— Ты чего? — Григорий аккуратно отнял руки девушки от лица. Она приоткрыла глаза и облегченно выдохнула: мундир, как впрочем, и остальная одежда была на месте. — А как это у тебя получается? — полюбопытствовала Настя. — Оборачиваться? — нахмурился Белов. — В одежде оставаться, — она вновь покраснела, а преображенец расхохотался. — Вот оно что! — он вытер выступившие от смеха слезы и, все еще добродушно усмехаясь, продолжил. — Я и не знаю. Но такое лишь преображенцем и под силу. Потому мы и прображенцы, а не оборотни: у нас лишь тело изменяется, а разум остается человеческий. Да и мундир в целости, иначе не напастись сукна бы было. — Вот как? — Настя посмотрела на взъерошенную светлую шевелюру Белова, вспомнила густой мягкий мех пол пальцами и от смущения опустила взгляд. — Я не знала. — А знала бы, так гладить не стала? — продолжил Григорий, Девушка пожала плечами. На самом деле искушение погладить огромного и сильного зверя было слишком велико. — Ладно, — отмахнулся Белов, зверь внутри все еще блаженно жмурился от воспоминаний, как тонкие девичьи пальцы перебирали шерсть. — Ты лучше скажи мне почему дверь в дом не заперли? — Не знаю… — Настя беспомощно посмотрела на гвардейца. — Я когда выходила, Глаша оставалась… может она закрыть забыла… Григорий хмыкнул. — Выпорола бы ты ее, — беззлобно заметил он. — Сразу бы память лучше стала. Порыв благодарности сразу же прошел. Серые глаза грозно сверкнули. — Да уж как-нибудь без тебя решу, что мне делать! — вспылила Настя. — Ага. То-то ни дня без приключений. Да и комната твоя в порядке полном! — отозвался Григорий. Он помолчал и решительно закончил. — Я вот чего подумал: давай мы тебя из списка фрейлин исключим, и ты к моей сестре переедешь. — С чего это вдруг? — опешила девушка. Предложение Григория, хоть и было достаточно пристойным, но жить у сестры Белова не хотелось. — Так безопаснее, — пояснил преображенец. — Да и Софья присмотрит, коли что. — Коли что? — Да мало ли. Вон сегодня, платье тебе испортили… вещи раскидали… — Белов махнул рукой. — да мало ли у вас, баб, коварства найдется соперниц изводить! — Знаешь, Гриша, коли ты по бабам бы не бегал, так и мне платье бы никто не портил! — взвилась Настя, потеряв остатки терпения, — А что касается переезда, ты у сестры сначала дозволения спросил? — А с чего спрашивать? — все еще не понимая смену настроения невесты, Григорий пожал плечами. — Софья мне в помощи никогда не откажет. — Что ты все о себе печешься! Хоть бы подумал, что сестре твоей не до гостей сейчас! У нее, между прочим, дети болеют! — Так ты ж в другой комнате будешь, чай не заболеешь! — отмахнулся преображенец, совершенно не понимая, с чего девушка смотрит на него с такой яростью. — На бал, конечно, она не поедет, но там кого-нибудь для тебя сыщем, чтоб сопровождал! — Ты… да… — от злости не найдя слов, Настя просто развернулась и направилась к дому. — Настя, ты куда? — опешил Григорий. — Вещи собирать! — рявкнула девушка. Мысли о том, что Белов считает её, как и Головину, особой легкомысленной и эгоистичной, были неприятны. — Погоди, я же Софью еще не предупредил… — И хорошо, что не предупредил! Я…да я лучше в острог пойду! Или в Сибирь! — Ты что несешь? — Григорий в два прыжка догнал девушку и, схватив за руку, развернул к себе, — Какой острог! — Пусти! — Настя дернулась, но безуспешно. — Пусти, а то кричать буду! — Кричи, — разрешил Белов. — Я тогда про приказ государыни расскажу! И что ты — моя невеста! — Невеста не жена! Пусти, я сказала! — девушка вновь попыталась выдернуть руку, а затем, позабыв, что на ней бальное платье, пнуть гвардейца по ноге. Получилось лишь хуже: запутавшись в юбках, она рухнула прямо в объятия Белова. — Пустить? — участливо осведомился он, крепко сжимая девушку и приподнимая её над землей. Настя молчала, лишь отвернулась от золотистого звериного взгляда, да яростно кусала себе губы. Усмехнувшись, Григорий все-таки поставил девушку на землю, но отпускать не спешил. Впрочем, и сама она, поняв всю тщетность попыток освободиться, вела себя смирно, хотя серые глаза зло сверкали. Настя стояла очень близко, запах лесной мяты дурманил голову, и Белову пришлось приложить немало усилий, чтобы просто разжать руки. Он не успел отступить и на шаг, когда хлесткая пощечина обожгла лицо. Зверь обижено рыкнул, а Григорий окончательно взбеленился. — Ах так! — он вновь схватил девушку, одной рукой сгребая в охапку, а второй хватая за волосы, намереваясь отодрать за косы, как часто проделывал с сестрами. Настя попыталась вырваться, и Григорий невольно крепче прижал ее к себе. Даже сквозь ткани он почувствовал тепло её тела. Тяжелая рука оттягивала волосы вниз, Настя подняла голову, её лицо было слишком близко, и Белов не выдержал, буквально впиваясь в её губы страстным поцелуем. Девушка ошеломленно замерла, а потом ответила, тиски рук разжались, сменившись нежными объятиями. Не отдавая себе отчета, Настя закинула руки на шею мужчины, зарываясь пальцами в шелковистые русые с рыжиной волосы. Зверь внутри взвизгнул. Именно этот визг заставил Белова оторваться от Насти. Из припухших губ девушки вырвался недовольный стон. — Перестань, — хрипло попросил преображенец. Все еще во власти чувств Настя приоткрыла глаза, взглянула на жениха. Пелена спала, и девушка вдруг осознала, что стоит на улице в объятиях мужчины. Настя попыталась отскочить, но гвардеец вновь удержал её. В панике девушка вновь ударила преображенца по щеке и тут же охнула. — Гриша… — Ничего, он тряхнул головой. — Эту я заслужил! — П-прости… — Настя вновь закусила губу. — Я… оно само… — Ничего, переживу как-нибудь, — Белов усмехнулся, и понимая, что гроза миновала, спросил, — Ты в Сибирь пошто собралась? Девушка вздохнула и с мольбой посмотрела на Белова. — Не могу я за тебя замуж выйти. Ты уж прости меня, но… — Да с чего вдруг такая перемена? — к своему удивлению гвардеец почувствовал себя уязвленным. Он вдруг припомнил последнего кавалера, с которым Настя танцевала на балу. Еще тогда ему показалось, что они знакомы, сейчас же Григорий почти уверился в этом. Девушка молчала, тем самым подтверждая худшие подозрения. Зверь внутри вздыбил шерсть и зарычал, желая вцепиться в горло сопернику. — Ясно, — процедил Белов сквозь зубы. — Только знаешь, Настасья Платоновна, ты ведь одного не учла: за ослушание приказа в Сибирь нас двоих отправят, а я туда ехать не намерен! Так и передай полюбовнику своему! — Какому полюбовнику? — ахнула девушка. Её изумление было настолько искренним, что Григорий, до этого собиравшийся гордо уйти с поляны, остановился. — Хочешь сказать, что ты не из-за него все это затеяла? — Господи, да что у тебя все мысли об одном! — возмутилась Настя. — Нет у меня никого! От жалости к самой себе, она вдруг шмыгнула носом и заморгала, смахивая непрошенные слезы. Григорий вздохнул и притянул девушку к себе, зарылся лицом в макушку. — Ну будет плакать… Ты уж прости дурака, — прошептал он, уже стыдясь своей ревности. В ответ Настя всхлипнула и вцепилась в отворот его мундира, пряча лицо. Грохот за спиной заставил девушку вздрогнуть. Небо над дворцом вдруг затянуло дымом, а потом оно окрасилось ярко-зелеными огнями. Переливаясь точно звезды, они начали падать. Сразу же прозвучал второй залп, и на этот раз огни были алыми. — Что это? — прошептала потрясенная Настя. — Фейерверх. Я же говорил, красиво будет. Хочешь, пойдем ближе, посмотрим, — предложил Белов. Девушка покачала головой, все еще не зная, любоваться или же пугаться этих ярких, разноцветных звезд, падающих с неба. Григорий чуть крепче обнял невесту, словно успокаивая. От него исходила какая-то спокойная уверенность, и Настя незаметно для себя собой снова прильнула к жениху, уже без опаски любуясь огненной бабочкой, появившейся на потемневшем от дыма небе. Залпы следовали один за другим, громким эхом разносясь над водами залива, а потом вдруг резко стало тихо. Девушка еще какое-то время вглядывалась в темно-серое небо, а потом разочарованно вздохнула. — Понравилось? — горделивые нотки в голосе Григория, точно он сам организовывал сию огненную феерию, заставили Настю улыбнуться. — Красиво, — призналась она, поворачивая голову и смотря на гвардейца. В звериных глазах вспыхивали искры, точно отголоски фейерверха. Руки Белова все еще лежали на талии девушки. Он медленно склонился к лицу Насти, она прикрыла глаза, уже зная, что сейчас произойдет, но Гриша вдруг с шумом втянул воздух. — Убью скотину! Девушка недоуменно посмотрела на гвардейца, потом повернула голову, проследив за его взглядом, и ахнула.