Маккензи кивнула. Было глупо говорить о таких вещах, учитывая стоящую перед ними в тот момент задачу, но эти разговоры помогали ей сохранять нужную форму. Они также не давали ей зациклиться на обстоятельствах дела, которое они пытались раскрыть. «Мне всё равно. Она невыносима в последнее время. Её всё бесит. Если и моя жена попала в число тех, кто ей не нравится, пусть будет так». «Она прямо так и сказала, что ей не нравлюсь?» «Нет, она не выражала свое отношение настолько открыто. Но я рассказал ей о твоей преданности работе, а она считает, что работа не должна быть главным приоритетом замужней женщины». «Ты правда использовал слово преданность?» - спросила она. «Нет. На самом деле я использовал термин чрезмерно вовлечена. Я думал, что она оценит это». Маккензи не знала почему, но это замечание немного ранило её. Она нахмурилась и спросила: «Ты думаешь, что я принимаю на себя непосильные обязательства?» «Иногда. Бывают дни, когда мне кажется, что работа - это единственное, что у тебя на уме и в сердце». «Это плохо?» «Сначала я думал, что да. Но в то же время эта черта твоего характера очень мне импонирует. Кстати, я должен сказать, что ты немного сдаешь позиции. Помнишь взгляды, которые ты кидала мне, в том доме, когда хотела, чтобы я выбил дверь? Мне было очень приятно увидеть эту твою сторону в рабочей обстановке…, несмотря на то, что это было слегка неловко». «Неловко?» - Она начала чувствовать, что этот разговор стоит прекратить как можно быстрее. Она устала, они были в состоянии неимоверного напряжения, а Эллингтон не всегда знал, когда нужно замолчать. «Да … прямо перед Райзингом. В его присутствии неуместно флиртовать». «Это был не флирт», - сказала Маккензи. «Но было похоже. Чувствовалось как флирт. Это просто …» «Что?» Он пожал плечами. «Я начинаю понимать, почему Макграт так долго колебался, прежде чем решил послать нас вместе на это задание. Возможно, мы не можем сотрудничать, не вовлекая в работу свои чувства». В тот момент Маккензи почувствовала, как будто он дал ей пощечину. Дело в том, что такие вещи не волновали его, пока они просто спали вместе. Хотя конечно, они оба постепенно начинали больше оберегать друг друга на работе, поскольку их отношения развивались, но она рассматривала это как положительный аспект их партнерства. Получается, он считает, что это плохо? задалась она. «А теперь ты злишься на меня, правильно?» - спросил он. «Без комментариев. Давай лучше сосредоточимся на работе. И, пожалуйста, не воспринимай это как чрезмерную вовлеченность». «О Господи ... Маккензи». Она слегка покачала головой. Это был понятный ему сигнал —её способ донести до него, что лучше остановиться сейчас, пока она не разозлилась по-настоящему. Впереди Райзинг включил поворотник. Маккензи с тревогой замерла, ей вдруг захотелось как можно скорее выйти из машины. * * * Маккензи вышла из машины, не сказав ни слова Эллингтону. Она наблюдала, как Райзинг приближается к офису складского комплекса «Bellevue». Это было маленькое одноэтажное здание, вход в которое защищался электронным замком. «Я позвонил хозяину, и он проявил понимание и готовность к сотрудничеству, - сказал Райзинг. – Он дал мне код, который позволит попасть в его кабинет за запасным ключом. Поначалу он колебался, но узнав об убийстве в «Seattle Storage Solutions», похоже, очень заволновался. Его так тревожит перспектива потери репутации, что он, думаю, отдал бы мне и документы, если бы я попросил». Райзинг осторожно набрал номер. «Он хочет быть подальше от потенциального места преступления?» - спросила Маккензи. «Нет. Он уже едет сюда на случай, если нам ещё что-нибудь понадобится». Маккензи подождала у двери, пока Райзинг вошёл внутрь, чтобы забрать ключ от блока 32. Эллингтон подошёл к ней, но ничего не сказал. Напряжение между ними было столь высоко, что ощущалось почти физически. Эллингтон знал её достаточно хорошо, чтобы оставить эту тему на потом, особенно теперь, когда они были на грани раскрытия этого дела. Райзинг вышел с ключом, и все трое зашагали по мощеной площадке. Это был приятный открытый объект, блоки внешне выглядели ухожено и располагались на расстоянии нескольких футов друг от друга, так что не было нагромождения. На участке, где находились блоки было два уличных фонаря, по одному с каждой стороны. Они неплохо освещали пространство, но Маккензи всё равно ощущала тревогу. Она снова достала фонарик и провела им по фронтальной стороне блоков. Сделав это, она увидела, что они разделены почти как дома вдоль улицы. Чётные числа справа, нечетные - слева. Через двадцать секунд в поле их зрения появился 32-й блок. Когда они проходили мимо 30-го блока, Маккензи остановилась. Она начала принюхиваться и забеспокоилась. «В чем дело?» - спросил Эллингтон. Райзинг сделал ещё шаг вперёд и тоже остановился. «Чёрт». Вокруг стояла жуткая вонь. Маккензи изо всех сил пыталась придумать, что может издавать такой смрад, кроме мёртвого тела, но в душе она уже точно знала, что это именно разлагающийся труп. Запах был похож на тот, который почувствовал Куинн Так до того, как обнаружил тело Клэр Локк. Маккензи и раньше сталкивалась с этим запахом, несколько раз в рамках разных дел. Этот запах невозможно забыть. «Мне открыть блок?» - спросила Маккензи у Райзинга. Помощник шерифа покачал головой и шагнул вперёд. Он вставил ключ в замок и повернул его. Щелчок замка показался невероятно громким в ночной тишине. Почти инстинктивно Маккензи посмотрела на часы. Как ни странно, было уже 12:16. Эллингтон взялся за маленькую ручку в нижней части рольной двери и дёрнул её вверх. Не успела она открыться и на четверть, как сильный, отвратительный запах ударил им в нос. Маккензи съежилась и прикрыла лицо согнутым локтем. Райзинг не смог справиться с накатившей тошнотой. Он застонал, отвернулся от агентов, и его вырвало. «Боже мой», - сказал Эллингтон, отступая на шаг. Он посмотрел на Маккензи, как будто спрашивая: Ты в порядке? Спор, который возник между ними в машине, теперь не играл никакой роли. Маккензи кивнула и направила луч фонарика внутрь блока. Он был почти пуст. В задней части стояли три пластиковых ящика и дешёвый сейф. Маккензи заметила на полу перед ящиками какую-то маленькую чашку, но быстро отвела взгляд. Тело, лежащее в нескольких футах от открытой двери, гораздо больше заслуживало внимания. Это была женщина, одетая в футболку с названием какой-то группы и джинсовые шорты с довольно высокой посадкой. В коротко остриженных светлых волосах запеклась кровь. Она лежала на боку, словно желая поприветствовать того, кто откроет дверь её блока. Поскольку труп находился у них прямо перед глазами, Маккензи сразу поняла, что он лежит тут уже очень давно. Дело было не только в запахе, который было трудно переносить. Следы разложения присутствовали и на коже. Маккензи предположила, что тело пролежало здесь по меньшей мере месяц. А может, и больше. Единственная колотая рана была нанесена в верхнюю часть живота. Руки жертвы были связаны за спиной, а лодыжки связаны вместе. Толстый ремень, который был затянут вокруг её рта, прижимал белую ткань. Впервые за всё время работы Маккензи пришлось отвести взгляд. Она и раньше видела мёртвые тела—даже частично разложившиеся, но сейчас всё было по-другому. Эта женщина была помещена сюда специально, чтобы умереть и быть найденной, как в какой-то жуткой игре. Её использовали, выбросили и забыли. Хуже всего было то, что она, по-видимому, не входила в список пропавших без вести, который они составили этой ночью, а это означало, что в её жизни не было никого, кто бы обратил внимание на её исчезновение. А даже если кто-то и заметил, то не позаботился о том, чтобы узнать, где она. «Мак, - сказал Эллингтон, - выйди на улицу. Всё в порядке». Не то чтобы она нуждалась в его одобрении, но всё же решила последовать его совету. Когда она вышла, на неё смущённо посмотрел Райзинг. «Извините, - сказал он. - Всё произошло неожиданно». Маккензи только кивнула, собираясь с мыслями. Почему-то ночь казалась ещё тише, чем когда они приехали. И, конечно, когда она посмотрела в облачное небо, начал капать дождь. * * * Владелец комплекса прибыл через десять минут. К тому времени Маккензи достаточно пришла в себя, чтобы снова войти в блок. Райзинг пошел в главный офис, чтобы встретиться с владельцем и дать ему знать, что происходит—и отговорить его подходить к месту происшествия. Райзин, казалось, был более чем счастлив выполнить эту миссию. Маккензи знала, что тело может дать им много нужной информации, но вся она будет обнаружена коронером. Такова была логика, которой она руководствовалась, лишь мельком взглянув на гниющее тело и уделив больше внимания тому, что было в блоке. Она сразу же принялась искать маленькую чашечку, которую, как ей показалось, видела в первые минуты. Игрушка стояла перед одним из ящиков. На ней были нарисованы милые маленькие цветочки. Красными буквами было написано слово «сахар». Как и чайник, который они нашли в квартире Элизабет Ньюкомб, чашка была очень маленькой—вероятно, являлась частью детского чайного сервиза. «Ты была права, - сказал Эллингтон. - Он ждёт. Ждёт, пока мы поспеем за ним. Господи ... как ты думаешь, сколько их ещё?» Она на минуту задумалась, вспоминая, что Джейнелл Харпер рассказывала им об образе мыслей убийцы. «Я думаю, это всё, - ответила она. - По крайней мере, это единственная девушка, которую он убил до Клэр Лок. Если бы их было больше, и он действительно начал терять терпение, то на найденном нами клочке бумаги было бы указано ещё несколько блоков». «Если только он не выжидает чего-то, - сказал Эллингтон. - Может быть, для него всё это просто игра. Он показывает нам своё желание поиграть, оставляя чертов чайный сервиз повсюду. И кукол. Может, он уже играет с нами». Маккензи так не думала. Было что-то отчаянное в том, как он разделял элементы чаепития. Он был похож на ребёнка, который хочет играть, но не знает, как заводить друзей. Но пока она решила придержать эту мысль при себе; меньше всего ей хотелось вбивать клин между ними ещё глубже. Маккензи и Эллингтон открыли все ящики один за другим, надеясь найти что-нибудь полезное. Они работали быстро, по негласному соглашению, чтобы как можно быстрее убраться подальше от зловонного тела.