На какой-то момент Насте захотелось рассказать Белову все, и сбросить с души груз, который она хранила в течение стольких лет. Звериные глаза всматривались в лицо девушки, и она невольно отвела взгляд, дела вид, что рассматривает статую Самсона. — Ничего, — только пробормотала Настя, чтобы хоть как-то оправдать себя. — Опять врешь! — Григорий почувствовал какое-то раздражение. Девушка покраснела. Не то от слов жениха, не то от того, что Самсон был развернута лицом к заливу, и девушка вынуждена была рассматривать бесстыже сияющий голый зад статуи. Капли воды стекали по золоту рифленых мышц, лев присел на задние лапы, раззявив огромную пасть, оттуда вырывалась огромная струя воды. — Чего с бала удрала, как заполошенная? — продолжал Григорий, которому порядком надоело каждый раз все выпытывать. Преображенец вдруг невольно посочувствовал допросчикам из Тайной канцелярии. Ему самому уже хотелось допросить с пристрастием эту дуреху, которая из-за своего молчания то и дело попадала в неприятности. Впрочем, гвардеец сразу же перекрестился и постарался прогнать такие мысли прочь. — Да нужен мне этот бал, — отмахнулась Настя, — Душно, людей много. Запахи эти. Зверь внутри одобрительно заурчал. Он уже давно просто счастливо жмурился, наслаждаясь присутствием этой девушки, запахом мяты, таким чистым и свежим, что от него кружилась голова. Но Белов не обратил на желания волка никакого внимания. Слишком давно он научился подчинять звериную часть своей души. Со вздохом преображенец взглянул на невесту. Та стояла рядом с несчастным видом, словно была позвана не на бал, а на эшафот. — Останься хоть до фейерверха, — предложил Григорий. — Хоть и светло, все равно красиво будет. — В другой раз посмотрю, — Настя покачала головой уже из упрямства. Рядом с Григорием страхи развеялись, и теперь девушка даже слегка удивилась своему порыву. К тому же от воды тянуло холодом, и Настя невольно сделала несколько шажков, стремясь стать поближе к преображенцу. — Это ты из-за розы расстроилась? — допытывался Белов, слишком увлеченный вопросами, а потому не заметив этого маневра. — Хоть бы и из-за розы… тебе то что? — девушка опять отвернулась, сердито всматриваясь в серую ночь. Упоминание о розе разозлило, хотя злилась Настя на свою излишнюю доверчивость. — Ничего, — пожал плечами Григорий. — Просто интересно кто тебя на такую глупость надоумил, аль по собственному почину? Настя даже задохнулась от такого. Между прочим, сам мог бы и предупредить, еще до бала. — Головина твоя прислала! — выпалила девушка, отворачиваясь и украдкой смахивая злые слезы. — Задружиться якобы хотела! — Машка? — Белов нахмурился. — быть не может. Ей-то что с твоего позору? — Вот у нее и спроси! — огрызнулась Настя. Григорий ничего не ответил, лишь посмотрел так, что девушка поняла: разговор с Головиной непременно будет. А вот пощады бывшей любовнице лучше не ждать. Настя прикусила губу. Рука сама потянулась на то место, где обычно был кончик косы, но пальцы нащупали лишь кружева платья. Белов заметил этот жест и улыбнулся. Он протянул руку и накрыл ладонь девушки. Настя подняла голову и изумленно посмотрела на преображенца. В сумерках желтоватые глаза зверя светились. Как зачарованная, девушка смотрела в них, не в силах оторвать взгляд. Она потеряла счет времени. Все вокруг: водяные струи фонтанов, белая ночь, люди — перестало иметь значение. — Гриша, вот ты где! — раздался голос Левшина. Улан подлетел к другу. — Я тебя уже обыскался! — Случилось что? — Белов нахмурился и, все еще не отпуская руки Насти, повернулся к другу. — Случилось, — тот весело взглянул на стоявшую перед ним пару. — Бал случился. А скоро фейерверх случиться. А вы тут, как на ладони! Настя охнула и прижала свободную руку к губам. Григорий лишь усмехнулся. — Ладно тебе, — проворчал он. — Мне-то ладно, не обо мне весь двор судачить будет! — рассмеялся Сашка. — Так что ступайте уж куда-нибудь. В парке кустов — море! — Саш, язык попридержи! — беззлобно отозвался Белов и повернулся к покрасневшей Насте. — Ты, вроде, домой собиралась? — Опять провожать будешь? — вздохнула девушка. — Так тебя не проводи, ты и до дому не дойдешь! — отозвался преображенец. — Так что, Анастасия Платоновна, даже и возражать не смейте! Саш, ты с нами пойдешь? — Ты еще попроси свечку вам подержать! — откликнулся друг. — Сами дойдете, чай не маленькие! — Тогда, счастливо оставаться! — Счастья тут никакого, а вот карточная фортуна может и благоволить ко мне сегодня вечером! — отозвался улан и вновь направился во дворец. И, махнув на прощание рукой, Левшин вновь направился во дворец. Оставшись наедине с женихом, Настя все еще не смела поднять голову, предпочитая разглядывать мелкие камушки под ногами. Григорий спокойно стоял рядом, делая вид, что созерцает фонтан, а на самом деле закрывая невесту от чужих взглядов. — Настя, а с чего ты так уверена, что розу Головина тебе прислала? — вдруг спросил он. Девушка с изумлением посмотрела на гвардейца и вдруг поняла — переживает. Досадует на то, что бывшая любовница чуть не подвела невесту под гнев императрицы. На душе потеплело. — Она записку прислала. А вместо подписи буква «Г». Так что либо ты, либо… — усмехнулась Настя. — Больше знакомцев с таким именем у меня нет. — А записка та где? — поинтересовался Белов. — Дома лежит. — Можешь отдать? — Не веришь? — обида вновь всколыхнулась. Гвардеец покачал головой. — Верю. Поговорить с ней хочу. С запиской оно надежнее будет. — Не надо, — Настя вздохнула. — Она того и добивается, чтобы ты опять к ней ходить начал. — А вот этому не бывать. Пойдем? — не дожидаясь ответа, Белов пдхватил невесту под руку и направился к воротам. Глава 14 Путь оказался очень коротким. И в глубине души Настя уже жалела, что не осталась на фейрверх, как предлагал Григорий. Но, с другой стороны, в парке было слишком шумно, тогда как за оградой царила тишина, нарушаемая лишь птичьим пением. Идти под руку с Григорием было приятно. Если бы не платье, Настя бы прижалась к его крепкой руке, как испокон веков делали деревенские девки, миловавшиеся с парнями по вечерам, но пышные фижмы мешали. До фрейлинских домиков добрались непростительно быстро. Григорий остановился у порога и с каким-то сожалением выпустил руку девушки: — Вот и дошли. Спокойной ночи? — Спокойной, — Настя улыбнулась и зашла в дом. Закрыла дверь. Прислонилась спиной, все еще улыбаясь. Постояла так, а потом, не зажигая свечей, направилась в комнату. Глаши не было. Гадая, куда могла подеваться ее горничная, Настя щелкнула пальцами, зажигая свечу, стоявшую у окна. Неровный огонек осветил комнату, и девушка ахнула. плетеные сундуки были перевернуты, вещи раскиданы по полу, на белоснежных рубашках красовались полосы сажи. Фрейлинское платье, в котором девушка была на дежурстве, лежало на столе, на ткани виднелись уродливые темные пятна от чернил. Сама чернильница валялась рядом. Увидев это, Настя вскрикнула и подбежала к столу, но тут же замерла, поскольку в комнату влетел огромный волк. Серовато-рыжая шерсть зверя была вздыблена, пасть оскалена, а золотистые глаза грозно сверкали. Не обращая внимания на девушку, зверь пробежался по комнате, внимательно принюхиваясь, и то и дело глухо порыкивая. Убедившись, что в комнате, кроме Насти никого нет, волк шумно выдохнул и повернулся к девушке. — Григорий? — тихо прошептала она, моментально узнав золотистые звериные глаза. Зверь фыркнул и медленно, словно боясь спугнуть, сделал несколько плавных шагов к девушке. Ткнулся влажным носом в ладонь. Настя вздрогнула. Хотя шерсть волка все еще топорщилась, а из груди то и дело вырывалось глухое рычание, но почему-то девушка не боялась. Наоборот, с огромным зверем стало гораздо спокойнее. Она невольно залюбовалась волком. Высокий, поджарый, с мошной шеей и густой шерстью, в отблесках свечи отливавшей огнем, зверь стоял неподвижно, словно сам опасался напугать невесту. Насте захотелось обнять его, но она боялась, что зверь воспротивится подобной вольности. — Можно? — только и спросила она, осторожно протягивая руку. Волк насторожился, но тут же слабо вильнул хвостом, наклоняя голову. Все еще робея, девушка погладила его по огромной голове. На удивление, шерсть была мягкой и очень теплой. Зверь насторожено замер, и Настя, осмелев, засунула пальцы в густой мех. Волк недовольно заворчал, скорее возмущаясь самой бесцеремонностью, нежели выражая протест. Потом осторожно взял Настину ладонь в пасть и потянул к выходу. Они прошли к дубу, ставшему таким привычным для разговоров под ним. Волк отряхнулся и сразу же обернулся гвардейцем. Настя на всякий случай закрыла глаза руками — из обрывочных сведений, она знала, что из оборота человек выходил голым.