Каково же были мои удивления и испуг, когда я вдруг услышала, что кто-то невидимый подпевает мне, повторяя слова! Я мгновенно умолкла, замерев на месте, представив себе, как я сильно оконфузилась, когда из-за спинки высокого кресла, обитого голубым с золотом бархатом показалось лицо юноши, прекраснее которого я не видела никогда в жизни! — Отчего же вы замолчали, сударыня? — промолвил он на французском, и я тут же ответила на том же языке, так как отлично говорила на нём ещё с детства, когда мои милые родители могли позволить мне учителей: — Простите, сударь, я не знала, что вы здесь. Иначе бы я не позволила себе петь в вашем присутствии. И я скромно потупила глазки в пол, боясь поднять их на статного и прелестного молодого мужчину, уже поднявшегося из своего кресла и направляющегося ко мне. Бедная Саша. Глава 2 — Кто вы, прелестное дитя? — услышала я совсем рядом его тихий и пленительный голос, и подняв свой взор, встретилась со сверкающими сапфирами его глаз. — Неужели вы боитесь меня? — продолжал он всё дальше успокаивать меня, пока я с большой досадой размышляла про себя, что выгляжу совсем неподобающим образом для общества такого юноши. — Меня зовут Александра, — разлепила я свои уста, и с опозданием присела перед господином в низком реверансе, на что тут же услышала его возражения: — Сдаётся мне, милая Александра, что вы меня приняли за какую-то важную персону, а между тем, я всего лишь скромный библиотекарь в этом доме, и вам ни в коем случае не следует меня бояться, —с ободряющей улыбкой промолвил он, и я сама не заметила, как мои щёчки запылали от смущения, охватившего меня. Юноша был бесподобно хорош, и если бы я могла описать его, как это делают искусные писатели в своих романах, то это был бы истинный Аполлон в человеческом обличье. Высокий и статный, он словно только что сошёл с Олимпа, успев, правда, накинуть на себя бархатный сюртук и панталоны, которые, по правде говоря, больше подчёркивали, чем скрывали его стать и достоинства. Золотые локоны обрамляли его тонкое и бледное лицо с пунцовыми губами, выгнутыми луком Амура, а прямой аристократический нос словно намекал на его высокое происхождение. Но больше всего на его пленительно прекрасном лице выделялись два глаза, сверкающих драгоценным светом под сенью густых тёмных соболиных бровей. Такие прекрасные и проницательные, что я совершенно поддалась их чарам и едва смогла снова отвести свой взгляд, накидывая на плечи свою сброшенную было шаль. — Меня зовут Савелий, и я по указанию княгини Анны Ильиничны привожу в порядок всю библиотеку семейства. И надо вам заметить, она в очень плачевном состоянии, — вдруг добавил он и засмеялся, и его тёплый смех сумел растопить тонкую корочек ледяного страха, сковавшего моё сердечко. — Ах вот оно как, сударь, очень приятно, — ответила я, уже набравшись храбрости, и снова принялась за свою работу, так как моё время уже было на исходе, и я знала, что очень скоро княгиня пришлёт кого-нибудь за своими букетами в вазах или явится сама. — Я разбирал как раз романы Нинон де Ланкло, — продолжал мой новый знакомый, не сводя с меня взгляда, — как сам не заметил, что заснул, — добавил он с улыбкой. — А с вами такое случалось, Александра? — Ах, Савелий, я почитаю для себя чтение одним из величайших наслаждений, — бесхитростно ответила я ему. — И я не смогла бы никогда заснуть во время чтения увлекательного и интересного романа! — и я заметила, как вспыхнул жарким огнём взгляд прекрасного юноши. — В такой прелестной девушке, как вы, всё должно быть совершенно: и лицо, и стан, и ваш ум! — с пылом добавил он. — Не удивлюсь, что вы в столь юном возрасте сумели уже многое прочесть. — Ах, Савелий, вы мне льстите, даже ни капельки не зная меня! — воскликнула я со смехом. — Но, должно быть, ваша книга была изрядно утомительна, раз вы отправились прямиком в объятия Морфея, так и не закончив чтение! Но тут молодой человек подошёл к одной из моих цветочных композиций и взял в свои тонкие холёные пальцы головку пиона, словно склонившуюся перед ним в безмолвном почитании, бережно перебирая и раскрывая его лепестки, один за другим, и вдыхая его аромат. — Милое дитя, — устремил он на меня пристальный взгляд, и моё сердце стало оплывать и таять под его взором, как мягкий воск пылающей свечи. — Мне совсем не надо многие годы изучать цветы, чтобы знать и понимать, что они — верх совершенства. Как этот восхитительный цветок. Как и вы, — тихо добавил он, и я застыла перед ним, пылая от смущения, не зная, что ему ответить. Бедная наивная девица! — Однако, вынуждена буду вам возразить, — тихо добавила я. — Роман, про который вы мне только что рассказали, мне незнаком. — Ах вот как, — задумчиво промолвил юноша, словно размышляя о чём-то. — Тогда это легко исправить! Я дам вам прочитать эту книгу, но с одним условием! — С каким же? — спросила я в нетерпении, потому что мне очень вдруг захотелось прочитать её. — Вы обязательно расскажете мне о ваших впечатлениях! И мне очень важно знать ваше мнение, милая Александра. — Всего лишь? Неужели вам так важно его знать? — удивилась я. — Тогда уже через неделю я буду готова вам его предоставить! — и Савелий протянул книгу, которую я быстро спрятала в складках своего платья. — Однако, я вынужден вас оставить, — вдруг пробормотал юный Адонис, взглянув на настенные часы, которые начали отбивать четыре часа пополудни. — Боюсь, старая княгиня будет очень злиться, если я не предоставлю ей вовремя отчёт. А вас я буду ждать через неделю у лавки купца Золотова на Болотной площади! — сказал мне он на прощание, прежде чем исчезнуть, и я осталась одна в библиотеке, едва найдя в себе силы, чтобы закончить всю свою работу. Княгиня, как всегда, была крайне довольна моими цветами, и очень щедро оплатила мне мои труды. Но весь остаток дня я была, словно в огне: мне не давал покоя образ прекрасного Савелия, и каждую минуту, пока я шла до дома своей матушки, его образ бередил моё бедное сердечко. Но я тогда совсем не знала, что книга, которую он дал мне прочесть, разверзла целую зияющую бездну предо мной, в которую я неумолимо уже начала падать ещё до того, как прочитала первую страницу… Бедная Саша. Глава 3 Я не могла дождаться вечера, чтобы, уединившись в своей девичьей спальне, открыть заветную книгу, которую мне дал прекрасный юноша. Я прочитала много сочинений великих авторов до этого, но то, что я увидела на тех страницах, перевернуло всё моё представление о привычном мироустройстве. В романе «Месть кокотки» женщины правили миром. Они покоряли мужчин, и те падали к их ногам без боя. Они наслаждались властью, данной им по праву рождения и наказывали неверных любовников. И хотя я весьма смутно представляла себе, что же происходит между мужчиной и женщиной, за каждым предложением этой фривольной книги прятались сладкие таинственные загадки, которые мне хотелось разгадать. Что имела в виду автор, когда утверждала, что женщина способна подарить своему возлюбленному «самое огромное наслаждение из всех существующих»? И что он волен отплатить ей тем же, если будет достаточно искусен в науке любви? По юности лет и своей наивности я полагала, что речь здесь идёт о вершинах духовного экстаза, который, бывало, охватывал меня в храме на службе, когда нежные лучи солнца пробивались сквозь окна, расцвечивая позолоту старинных окладов и светильников, и тогда мне представлялось, что сами ангелы небесные танцуют под куполом церкви. Так вот значит, какое чувство единения могут пережить двое влюблённых, когда они остаются вдвоём? Но тогда я не совсем понимала значения некоторых слов и понятий, описанный в книге. Я было решила, что всё это из-за моих недостаточно глубоких познаний во французском, и решила, что я обязательно расспрошу об этом всём милого Савелия, который, как мне представлялось, владел всеми этими терминами в совершенстве. Вся неделя до нашего условленного свидания пролетела для меня, словно в горячке. Я подрезала цветы и кустарники в своём садике, но перед глазами у меня стояло прекрасное бесподобное лицо библиотекаря. Я перелистывала тонкие страницы, пытаясь вникнуть в их глубокий смысл, но перед моим мысленным взором возникали алые влажные губы юноши, которые манили меня. Я засыпала, но смутные неясные сны томили мою душу, и я просыпалась вся во влажной испарине и с тяжёлым сладким томлением где-то внизу своего живота. Моя душа страстно чего-то желала, но я не ведала, чего. И только одно я знала с полной уверенностью: всем своим сердцем я ждала новой встречи с тем милым юношей, который каким-то таинственным образом внёс полное смятение и хаос в мою дотоле спокойную и тихую жизнь. В условленный день я шла по летней Москве, зажав в руке прочитанный роман, который перевернул всё моё сознание, но я тогда ещё не представляла, что и предстоящая встреча изменит всё безвозвратно, и по Малой Ордынке домой будет возвращаться уже совсем другая девушка… У лавки купца Золотова толпились покупатели, потому что он, как всегда, торговал лучшими в столице фруктами: на прилавке красовались заморские финики, засахаренные яблоки, колючие ананасы и спелые вишни, привезённые из дальних стран. Я невольно залюбовалась на всё это великолепие: мы с матушкой жили очень скромно, и не могли себе позволить подобные лакомства, как вдруг почувствовала, как сзади кто-то меня незаметно приобнял, и моё сердечко словно глухо стукнуло у меня в груди: «Это он». Я обернулась, вся трепеща от смутного волнения, и увидела прекрасную излучину губ и сверкающие голубые глаза, в которых я мгновенно утонула, как в лесном озере. — Милое дитя, как вы прелестны, — тихо прошептал он мне на ушко, и сладкая дрожь пробежала по всему моему телу. — Я вас так долго ждал, что уже начала опасаться, что вы не придёте, — добавил он, взяв мою трепещущую руку и приложив её к своим губам. — Ах, сударь, как же я могла не вернуть вам обещанный роман, — едва пролепетала я, чувствуя, как невозможный трепет охватил все мои чресла от его нежного прикосновения. Ещё мгновение — и я готова была потерять сознание прямо там, у фруктовой лавки, наполненной спелыми сочными ароматами летних плодов. — Вам дурно? Вы побледнели! — в тревоге подхватил меня под руку мой кавалер. — Позвольте я провожу вас в тихое место, где не так жарко и душно, — и я, словно в одном из моих вещих снов, послушно последовала за ним. Через несколько минут мы подошли к роскошному зданию у реки, и Савелий, взяв меня за руку, повёл к чёрному входу, заметив, в ответ на мой недоумённый взгляд: — Милая Александра, я всего лишь скромный библиотекарь, и я не могу пригласить вас в роскошное место, достойное вашего ума и красоты, но мой дядюшка работает распорядителем в этом ресторане, и мне разрешается иногда приходить сюда, когда в зале не так много гостей. Не бойтесь, нас никто не увидит, — и с этими словами он завёл меня в полутёмную залу, провёл по золочёной лестнице на второй этаж и ключиком, который у него был с собой, открыл одну из дверей. — Где мы? — в изумлении пролепетала я, очутившись в роскошном, обитом шёлковыми французскими обоями нумере со столиком, мягкими креслами и атласными кушетками. — Не пугайтесь, здесь нас не потревожат любопытные и нескромные взгляды, — успокоил меня юноша, подводя меня к одному из мягчайших кресел и отодвигая его. — Это частная комната для посетителей ресторана, которой мне мой дядюшка разрешил воспользоваться. Я не хотел компрометировать вас и вашу честь, приглашая в дешёвый трактир с простолюдинами и досужими зеваками, где каждый сможет надумать что-от дурное на нас. Простите, если я поступил не так, как вы ожидали! В его голосе было столько искреннего раскаяния, что моё сердечко сразу же наполнилось благодарностью к нему за такое отношение ко мне, и я горячо воскликнула: — Ах, мой милый друг, я и мечтать не могла о такой заботе! Прошу вас, не думайте обо мне плохо, я первый раз вышла в свет, и всё мне кажется таким необычным! — Милое невинное дитя, — воскликнул Савелий, усаживаясь в соседнее кресло. — Поверьте, я никогда бы не был способен причинить вам зло, — горячо заверил он меня. — Напротив, видя вас перед собой, вот такую, простую, искреннюю и юную, мне хочется оберегать и лелеять вас. Скажите, вы мне верите? И я ответила, посмотрев ему прямо в глаза: — Да, верю, мой друг. Бедная Саша. Глава 4 — Вам надо освежиться, выпейте вина, прошу вас, — налил мне Савелий из запотевшей бутылки, стоящей здесь же, у столика, золотого искрящегося напитка. И я с благодарностью приняла из его рук хрустальный фужер, пригубив его содержимое. Напиток оказался таким сладким, прохладным и ароматным, что я выпила его до самого дна, и мой милый друг сразу же долил мне ещё. — Это французское шампанское, Сашенька, — сказал он, глядя мне прямо в глаза своим магнетическим взором, и мне отчего-то сделалось жарко и душно, словно пожар его очей смог каким-то образом опалить мою кожу. — Напиток любви, выпей ещё, — добавил он, и я повиновалась и почувствовала, как необыкновенная лёгкость вдруг стала наполнять всё моё уставшее ослабевшее тело.