Колокольня не дарила ни чувства свободы, ни ощущения контроля. К тому же из-за колокола здесь было очень тесно. Заставить кого-то подняться по ступеням лестницы не составило бы труда для убийцы, но вот вытолкнуть жертву с силой с вершины колокольни – непростая задача. Не говоря уже о том, что чтобы добраться до колокольни, нужно сначала взломать дверь церкви. Макензи вернулась к лестнице и покачала головой. «Без шансов, – сказала она, спустившись на платформу, где её ждали Тейт и Робертс. – Здесь слишком тесно, да и крыша мешает свободному падению. Если убийца получает удовольствие, скидывая жертв с высоты и наблюдая за тем, как они падают на землю, это место ему не подходит». «Хотите поехать к аптеке Уэлдона и проверить то здание?» – спросил Тейт. «Почему бы нет», – ответила Макензи, хотя ей казалось, что проверка ничего не даст. Мысль о том, что убийца будет ограничивать пространство – даже если речь идёт о заброшенном здании с обилием больших и легкодоступных окон, – не соответствовала его почерку. И всё же Макензи хотела всё досконально проверить, и если это означало осмотр потенциального места убийства, который не даст никаких результатов, так тому и быть. К тому же, альтернативой осмотру был разговор с Макгратом, в котором ей придётся признать, что у неё до сих пор ничего нет. С этой мыслью Макензи спустилась вниз по крутой лестнице следом за Тейтом и Робертсом. Ей продолжало казаться, что расследование близко к концу, но она начала сомневаться, будет ли этот конец удачным. Глава двадцать восьмая Он был у всех на виду, пересекая лужайку средь бела дня. Последнюю неделю он прятался в лесу и под домами незнакомых людей. Выйдя на улицу посреди дня, он думал, что сильно рискует. Он чувствовал себя вампиром, и это ему нравилось. Было бы неплохо стать вампиром, потому что то существо, в которое он превратился,… было намного-намного хуже, чем кровососущий бессмертный. Опасливо передвигаясь вдоль кромки леса на пути к новой жертве, он видел, как мимо со свистом проезжали полицейские машины. За все десять лет, что он жил в этом ужасном городишке, он никогда не видел полицию такой активной. Они что-то искали; возможно, пытались найти его или понять, почему он делал то, что делал. «Удачи вам», – с улыбкой подумал он. Он посмотрел на дом впереди. Это был милый дом; может, и он бы жил в таком, если бы родители не умерли, когда он был ребёнком. Он знал, что перед смертью у родителей была хорошая работа, и думал, что и у него могла бы быть хорошая жизнь. Он бы был популярным мальчиком в школе, пошёл бы в колледж, нашёл хорошую работу, женился и завёл пару детишек. Но у него ничего из этого не было. Его родители умерли, и все мечты о хорошей жизни умерли вместе с ними, беспомощно утонули в реке, которая забрала их жизнь. Он пересёк лужайку и поднялся на крыльцо идиллически красивого загородного дома. Он старался вести себя нормально, словно в его нахождении здесь не было ничего необычного. Он сменил чёрную толстовку на простую белую футболку. Он решил, что после вчерашней стычки с полицейским на водонапорной башне, все будут искать парня в чёрной толстовке. Без неё ему казалось, что он голый и уязвимый. Он загнал это ощущение глубоко в подсознание и подошёл к парадному входу. Он тихо и обыденно постучал и постарался улыбнуться, хотя внутри всё горело. Он жил на чистом адреналине с того момента, когда потребовал, чтобы Мэлори Томас разделась перед ним, пока он приставлял пистолет к её голове. Этот адреналин никуда не делся, когда он пытался ею воспользоваться, но у него ничего не вышло. Видимо, из-за зашкаливающего адреналина и нервов он не смог возбудиться – довольно печальное открытие. Уровень адреналина не спал, когда он увидел, как её тело плюхнулось на камни под мостом Миллер Мун Бридж. К сожалению, именно это зрелище возбудило его, и он почувствовал напряжение, глядя на её разбитое тело, хотя этого напряжения не было, когда она стояла перед ним обнажённой. Это воспоминание казалось ему сценой из фильма, который он смотрел давным-давно. Сейчас его интересовала только дверь. Он снова постучал, так же натянуто улыбаясь. Наконец дверь открылась. Женщина посмотрела на него, слегка нахмурилась, а потом тоже попыталась улыбнуться. «Джимми, – сказала она, – что ты здесь делаешь?» «Простите, – ответил он. – Я знаю, что не записывался к вам, но мне очень нужно с вами поговорить». Доктор Джен Хаггерти кивнула и вздохнула: «Ну, хорошо, входи. Сейчас у меня клиент, но я смогу уделить тебе минуту, когда с ним закончу. Можешь подождать в кабинете». «Спасибо, доктор Хаггерти», – сказал Джимми. Он проследовал за ней в дом, и когда они пошли в разные стороны – она вернулась в рабочий кабинет, а Джимми пошёл в личный, – он смог сбросить фальшивую улыбку. Было сложно улыбаться, когда ему было так страшно. И снова он пожалел, что не вампир. Тогда бы он мог просто жить в темноте. Всё, что он делал, он всё равно делал ночью, и ему нравился вид крови – это открытие он сделал совсем недавно и только начал к нему привыкать. Если бы он был вампиром, то сейчас ему не было бы так страшно. А может, и нет. Джимми решил, что кем бы ты ни был, всегда страшно признавать, что собираешься совершить новое убийство. А также, что, только убивая, жизнь обретает смысл. *** Джимми Гиббонс уже несколько раз был на приёме у доктора Хаггерти. Если она была на приёме с другим клиентом, следующий пациент обычно ожидал своей очереди в личном кабинете. Здесь всегда звучала музыка, доносившаяся из Bluetooth колонок. Обычно это была какая-то эзотерическая дребедень с шумом ветра и редкими вступлениями фортепиано. Джимми просматривал одну из книг, которую достал с книжной полки, – книгу с фотографиями фьордов и северного сияния в Исландии, – когда доктор Хаггерти вернулась в кабинет. Она как всегда была рада его видеть. Джимми, в принципе, тоже. Она всегда вела себя так, чтобы он чувствовал себя уютно в её доме. И, несмотря на то, что ей было за пятьдесят, Джимми находил её довольно сексуальной. «Итак, Джимми, – сказала Хаггерти, – ты никогда раньше не приходил без приглашения. Всё в порядке? – спросила она». Он покачал головой. «Нет, – ответил он. – Меня снова мучают кошмары о родителях». «О нет, – сказала она. – Их уже давно у тебя не было, я права?» «Чуть больше года», – подтвердил он. «В последнее время ты злоупотреблял алкоголем?» – спросила доктор Хаггерти. Джимми ответил не сразу. Она продолжала стоять в проёме двери. Было ясно, что она не собирается превращать их разговор в настоящий сеанс. Джимми это вполне устраивало. Это даже было ему на руку. Так будет легче реализовать нелёгкий план. «Нет, последнее время я не пил, – сказал он, – но мне стало хуже. У меня появилось новое занятие,… чтобы всё это побороть». «Что именно ты хочешь побороть?» – спросила Хаггерти. «Кошмары. Вину. Всё это». «И что ты придумал, Джимми? Прошу не говори, что ты начал принимать наркотики». «О, я думал об этом, но нет… Я принимаю только Ксанакс, который вы мне прописали. А это новое занятие,… мне кажется, оно мне помогает, но также наводит на некоторые мысли». Доктор Хаггерти наконец отошла от порога, вошла в кабинет и присела на край дивана. «Что ты делаешь?» – спросила она с ноткой беспокойства в голосе. «Я решил, что, возможно, смогу побороть кошмары, если буду забираться на высокие сооружения. Я никогда не боялся высоты, но всегда её избегал. Зная, что родители упали с моста, я хотел испытать судьбу и подняться на что-нибудь такое же высокое, вы понимаете? В общем, я попробовал, и сначала ничего не вышло». «Сначала?» «Да. Я ощущал одиночество. Я начал с моста Миллер Мун Бридж. Я поднялся на него ночью и посмотрел вниз, где должна была течь вода. В безлунную ночь это как смотреть в яму. Даже не видно, где начинается земля, вы знали? Стоя там, я ощущал себя ничтожным, и мне это не нравилось. Однако… на время я смог избавиться от кошмаров. Потом они снова вернулись, и я должен был найти другой выход. Тогда я взошёл на мост не один, доктор Хаггерти». Он замолчал и посмотрел ей в глаза. Он был в курсе того, что в городе знали о том, что он сделал. Он знал, что доктору Хаггерти было известно и о Мэлори Томас, и о Кенни Скиннере, и о Морин Хэнкс. Ему была любопытна её реакция. Можно сказать, что он только что сделал признание. «Ты пошёл с другом?» – спросила она. «Нет, но я всегда уважал её и хотел узнать поближе, – Джимми усмехнулся и покачал головой. – Мне кажется, ей не очень понравилось». Он видел, что доктор Хаггерти изо всех сил пытается сохранить спокойствие, но глаза и уголки плотно сжатых губ выдавали её истинные чувства. Она была напугана. Она была встревожена. «Джимми, мне кажется, мы должны подробно это обсудить как можно скорее, – сказала она. – Позволь я проверю свой календарь. Я могу принять тебя завтра. Тебя это устроит?» «Да. Спасибо. Простите, что нагрянул без приглашения, но… Я не знаю. Со мной что-то происходит, и я не знаю, как это остановить». «Да я и не хочу», – подумал он. Он подождал, пока она выйдет, а потом поднялся с дивана. Он точно знал, что она собирается сделать, и это однозначно не касалось её календаря. Он прочёл обеспокоенность на её лице, а ещё вспомнил полицейские машины, которые прочёсывают город. Он тихо пошёл следом, вышел из кабинета и пересёк большой коридор, который вёл в рабочий кабинет. Хаггерти зашла за рабочий стол и взяла в руки мобильный телефон. Когда он вошёл следом, она подняла глаза и увидела его. Её рука замерла над телефоном. «Я два года наблюдал за тем, как вы записываете меня на приём, – сказал он. – Для этого вам не нужен телефон». Она кивнула и взяла телефон в руки: «Джимми,… что ты сделал? Тебе… тебе нужна помощь?» «Я думаю, мне уже ничто не поможет, – ответил он, – но вы по-своему можете мне помочь. Я хочу, чтобы вы положили телефон на стол. Да и кому вы собрались звонить?» «Джимми, всё это серьёзно, – чуть не плача, сказала Хаггерти. – В городе агент ФБР. Если ты сдашься сейчас, она сможет помочь». «Может, мне не нужна помощь, – сказал он. – Впервые за всю свою жизнь я счастлив. Я не знаю как,… но мне это помогает. Я снимаю напряжение. Я не вижу кошмары». «Позволь мне позвонить в полицию, – сказала она. – Думаю, это будет лучше всего для нас обоих». «Нет, – ответил он и начал медленно идти через комнату. – Вы должны пойти со мной. Может, когда мы будем наверху, вы всё поймёте. Может, тогда вы сможете мне помочь… Если помощь возможна, потому что, честно говоря,… когда они падают и кричат – это волшебство. Это как наркотик. Я этого не понимаю, но, может, вы сможете». «Джимми, – сказала Хаггерти, поднимая трубку, чтобы позвонить, – не делай этого». «Нет,… это вы не делайте», – сказал он, доставая из кобуры на поясе девятимиллиметровый пистолет. «Я в вас выстрелю, – добавил он. – Я думал, всё дело в том, чтобы смотреть, как люди разбиваются, падая с моста или водонапорной башни. Но мне кажется, дело просто в убийстве. Я испытаю такое же удовольствие, когда разнесу ваши мозги по стене, поэтому… положите чёртов телефон». Хаггерти вздрогнула и сделала, как он сказал. Она плакала, хоть и пыталась скрыть слёзы. Она была не такой, как остальные. Остальные открыто рыдали, прося пощады. Морин предложила секс. Любой секс, какой он захочет. Он некоторое время раздумывал над её предложением, но потом решил отказаться.