«У него есть основания полагать, что произошло убийство?» – спросила Макензи. «За последние четыре дня это уже второе тело, найденное под мостом. Если хочешь знать моё мнение, думаю, что это всё же самоубийство. Приказ поступил мне примерно час назад от самого директора Уилмота. Он хочет знать точно. Ещё он хочет, чтобы ему как можно скорее дали ответ, и чтобы о расследовании никто не знал. Поэтому я попросил встретиться не в кабинете, а здесь. Если бы кто-то увидел, как мы разговариваем после работы, то могли бы подумать, что мы обсуждаем Эллингтона, или я дал тебе особое задание». «Итак,… я еду в Кингсвилл, определяю, было это убийство или самоубийство, и сообщаю вам?» «Да. В связи с последними событиями, касающимися Эллингтона, ты поедешь туда одна. Это не должно стать проблемой, потому что я думаю, что ты вернёшься уже сегодня ночью и скажешь, что произошёл суицид». «Всё поняла. Когда мне выезжать?» «Сейчас, – ответил Макграт. – Как говорится, не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня». Глава четвёртая Макензи поняла, что Макграт не преувеличивал, когда описал город Кингсвилл, штат Вирджиния, как «глушь». Это был маленький город, который в кинематографическом сравнении был чем-то средним между «Избавлением» и «Амитивиллем». Несмотря на пугающую сельскую атмосферу, в нём присутствовало очарование маленького городка, которое обычно встречаешь в южных штатах. Когда Макензи прибыла на место преступления, город полностью накрыла ночь. Когда она осторожно вела машину по узкой гравийной дороге, впереди начал медленно расти мост. Сама дорога не относилась к шумным федеральным трассам, но и не была полностью перекрыта для проезда. Однако когда до места назначения оставалось около пятидесяти метров, Макензи увидела ряд козлов для пилки дров, выставленных полицией Кингсвилла, чтобы перекрыть дальнейший путь. Она остановила машину рядом с полицейскими машинами и вышла в ночь. Несколько прожекторов освещали спуск с крутого берега по правую руку от моста. Когда Макензи дошла до обрыва, из машины вышел молодой офицер. «Вы агент Уайт?» – спросил он. Южный акцент резал слух. «Это я», – ответила Макензи. «Отлично. Вам лучше перейти мост и спуститься на другом берегу, потому что этот чертовски крутой». Благодарная за совет, Макензи перешла мост. По дороге она достала небольшой Maglite, чтобы осмотреться. Мост был довольно старым, и, скорее всего, его уже давно не использовали по прямому назначению. Макензи знала, что в Вирджинии и Западной Вирджинии было много подобных мостов. Этот мост назывался Миллер Мун Бридж – эту информацию она успела найти в Гугле, пока стояла на светофорах по дороге сюда, – и он был построен в 1910 году, а выведен из эксплуатации в 1969-м. Это всё, что она смогла накопать и надеялась, что текущее расследование даст ей больше подробностей. Мост не был особенно сильно изрисован граффити, но сильно замусорен. Пивные бутылки, жестяные банки и упаковки от чипсов лежали по краям моста, вдоль металлической кромки, поддерживающей железные перила. Мост был довольно коротким, не больше семидесяти метров, равных длине реки с обрывистыми берегами. Мост почти не шатался от шагов, но в общем создавал впечатление ненадёжной конструкции. Макензи отлично понимала, что идёт по деревянным доскам и поддерживающим балкам, которые находятся на высоте шестидесяти метров над землёй. Она дошла до конца моста и признала, что полицейский был прав. С этой стороны берег был намного лучше. С помощью фонарика Макензи нашла старую тропинку, бегущую среди высокой травы. Берег уходил вниз под углом почти девяносто градусов, но благодаря участкам с растительностью и торчащими то тут, то здесь камнями спуск был довольно простым. «Подождите секунду, – сказал мужской голос снизу. Макензи посмотрела вперёд, на свет прожекторов и увидела приближающуюся тень. – Кто здесь? – спросил мужчина». «Макензи Уайт, ФБР», – ответила она, доставая удостоверение. Через секунду перед ней стоял владелец тени. Это был пожилой мужчина с длинной косматой бородой. На нём была форма полицейского, а нагрудный значок говорил, что он шериф Кингсвилла. За ним Макензи увидела фигуры ещё четырёх мужчин. Один из них делал фотографии и медленно передвигался среди теней. «Ого, – сказал шериф. – Вот это вы быстро». Он дождался, когда Макензи подойдёт ближе, и тогда протянул руку. Он одарил её дружеским рукопожатием и сказал: «Я шериф Тейт. Рад познакомиться». «Взаимно», – ответила Макензи, дойдя до края насыпи и оказавшись на ровной земле. Она воспользовалась паузой, чтобы осмотреть место преступления, удачно освещённое светом от прожекторов, расставленных по краям насыпи. Первое, что отметила про себя Макензи, это то, что реку и рекой-то сложно было назвать, по крайней мере, вблизи моста Миллер Мун Бридж. Она увидела несколько перемежающихся луж со стоячей водой, обрамляющих острые камни и большие валуны, занимающие русло. Один из валунов, расположенных среди камней, был просто огромным, размером с две машины. На поверхности этого валуна распласталось тело. Правая рука была, несомненно, сломана и неестественно вывернута под телом. По камню текла струйка крови. Она почти высохла, но ещё не до конца, и поэтому создавалось впечатление, будто кровь продолжает течь. «Ну и картина, скажите?» – проговорил Тейт, встав рядом. «Вы правы. Что вы уже знаете к этой минуте?» «Жертва – мужчина двадцати двух лет по имени Кенни Скиннер. Как я понимаю, он приходится родственником кому-то в верхушке ФБР». «Да. Он племянник замдиректора ФБР. Многие здесь уже об этом знают?» «Только я и мой заместитель, – ответил Тейт. – Мы уже говорили с вашими ребятами в Вашингтоне и знаем, что этот факт лучше не афишировать». «Спасибо, – сказала Макензи. – Насколько я знаю, несколько дней назад здесь было обнаружено ещё одно тело?» «Да, утром три дня назад, – сказал Тейт. – Это была женщина по имени Мэлори Томас». «Обнаружили признаки насильственной смерти?» «Её нашли обнажённой, а одежда лежала на мосту. Кроме этого – ничего. Мы решили, что это очередное самоубийство». «Они здесь нередки?» «Да, – нервно улыбнувшись, ответил Тейт. – Можно сказать и так. Три года назад шестеро людей покончили с собой, спрыгнув с этого грёбанного моста. Это был своеобразный рекорд для Вирджинии. Два года назад было три случая, в прошлом году – пять». «Все местные жители?» – спросила Макензи. «Нет. Из четырнадцати жертв только четверо жили в радиусе пятидесяти миль». «А вы не знаете, может, ходят городские легенды, или имеется другое объяснение тому, почему люди приходят на этот мост умирать?» «Конечно, страшилки есть, – ответил Тейт. – Но такие страшные истории можно привязать к любому заброшенному мосту в стране. Я не знаю. Я во всём виню разницу поколений. Сейчас, когда их чувства ранят, дети думают, что, покончив с жизнью, они всё решат. Это очень печально». «А убийства? – спросила Макензи. – Какова статистика по убийствам в Кингсвилле?» «В прошлом году было два. В этом году пока только одно. Это тихий городок. Все друг друга знают, и если вам кто-то не нравится, просто держитесь от него подальше. А почему вы спрашиваете? Вы склоняетесь к тому, что это убийство?» «Я пока не знаю, – ответила Макензи. – Два трупа за четыре дня на одном и том же месте. Думаю, нужно рассмотреть все варианты. Вы не в курсе, Кенни Скиннер и Мэлори Томас были знакомы?» «Скорее всего, да, правда, я не знаю, как хорошо они знали друг друга. Как я уже говорил, в Кингсвилле все друг друга знают. Если вы спрашиваете, мог ли Кенни убить себя потому, что погибла Мэлори, то я сомневаюсь в этом. Между ними пять лет разницы, и, насколько мне известно, у них не было общих знакомых». «Вы не против, если я осмотрюсь?» – спросила Макензи. «Как вам угодно», – ответил Тейт и сразу отошёл в сторону, присоединившись к другим офицерам, осматривающим место преступления. Макензи с осторожностью подошла к валуну и телу Кенни Скиннера. Чем ближе она подходила, тем отчётливее видела, насколько сильно было изуродовано тело. По долгу службы она видела немало жутких картин, но эта была одной из худших. Струйка крови текла от того места, где голова Кенни разбилась о камень. Макензи не стала рассматривать её ближе, потому что не хотела, чтобы ночью её мучали кошмары о красно-чёрной массе, которая поблёскивала в свете прожекторов. Сильный перелом затылочной части головы повредил весь череп, включая лицевую часть. Макензи также заметила, что грудь и живот парня выглядели так, словно их разорвало изнутри. Она старалась не обращать внимания на эти детали, изучая одежду Кенни и голые участки кожи в поисках синяков и ссадин. В ярком, но бесполезном свете фонарика едва ли можно было что-то разглядеть, и, проведя за осмотром несколько минут, Макензи ничего не нашла. Отойдя от тела, она немного расслабилась. Осматривая его, Макензи была сильно напряжена. Она вернулась к шерифу Тейту, который разговаривал с другим офицером. Судя по обрывкам разговора, они собирались отправить кого-то сообщить новость семье. «Шериф, вы могли бы попросить ваших сотрудников достать для меня дела по четырнадцати самоубийствам за последние три года?» «Да, могу. Я сейчас же позвоню, и отчёты будут ждать вас в участке. И знаете,… вы можете кое с кем поговорить. В городе живёт женщина. Она работает из дома как психиатр и учитель для детей со специальными потребностями. Где-то год она не даёт мне прохода, утверждая, что самоубийства в Кингсвилле не могут быть просто самоубийствами. Возможно, она знает то, что вы не найдете в официальных рапортах». «Отличная мысль». «Я попрошу, чтобы вместе с отчётами для вас оставили и её контактные данные. Вам ещё что-нибудь нужно?» «Пока больше ничего. Можете, пожалуйста, дать ваш номер, если вдруг мне нужно будет с вами связаться?» «Конечно, хотя мой чёртов телефон немного глючит. Нужно его заменить. Нужно было это сделать ещё месяцев пять назад. В общем, если вы позвоните, а он сразу отправит вас на голосовую почту, не думайте, что я игнорирую ваш звонок. Я вам сразу же перезвоню. Какая-то беда с телефоном. Ненавижу сотовые». После тирады о современных технологиях Тейт продиктовал свой номер, и Макензи сохранила его в телефон. «Увидимся, – сказал Тейт. – Коронер уже в пути. Буду чертовски рад передать ему тело». Его слова могли прозвучать грубо, но когда Макензи оглянулась и увидела внутренности и переломанные кости, то не смогла не согласиться. Глава пятая Макензи вошла в отделение полиции в 22:10. В здании было тихо, как в склепе. Единственным живым существом была женщина, скучающая за столом, – Макензи решила, что она была диспетчером Департамента полиции Кингсвилла – да два офицера, оживлённо обсуждающие политику в коридоре за стойкой. Несмотря на унылую атмосферу, было видно, что работа в участке была хорошо налажена. Женщина-диспетчер уже сделала копии отчётов, которые запросил шериф Тейт, и когда Макензи прибыла на место, они ждали её в папке на столе. Макензи поблагодарила диспетчера и спросила, какой мотель та могла бы рекомендовать. Как оказалось, в Кингсвилле был всего один мотель, находящийся меньше чем в двух милях от полицейского участка. Десять минут спустя Макензи открывала дверь номера в Мотеле 6. Работая на Бюро, она останавливалась и в более жутких отелях, но этот тоже вряд ли мог рассчитывать на хорошие отзывы в Yelp или Google. Макензи мало заботила убогость номера, когда она положила документы на маленький столик у односпальной кровати и сразу погрузилась в их изучение. Читая отчёты, она делала кое-какие заметки. Первое и, пожалуй, самое настораживающее открытие, которое она сделала, заключалось в том, что из четырнадцати самоубийств, совершённых за последние три года, одиннадцать были связаны с мостом Миллер Мун Бридж. Оставшиеся три случая включали два огнестрела и одно повешение на чердачной балке. Макензи достаточно хорошо знала провинциальные городки, чтобы понимать привлекательность такого моста, как Миллер Мун в рамках сельского пейзажа. Он привлекал своей историей и общей жутковатостью, особенно когда дело касалось подростков. И, если верить лежащим перед ней отчётам, шесть из четырнадцати самоубийц не дожили до двадцати одного года.