С собой слушатели брали учебники и кодексы. На берегу расстилали казенные простыни, скидывали одежду и углублялись в изучение юриспруденции. Минут через десять после молчаливого чтения кто-нибудь предлагал окунуться, освежиться и продолжить подготовку к экзаменам. После первого же захода в реку о кодексах забывали и веселились до полудня, купаясь и заигрывая с местными девушками. Обедали в школе, отдыхали, пережидали пик жары и снова шли на пляж, но на сей раз уже без учебников. Вечером самые ответственные из слушателей пытались взяться за ум, приступить к экзаменационным билетам, но это удавалось не всем. Кто мог погрузиться в себя и абстрагироваться от окружающего мира, тот учил, кто чутко реагировал на внешние раздражители, тот забрасывал конспекты и учебники и шел играть в карты. Общежитие – это живой организм. Пока один учил, закрывшись у себя в комнате, кто-то, как назло, начинал бродить по коридору из конца в конец. Кому-то из соседей удавалось купить разливное пиво, и тогда до поздней ночи из комнаты счастливчиков доносились оживленные разговоры и смех, усвоению экзаменационного материала не способствующие. Опять-таки – духота! В комнате даже вечером тяжело – нагретые за день стены до утра отдавали тепло, превращая жилое помещение в духовку. Словом, подготовка к летней сессии была тяжким испытанием. По наблюдению Воронова, на берег Амура приходили только слушатели первого и второго курсов. Старшекурсники на пляже были редкостью. Мельников на утренний моцион у воды не ходил, считая себя слишком серьезным для ребяческого времяпрепровождения. Закрывшись в комнате, он пытался вникнуть в смысл «Государства и права», но чем больше углублялся в материал, тем больше понимал, что пока он не выяснит отношения с Вороновым, ничего не запомнит и завалит сессию. Он несколько раз попытался остаться с конкурентом наедине, но Воронов, словно специально, был всегда с друзьями и на разговор не шел. «Выловлю его в воде! – решил Мельников. – Он, говорят, любит далеко заплывать, там и поговорим». Воронов прекрасно видел настрой Мельникова и решил действовать по-своему, не опускаться до унизительных оправданий: «Да ты что! Как ты мог подумать! Мы с Ириной Анатольевной только о реферате говорили». Дня через три после рандеву с англичанкой Виктор попросил Рогова привести на пляж Алину. – Зачем? – нахмурился приятель. – Она будет изображать мою девушку. – В смысле изображать? Ты с ней целоваться собрался? – Пару раз, для правдоподобности! Рог, ты чего набычился? От твоей Алины не убудет, а меня этот невинный флирт избавит от ревнивого Сапога. Не видишь, что ли, он за мной по пятам ходит, на разборки вызвать хочет? Мы с Алиной мило поворкуем, Сапог успокоится, и все останутся при своих. – Задумка понятна, но почему именно Алина? Давай я попрошу ее, и она приведет на пляж кого-нибудь из подруг. – Она приведет с собой какую-нибудь страхолюдину, и Сапог сразу же нас раскусит. Мне на пляже нужна симпатичная девушка, а не замухрышка. Если я появлюсь с Галиной, с которой в прошлый раз всю ночь воевал, Сапог ни в жизнь не поверит, что это моя чувиха. Галина хоть и молоденькая, но по всем показателям англичанке уступает. – У нее в комнате еще две девушки есть… – начал было Рогов. Но Виктор перебил его: – Там целый институт красавиц, а времени у нас – нет! Мы же не станем устраивать смотрины всем кандидаткам? Опять-таки, обратный вариант: я выберу девушку, а она откажется в представлении участвовать. На фига ей нужен парень на полдня? Только твоя Алина подходит. Я думаю, ты ее уговоришь, объяснишь всю важность момента. – Не нравится мне эта затея! – засомневался Рогов. – Вы будете целоваться у всех на виду, а я что буду делать? – Представишь, что ты – муж киноактрисы, которая снимается в эротическом эпизоде. Раз, два, хлопушка щелкнула, и Алина снова твоя! Рогов подумал, взвесил все за и против и сказал: – Ворон, я пойду тебе навстречу, если ты ответишь мне на один вопрос. У тебя с англичанкой что-нибудь было? Виктор набожно перекрестился: – Не было! Я хотел ее поцеловать, но она ладошкой прикрылась. Не веришь? Мне что, на комсомольском билете поклясться? Я тебе уже объяснял: как только я вышел, так тут же к ней Сапог пришел. Когда бы мы с ней целовались? Пока над рефератом работали? – Я видел ее на следующий день. Она улыбалась. Я весь год на ее лице улыбки не видел, а тут она расцвела, как роза на заброшенном пустыре. – Посмотри на ситуацию со стороны. Она в течение учебного года вешала мне лапшу на уши, двусмысленные намеки делала, а когда мы остались наедине, отпихнула меня, как бродячую собаку. Отчего бы ей не повеселиться, если все так ловко получилось? Я клюнул, она покуражилась. – Ладно, поверю, – неохотно согласился приятель. На другой день на пляже было многолюдно. Алина пришла со своим покрывалом. Расстелила его в сторонке на мелкой гальке, сбросила легкое платьице, осталась в открытом купальнике. Раскрыла книжку, легла загорать. Воронов немедленно перебрался к ней, лег рядом. – Для кого комедию ломаем? – спросила Алина. – Около упавшего столба сидит усатый мужик, черноволосый, широкоплечий. Девушка украдкой посмотрела на Мельникова. – Я бы на месте вашей преподавательницы держалась от него подальше. У него на лбу написано, что он дурак и ревнивец. – Какое точное определение! – удивился Воронов. Пока не стало припекать, Виктор и девушка болтали о всякой всячине, смеялись. Потом пошли в воду. Оказалось, что Алина плохо плавает, и им пришлось плескаться на мелководье. Увлекшись водными играми, они незаметно отошли от берега и остановились, когда вода скрыла верх купальника Алины. Воронов воспользовался случаем, обнял одной рукой девушку за талию, притянул к себе, свободной рукой провел по упругой ягодице. – Мы так вроде не договаривались, – игриво сказала Алина. – Никто же не видит! – парировал Воронов. Не сговариваясь, они стали с упоением целоваться. Рогов, наблюдавший за ними с берега, сплюнул от досады: – Мать его, вот ведь свинство! – Что с тобой? – удивились сидящие рядом одногруппники. – Методичку забыл на кафедру вернуть! Раздосадованный Рогов встал, быстро оделся и ушел в школу, не в силах видеть, как его подруга млеет в объятиях другого. Следом за ним ушел и Мельников. Всю дорогу он корил себя: «Как я мог приревновать Ирину? У этого балбеса своя девушка есть, а я черт знает что подумал!» В прескверном настроении он зашел в магазин за сигаретами и увидел бутылочное пиво в ящиках. Зрелище было настолько необычным, что Мельников не сразу поверил в удачу – пиво, в бутылках, без очереди! Он пошарил по карманам, купил две бутылки «Жигулевского» и обе выпил на улице с нескрываемым наслаждением. Алина и Воронов видели, как Мельников покинул пляж. Разыгрывать представление больше не имело смысла, но они так увлеклись друг другом, что сделали вид, будто не заметили ухода главного зрителя. Наступил полдень. Солнце близилось к зениту, приближалась убийственная жара. Загорать стало опасно. Жесткие солнечные лучи могли незаметно сжечь кожу, принеся вместо красивого загара болезненную красноту. – Нам пора, – неохотно констатировала девушка. – Я провожу тебя, – неожиданно предложил Виктор. Алина согласилась. Прячась в тени девятиэтажек, они пошли к Институту культуры. Пока она рассказывала о новой комендантше общежития, Воронов подумал: «Рог заметит, что меня нет на обеде, и наверняка предъявит, что наши игры перешли рамки разумного. Ну и черт с ним! Актеры должны продолжать спектакль даже при пустом зрительном зале! Бог не выдаст, свинья не съест. Как-нибудь отбрешусь». У общежития Института культуры они остановились. Наступил неловкий момент. Весь день им было хорошо вдвоем, но этот день был исключением… Хотя… Воронов посмотрел в глаза девушки и прочитал в них вопрос, который сам хотел задать: «Пьеса окончена. Что дальше? Все останется по-прежнему или…» Ответ пришел неожиданно. Из общежития выскочила знакомая Алины и позвала ее. – Пока! – Девушка чмокнула губами воздух и поспешила к подруге. Воронов побрел на остановку. «Если бы сегодня у меня было место, куда можно повести девушку, то Рог остался бы без нее. Я бы просто так с ней не расстался. Какая досада, что он первый познакомился с ней!» Приготовившись к неприятному разговору, Виктор вернулся в школу. Приятеля, к его удивлению, не было. Рогов заявился только в полночь, пьяный вдрабадан. – Можешь забирать ее! – милостиво разрешил Рогов. – Мне она больше не нужна. «Угу! Прямо сейчас заберу, – подумал Воронов. – Предложение заманчивое, только поступило от несубъекта. Пьяный за свои слова не отвечает». Виктор с трудом уложил соседа спать. «Если он завтра подтвердит, что его отношения с Алиной закончились, то я предложу ей все, что пожелает. Скажет: «Пошли в ЗАГС», – пойду. Но Алина девушка умная, о женитьбе раньше времени заикаться не станет». Этой ночью Виктор долго не мог уснуть. Под храп пьяного товарища он погрузился в мир сладких грез и стал фантазировать, как будут развиваться его отношения с Алиной, самой красивой и умной девушкой на свете. С первыми лучами солнца его разбудил встревоженный Рогов: – Ворон, что вчера было? Я с ума не сходил, начальству пьяный не попался? Проклятая водка! Не хотел же пить, но соблазнился! Вова Огальцов позвал выпить по сто граммов за успешную сдачу зачета. Сели в дендрарии, в тенечке, махнули, потом вышли на жару, и меня развезло, память как отшибло. «Похоже, с Алиной – облом!» – понял Виктор. – Когда мы вышли из дендрария, – продолжил Рогов, – я порывался к Алине поехать, разборки навести, но Вова повел меня в горсад. Дальше – мрак. Помню, какой-то чувихе на жизнь жаловался, целоваться к ней лез… Потом с каким-то мужиком подраться хотел, но увидел дружинников и передумал. В коридоре раздались тяжелые шаги. В комнату заглянул Огольцов, стокилограммовый здоровяк. – Что вчера было? – с надеждой спросил Рогов. – Все нормально, – удивился вопросу собутыльник. – Мы культурно посидели в дендрарии, потом погуляли по горсаду, познакомились с девчонками, проводили их до остановки и вернулись в школу. Ты, кстати, червончик должен. Купить у таксистов второй пузырь – твоя идея. – Мы две бутылки выпили? – поразился Рогов. – Вторую нам пацаны из пятнадцатой группы помогли осилить. За дверьми началось хождение. Общежитие просыпалось. Огольцов ушел в душ. – Слава богу, не надо к Алине ехать, извиняться! – сказал Рогов. – Я вчера был зол на нее, а сегодня думаю: сам же вам разрешил представление устроить, кому претензии предъявлять? Только себе. Вы, кстати, когда с пляжа ушли? На обеде тебя не было. – Как только Сапог ушел, так и мы собрались. Пришлось ее до общаги проводить. Ты же куда-то смылся, на меня все свалил.