уезжать из Кингсвилла. Увидимся позже». Прежде чем Эллингтон смог что-либо ответить, она вышла из спальни. В багажнике машины лежала сумка с вещами. Макензи понимала, что у неё есть только одна чистая смена одежды, но всё равно не осталась, чтобы взять ещё вещей. Где-то в Кингсвилле должна же быть какая-нибудь прачечная? Макензи вышла из квартиры, зная наверняка одно: между ней и Эллингтоном не было никаких проблем; у неё были проблемы с самой собой. Они проявились после отстранения Эллингтона и напряжения, которое возникло в их отношениях. Какими бы ни были эти проблемы, они находились в конце списка её приоритетов. Может, в этом и была проблема. Она была занята расследованием, в городе был убийца, на счету которого за одну неделю оказалось сразу три жертвы, и у неё не было времени для истерик и эмоций, даже если дело касалось Эллингтона. Конечно, Макензи понимала, что если хочет нормальных стабильных отношений, то ей придётся во всём разобраться. Но работа важнее. Сначала нужно найти убийцу. Не имея ни одной зацепки, эта задача казалась сложнее некуда. И Макензи поняла кое-что, что заставило её похолодеть от ужаса. Если она хотела поймать убийцу, она должна начать думать, как он. Он был на свободе, поэтому ей нужно было понять, как он думает, как он чувствует. Если она хотела лучше узнать убийцу, нужно было разобраться в собственном страхе высоты. Глава двадцать третья Она начала с моста Миллер Мун Бридж. Доехав до гравийной дороги, Макензи проехала патрульную машину, припаркованную там, где кончался асфальт. Она проехала это место медленно, чтобы успеть показать офицеру удостоверение, а потом поехала дальше. Когда она доехала до старого железного моста, то не стала выключать двигатель, направив фары в его сторону. Достав из «бардачка» небольшой фонарик, она вышла из машины. Макензи с лёгкостью поднялась на мост. Несмотря на свой возраст, мост был прочным и устойчивым и совсем не качался под ногами. Дойдя до середины, Макензи осветила остаток пути фонариком. Забаррикадированный выезд виднелся тёмной массой в ночи. Убедившись, что перила нигде не обрываются, Макензи подошла к ним ближе, ища то место, где, как ей казалось, около недели назад перед падением из последних сил цеплялась за жизнь Мэлори Томас. Посветив фонариком вниз, Макензи почувствовала первый сильный приступ страха. Она попыталась вспомнить, когда у неё появился страх высоты. Он никогда не был особенно сильным, даже после того, как она чуть не упала с дерева ещё ребёнком. В её прошлом не было травмирующего события или ужасного несчастного случая, который бы мог его вызвать; ей просто всегда было неуютно на высоте. Не видя воды под мостом, Макензи снова почувствовала страх. Без воды, кто знает, дно могло находиться хоть в сотне метров внизу. Кто знает, может, там была бесконечно глубокая расселина. Успокоиться помогло осознание того, что она уже видела дно реки; но мысли о болезненной смерти при ударе о голые камни в пересохшем русле вызвали новый приступ страха. «Убийца выбрал бы этот мост, будь внизу вода?» Это был интересный вопрос. Макензи пришло в голову, что, возможно, убийцу пугала не сама высота сооружений. Может, ему нравилось щекотать себе нервы, и он даже любил высотные сооружения. Если это было так, то зачем портить себе удовольствие присутствием жертв? «Может, они его подзадоривают», – подумала она. Она простояла на мосту ещё несколько минут, пока страх не превратился в просто нарастающее беспокойство. Макензи вернулась к машине и поехала прочь от моста Миллер Мун Бридж, по дороге помахав на прощание офицеру. Макензи не знала, встретит ли патрульную машину на федеральной трассе, ведущей к водонапорной башне. Это была настоящая игра в кошки-мышки. Если полицейские патрулировали дорогу к мосту, почему не следили за дорогой к башне? Именно так должен подумать убийца, верно? В таком случае будет логично не выставлять патруль по дороге к водонапорной башне. Большого смысла в этом всё равно не было, потому что до башни можно беспрепятственно дойти через лес. Тем не менее, когда Макензи доехала до просёлочной дороги, ведущей к водонапорной башне, она увидела патрульную машину. Она повторила ритуал, проделанный у моста, остановив машину и предъявив удостоверение. Патрульный опустил стекло, приглашая Макензи сделать то же самое. «Пока тут тихо, – сказал он. – Проехал один грузовик и пара тинэйджеров. Наверное, искали тихое место, где можно поразвлечься». «Кто-нибудь патрулирует грунтовую дорогу, ведущую к запасному проезду через лес?» «Нет. Я езжу то туда, то сюда». «Хорошо. Можете позвонить в участок и сообщить, что я заеду с той стороны?» «Сделаю. Всё в порядке?» «Да, – ответила Макензи. – Просто обычная проверка». Офицер кивнул, махнул рукой в знак благодарности и поднял стекло. Макензи продолжила путь, направляясь к грунтовой дороге, которая вела к полю, на котором часто устраивали встречи Морин Хэнкс и Боб Талли. Макензи остановила машину у края поля, снова достала фонарик и направилась к деревьям. Она шла как можно тише. Если убийца по какой-то причине вернулся на место преступления через лес, то она не хотела его спугнуть. Она прошла через рощицу и вышла на поросшую травой поляну. Перед ней была водонапорная башня, которая в темноте казалась выше, чем она себе запомнила. Макензи подошла к лестнице сзади и посмотрела наверх. Тяжело вздохнув, она убрала фонарик в карман, не выключая, чтобы луч бил в небо, и полезла по лестнице. Она поднималась по ступеням в тишине ночи, окружённая пением древесных лягушек и козодоев. Ей всегда нравились эти звуки, но, когда она поднималась на платформу, они казались жуткими. На последней ступени она немного запаниковала, потому что должна была схватиться за края поддерживающих опор, чтобы влезть на платформу, и на секунду её ноги оказались повисшими в воздухе. Когда она наконец стояла на платформе двумя ногами, то немного успокоилась, но потом вспомнила, что была довольно высоко над землёй. Какую высоту башни называл заместитель шерифа Эндрюс? «Около сорока метров…» Макензи сделала глубокий вдох. Было непросто находиться здесь в одиночку. Вчера внизу ждали Тейт и Эндрюс. Не позволив себе вспомнить про Эллингтона, Макензи начала обход башни. Она прошла к лицевой её части, откуда упала Морин Хэнкс. Как ни странно, но ноги совсем не дрожали, когда Макензи подошла к краю. Одной рукой она касалась гладкой поверхности башни, а правой держалась за перила. Когда она медленно посмотрела через перила, её внимание привлекло резкое движение впереди. Сердце бешено забилось в груди, и Макензи почему-то показалось, что закачалась сама башня – она испугалась, что падает. Но потом в лицо угодил кулак, и она поняла, что на неё напали. «Но почему он здесь?» – подумала Макензи, зашатавшись от удара и сделав шаг влево. Она почувствовала, что нападавший пытается прижать её к резервуару. До того, как ему удалось зажать её, Макензи быстро проскользнула вниз и обошла его, практически подставив подножку. Мужчина наклонился вперёд, и она нанесла ему удар плечом в спину. Он ударился о башню, и в ночном воздухе послышался глухой «бум» – Макензи не отпускала, насев на плечо всем весом. Она судорожно начала доставать наручники, и этого секундного замешательства хватило, чтобы нападавший ошарашил её довольно примитивным ударом. Он поднял левую ногу и, пока Макензи пыталась избежать потенциального пинка, с силой ударил её по левой ноге. Макензи застали врасплох (она испугалась, что он сломал ей как минимум два пальца), и она сразу отпустила нападавшего. Он воспользовался этим, чтобы развернуться и ударить её локтем в грудь. Макензи отшатнулась назад, и когда поясница упёрлась в заградительные перила, ей показалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Она использовала перила для опоры, чтобы ударить мужчину ногами в бедро.