И знаете, я ему почему-то безоговорочно верил. И даже не в силу того, что Себяткин был меня старше на двадцать лет, да и по званию выше. С его выслугой, да в медицинской службе, полковник по нашему пехотному ранжиру должен был носить погоны генерал-майора. – Здорово, Котов! – Лапища хирурга почти скрыла мою немалую ладонь. – Скоро я тебя отсюда выставлю ко всем чертям, ибо здоров ты как бык. – Здравия желаю, товарищ полковник. – Я улыбнулся и попытался привстать, однако ладони доктора придавили мои плечи. – Ты лежи пока, пользуйся моментом, уникум. Мне бы твои способности. Помнится, я ногу сломал, на четвертом курсе, так думал, выставят из училища. Шесть месяцев хромал, что твой доктор Хаус. Видимо решив, что шутка вышла образной и удачной, Себяткин в голос заржал. Отсмеявшись, он присел на край моей кровати и поинтересовался: – Что делать будешь, Котов? Гражданка тебе светит. С твоей картой и послужным списком прямая тропинка на пенсию. – Значит, буду крутиться на гражданке, – нехотя сказал я. – В вооруженных силах больше себя не вижу, да и с начальством в последнее время не в ладах. – Как же, слышал! И сделал бы так же. По мордасам наглецу, так, чтобы до соплей кровавых. Ну да ладно, я же не просто так. Приказ на тебя пришел. На подполковника и на заслуженный. Сам видел в строевой части. Некоторое время мы просто молчали. Каждый, похоже, думал о своем. – Слушай, Котов! – вдруг оживился док. – Я о тебе научную статью пишу. Ты же не против? – Обо мне? – Я нахмурил лоб, попытавшись представить, что может содержать такой вот медицинский опус. Даже тему представил «Быстрая регенерация тканей на фоне поврежденной психики и регрессивного бреда на основе фантастических галлюцинаций». – Да, о тебе, если ты не возражаешь. Однако, что я все о себе. Ты лежи, Котов. Отдыхай. Я потом зайду. Встав, Себяткин кивнул и поспешил выйти из палаты. Из коридора в тот же миг послышался грохот падения, отборный армейский мат и дикий «мяв», после чего в мою палату огненным смерчем влетел здоровенный рыжий кот, застыл посреди комнаты, выгнул спину, сверкнул страшным взглядом и так же стремительно нырнул под мою кровать. – Ох ты господи! – В коридоре послышалась возня. – Ну, кто, кто, спрашиваю, запустил в медицинское учреждение это животное! Опять на кухне прикормили! Грохот каблуков дока быстро затих, и я с любопытством затаил дыхание. Кот тоже выжидал, не стремясь выбираться из своего укрытия, и пришлось ждать минут двадцать, а то и больше, пока животное не осмелело и не высунуло морду, а затем и не выбралось, представ во всем своем великолепии. Скотинка была явно из породы мейнкунов, с хвостом-щеткой и кисточками на ушах. Размером котище был со среднюю собаку, и «вооружение на борту» имел соответствующее. Как только незваный гость окончательно успокоился, он выбрался на середину палаты и по-хозяйски обвел помещение взглядом. Я свесился с кровати, прихватив на тумбочке кусок колбасы с бутерброда, который взял в столовой. – Киса-киса-киса. Я махнул ломтиком, и кот заинтересованно потянул носом. Некоторое время на его рыжей морде читалось сомнение, но ни тревоги, ни страха я различить не смог. Наконец животное подошло и, понюхав колбасу, брезгливо отстранилось, если кот вообще может выразить брезгливость, а затем развернулся, и, достигнув в два прыжка подоконника, покинул палату через приоткрытое окно. Я сидел и смотрел вслед неожиданному гостю, и меня не оставляло чувство, что он мне знаком. Ощущение это вскоре прошло, обеденное время подкралось незаметно, и я, вставив ноги в больничные тапки и накинув на плечи синюю пижамную куртку из байки, отправился на второй этаж. В этот раз кормили весьма сносно, и большая часть ходячих больных, брезговавших местной стряпней, образовала очередь за сосисками с пюре и салатом из свежих помидоров и огурцов. Войдя в помещение столовой, я подхватил поднос и пристроился в хвост очереди, а позади меня встал высокий, средних лет мужик, по прозвищу Шахматист. Имени его никто не помнил, однако каждые полгода Шахматист оказывался в госпитале с очередным любовно-лиричным заболеванием, и был тут завсегдатаем. Весь персонал, от санитарок, до главврача, знал его в лицо. Кличка же за ним закрепилась, так как в свободное от процедур и сна время парень просиживал в комнате досуга за шахматной доской, призывая всех раскатать с ним партейку. Игр вроде нард, шашек или банального дурака Шахматист не признавал и двигал фигуры исключительно за деньги. Равных ему в этой игре на территории госпиталя не было, и гроссмейстер всегда был при наличных. – Здорово, Котов. Слышал, тебя выписывают? Я обернулся, добродушно кивнул и поставил поднос на полозья раздачи. – Есть такое. Лечащий заходил. Книгу про меня писать будет, исключительно медицинского назначения. Стану звездой от травматологии и регенерации. Поговаривают, уже и Голливуд моей историей заинтересовался, так что, как выпишусь, сразу в Штаты поеду, – надо ли говорить, что при данном спиче сохранять серьезное выражение лица было достаточно сложно. Шахматист завис, моргнул пару раз и расплылся в укоризненной улыбке. – Смеешься все, Котов, подтруниваешь. Ты бы так смеялся за шахматной доской. – А может, и посмеюсь! – с ложной бравадой выдал я, отчетливо понимая, что против этого соперника мне ничего не светит. И надо же было мне это ляпнуть. Шахматист не отставал от меня в течение всего обеда и пути по коридору, пока я не попал в свою палату и не захлопнул пред его носом дверь. Так вышло, что палата у меня была хоть и шестиместная, но в ней я лежал один. То ли больные начали выздоравливать, то ли профилактические меры повысили эффективность, но за все время моего нахождения в госпитале ко мне подселяли двух человек. Молодого солдата-срочника с нагноением на ноге, который пробыл-то пару дней, а потом был отправлен по месту службы, и хитрого вида старшего прапорщика, получившего выпадение грыжи. Прапорщик уверял, что травма сия была получена им на утренней зарядке, но служил он тыловиком, и потому ему никто не верил. Сегодня же все было тихо, и я, с удовольствием растянувшись на койке, достал из-под подушки потрепанный томик антологии советской фантастики, взятый в местной библиотеке, и углубился в чтение. Читал я в тот момент Беляева. Дверь вновь скрипнула, и я, нехотя повернувшись, бросил: – Отстань, Шахматист. Ну, ей богу, надоел хуже горькой редьки. Сыграю я с тобой потом, когда время будет… – Похож! – В двери стоял невысокий тип, в парадном френче и с зажатой в зубах трубкой. На плечи типа был наброшен взятый в приемном отделении халат, который был для него настолько велик, что походил на плащ, волочившийся за карликом. Переступив через порог, лилипут прошествовал к моей кровати, встал, скрестив руки на груди, и снова выдал: – Ой, похож! Если бы не магичка эта, то век бы не поверил. Я отложил книгу, сел на кровати и тупо уставился на пришельца. – Коба? Ты? – Хозяин! Родненький! – Гном, проявив чудеса прыгучести, оказался на кровати и с сердечным завыванием повис у меня на шее. – Мы же тебя с Фалько искали, все ноги сбили, с десяток лошадей загнали! Ворон, он такие беспределы творит, что волосы на голове дыбом становятся! Выручай! – Да откуда ты здесь взялся? – опешил я, отчетливо понимая, что на глаза у меня наворачиваются слезы умиления и радости. – Долго объяснять! – Гном вмиг превратился в делового серьезного карапуза. – Торопиться нам надо, хозяин. Вон и Сатана подоспел. Он ведь тебя нашел, ей-богу, он. Я обернулся в указанном направлении и обнаружил сидящего на подоконнике рыжего котищу. – Собирайся, хозяин! – начал поторапливать низкорослик. – Нам без тебя никуда. Зеленый Полоз и Желтый Нетопырь ждут на другом конце туннеля, они теперь на нашей стороне. Фалько внизу, такси ловит. Уходит время, заканчивается! Да и подручные Ворона на подходе. Как бы их по дороге не встретить, тогда беда! – А подручные-то тут при чем? – А ты не понял? Ворон с Соколом в сговор вошли. Долго колдовали, и привиделось им, будто ты, хозяин, вроде пупа земли. В живых тебя оставлять нельзя, иначе все падут. И маги, и смертные, и звери лесные, и речки проточные, и леса грибные… – Понял, понял! – Я с ужасом замахал руками, представив, куда может завести низкорослика эта словесная тирада. Тут у меня закралось подозрение. – Постой, Коба, а сколько времени-то прошло с того момента, как меня Ворон захватил, а вас за пределы ловушки выбросил? – Уж с год. Позади зашуршал Сатана, заурчал, заскреб лапами, полыхнуло заревом, и вместо котищи палату заполнил огромный полосатый зверь. Костяные пластины его клацнули, обнажились длинные, как сабли, клыки, и из пасти вперемешку с недовольным урчанием донеслось: – Худо, повелитель! – В глазах инфернальной кошки мелькнула тоска. – Чувствую беду. – Куда уж хуже, – отмахнулся я. Однако зверь не дал мне закончить: – Коба углы сглаживает, юлит, не хочет пугать. Ворон открыл на тебя охоту по всем измерениям, и фантомные звери, вместе со своими хозяевами, рыщут, копытом землю роют. Он им вечную магию пообещал. Сам не слышал, но кто-то в мире мертвых об этом обмолвился. И главное, что для охотников хорошо, тебя не обязательно целиком приносить. Головы твоей Черному вполне достаточно. Картинка этого мира постепенно начинала блекнуть и линять. Серджо, человек вроде бы неглупый и по-своему, по-магически, безобидный, показался мне вменяемым парнем. Однако я не учел того, что в одиночестве можно и головой повредиться. Многие годы в заточении, ментальное общение, не способное заменить обычный человеческий разговор, обида на весь этот мир смогли зародить в воспаленном мозгу великого Черного Ворона какую-то сверх идею, и он почему-то спроецировался на мне. – Подождите! Я должен вам кое-что рассказать… Во дворе завизжали тормоза, послышались гулкие хлопки дверей, и гном, быстро забравшись на подоконник, высунул голову в приоткрытое окно. – Полюбуйся, хозяин, – недовольно выдал он. – Пришли за тобой. Двое с топором, один с носилками. Я быстро добрался до окна и взглянул вниз. Увиденное мне не понравилось. Огромный черный пикап перегородил выезд из двора, и из него выбрались четверо. Один, высокий, в кожаной куртке и высоких берцах, махнул рукой троице, и те почти синхронно двинулись к черному ходу, и если первый был человек, то трое остальных уж точно к таковым не принадлежали. Они были не мертвы, но и не живы. Одеты существа были одинаково, в длинные серые плащи, шляпы с широкими полями и тяжелые черные ботинки. Движения их были плавны и неторопливы, но все же передвигались они стремительно, иногда расплываясь в воздухе, но тут же останавливаясь. Двигались они так, будто бы не по собственной воле, а «кожанка» дергал их за ниточки. Вдруг одно из существ остановилось, будто бы заколебавшись, и подняло голову, открыв беззубую пасть. – Ложись! – Сатана сбил меня с ног, и я было собрался возмутиться, однако что-то с чудовищной силой ударило во фрамугу, и дождь из осколков стекла и щепок осыпался в образовавшуюся брешь. Вместо окна образовалась зияющая обнажившимися кирпичами дыра, и у меня не осталось сомнения. Эти парни пришли по мою душу. В комнату ворвался Фалько. За год он почти не изменился. Разве что прибавилось на висках седины да шрамы на левой скуле. – Живой! – Мы неожиданно для нас обоих сердечно обнялись, и принц, отстранившись, бросил на кровать вещи. – Одевайся, маг, нам пора уходить. Личи тут и их пастух. Я принялся судорожно одеваться, а на шум уже начала собираться толпа, и первым в разгромленную палату ворвался полковник Себяткин. Остановившись у порога, он, видимо, потерял дар речи. Сначала док сконцентрировал все свое внимание на бреши в стене, потом перевел взгляд на гнома. Недоумение сменилось удивлением, но тут было еще на что посмотреть. Фалько он, казалось, даже не заметил. Его высочество предпочел местную маскировку и теперь щеголял в майке, джинсах и кроссовках на босу ногу. Шрамы, мускулистый торс и конский хвост можно было увидеть повсеместно, и это не вызывало лишних вопросов. Сатана же произвел впечатление, какое только может произвести на неподготовленного человека существо в полторы тонны весом, ростом в холке под два метра и длиной без хвоста, по меньшей мере, в пять. Чудовищный гребень и горящие глаза с узкими зрачками, длинные когти, без труда вспарывающие доски пола, могли испугать кого угодно. Надо отдать должное боевому офицеру, свой испуг Себяткин не показал ни на миг. Он просто поспешил захлопнуть дверь, пока не набежали всполошенные пациенты и медсестры, и, прислонившись к ней могучим торсом, сухо поинтересовался: – Что за бардак, майор? – Док, познакомьтесь. – Я уже обуздал штаны и куртку и теперь спешно шнуровал принесенные принцем ботинки. – Это мои друзья. Инфернальный зверь Сатана, питающийся людскими страхами, верный помощник в магических делах гном Сталин по прозвищу Коба и его высочество принц Фалько, великий воин, стратег и просто хороший товарищ. Я уже упоминал о них на сеансах психотерапевта. Неужели вы не читали? – Читал! – почти выплюнул полковник и попытался героически потерять сознание, и если бы не скорые действия Фалько, то случился бы явный конфуз. Хлесткая пощечина принца пришлась как нельзя кстати. – Уходим, хозяин! – Гном рванул к двери и, состроив зверскую рожу, выглянул в коридор. Раздался визг и топот каблуков любопытных барышень. Снова послышался грохот, где-то на первом этаже обрушилась стеклянная перегородка приемного покоя. Личи вошли в здание, и пастух шел вслед за ними… Глава 27. Бегство Паника поднялась нешуточная. Себяткин был неглупым парнем и, мгновенно уверовав в мои магические способности, объявил эвакуацию госпиталя. Шум в коридорах стоял невыносимый. Стучали костыли, ударялись о косяки кресла-каталки, медицинский персонал в развевающихся халатах сновал по помещениям, будто взбесившиеся приведения в замке шотландского лорда. Естественно, это усложнило охоту пастуху и его приспешникам, а нам облегчило отступление. Я было сначала предложил вступить в бой, выманив личей за пределы больницы, но Фалько мне быстро объяснил, что порождения смерти не совсем удобный спарринг-партнер, и я был вынужден с ним согласиться. Единственным верным путем оказалась пожарная лестница. Спускалась она прямо на улицу, где нас уже ждала машина, и мы втроем – Сатана предпочел «сигануть» вниз, предварительно перекинувшись в рыжего кота, – бросились вдоль по коридору. Я, как всегда, оказался позади, и если раньше я списывал хлипкость своего физического состояния на дряблые мышцы некроманта, то теперь сказывалось ранение. Коба и Фалько уже оказались около дверей, и принц, распахнув створку, первым стал спускаться по лестнице. Этим путем давно уже никто не пользовался. Лестница покрылась ржавчиной, и перекладины опасно поскрипывали под ногами. Снова послышался грохот, сухие хлопки выстрелов и леденящий душу вой. Я замешкался, буквально на секунду, но и этого хватило, чтобы появившийся в самом конце коридора лич заметил меня. В ту же секунду произошло то, что чуть было не заставило меня расстаться с жизнью. Все мои члены мгновенно сковала лютая стужа невыносимой тоски, мир вокруг поблек, действия показались бессмысленными, а движение вокруг – суетой. Резкая боль пронзила мое бедро, и я, взвыв, свесился вниз. Шприц в моей ноге и ухмылка Фалько меня даже не возмутили. – Взбодрись, маг! – крикнул принц. – Это местный аналог нашего зелья бодрости, адреналин. Сейчас тебя отпустит. Химия быстро поставила все на место, и я начал поспешно спускаться по перекладинам. Волна отчаяния еще несколько раз добиралась до меня, но ощущалась не так остро, и лич, поняв, что так меня не взять, начал спускаться вслед за мной.