— Глаша? Девка стояла неподалеку в объятиях какого-то солдата, в котором Настя не сразу признала денщика Белова. При звуках голоса хозяйки, Глаша ахнула и отпрянула, выскальзывая из страстных объятий покрасневшего Васьки. Григорий стремительно подошел к денщику. Глаша попятилась и беспомощно посмотрела на Настю. — Ты что творишь? — преображенец схватил слугу за грудки и хорошо тряхнул. — Я тебе что давече говорил? — Та это… вы ж про барыню говорили, — оправдывался перепуганный денщик. — А про горничную её ничего… — Ах ты… — Белов от души размахнулся, но Настя остановила его. — Гриша, не надо. Тот пожал плечами, но руки разжал. Василий отступил, но так, чтобы закрыть собой Глашу, чьи огромные васильковые глаза уже были полны слез. Белов отметил, что плакала девка тоже красиво. А еще, что его абсолютно не трогает эта красота. — Настасья Платоновна, вы же сами сказали… что препятствовать не будете, — прошептала Глаша, судорожно шмыгая носом. — Я про свадьбу говорила, а не про блуд! — отрезала Настя. — Какой блуд! — не выдержав, возмутился Василий. — Помилуйте, барыня! В казармах и места для этого нету! — Там сеновал есть, — подсказал Белов. — Григорий Петрович, а то вы не знаете, что к тому сеновалу очередь! Его ж в карты выигрывают. Настасья, слегка ошарашенная такими доводами, растерянно смотрела на слуг, все еще жавшихся друг к дружке. — А сеновалов других нет? — спросила она. — Есть, но далече, пешком не успеть… Да Григорий Петрович их всех знает! Показать может! — охотно ответил денщик и ойкнул. — Ох, Васька, договоришься, — предупредил Белов, едва сдерживая смех. — Так Григорий Петрович, я что? Я ж про лошадей! — затараторил денщик. — Летом еще куда не шло: трава, кусты, а осенью земля холодная… — В казармы ступай! — оборвал его Белов. — Я к утру буду. Постель мне приготовь! И сменную пару! — Понял, не дурак, только это… там Егор на сеновале… Уже не зная, смеяться или все-таки врезать своему денщику, Белов беспомощно посмотрел на невесту. Та прикусила губу, пытаясь сдержать улыбку. Это решило дело. — Бегом! — почти по-звериному рявкнул преображенец на денщика. Василий вжал голову в плечи, юркнул в сторону и быстрым шагом направился к казармам. Григорий повернулся к Глаше, хищно сверкнул глазами. — А ты что стоишь? Марш в комнату! С тобой Настасья Платоновна позже разберется! Ойкнув, девка поспешила скрыться в доме. — Сеновалы, значит? — уже не скрывая улыбки Настя обернулась к жениху. — Григорий Петрович, неужто?.. Тот наигранно поморщился. — Господь с тобой! Там же неудобно, и сенная труха во все места лезет! — Григорий все-таки рассмеялся и прислушался. — О, Глаша твоя вещи обнаружила. Охает и причитает! — Ты и это слышишь? — Конечно! — Белов самодовольно улыбнулся. — У нас слух знаешь какой! Не даром именно преображенцы у дверей спальни императрицы дежурят! — Ты поэтому в полк пошел? Из-за способностей нечеловеческих? — Дурак был, потому и пошел, — вспомнив причины, по которым он вступил в полк, Григорий вдруг помрачнел. — Поздно уже, ступай в дом! Что-то было в его тоне, что Настя не стала задавать других вопросов, а послушно направилась к крыльцу. На верхней ступени она остановилась и обернулась пожелать гвардейцу спокойной ночи, но на месте Белова сидел знакомый рыжеватый волк. Заметив, что девушка на него смотрит, зверь вальяжно потянулся, вильнул хвостом и потрусил в обход дома. Уже догадываясь, к чему все идет, Настя поспешно прошла в свою комнату. Отмахнулась от причитающей Глаши, распахнула окно и выглянула. Волк лежал сидел аккурат напротив и с укором смотрел на девушку. — Гриша, — неуверенно позвала она. — Ты что здесь всю ночь сидеть будешь? Зверь демонстративно зевнул и, покружив на одном месте лег, положив длинную морду на передние лапы. — Холодно на земле… — Настя слегка покраснела, вспомнив слова Василия, волк глумливо усмехнулся. — Может, в дом войдешь? Преображенец покосился на нее, как на полоумную, широко зевнул и прикрыл глаза. Девушка вздохнула, понимая, что не переубедит упрямца. — Я окно открытым оставлю. Замерзнешь — прыгай, — предложила она, с тревогой смотря на огромного зверя. Тот сделал вид, что не услышал, хотя кончик хвоста предательски дрогнул. Осознав всю тщетность уговоров, Настя отошла от окна и повернулась к Глаше, стоявшей посредине комнаты и прижимавшей к груди испачканное платье. — Отстирать сможешь? — Не знаю, — та всхлипнула и запричитала. — Ох, Настасья Платоновна, кто ж пакость то такую удумал? Все вещи раскидал! — Откуда я знаю? — Настя вздохнула, понимая, что нотации лучше отложить до утра. — Ты лучше вещи собери, а по утру проверь, чтоб все на месте было. Она многозначительно взглянула на небольшой сундук с травами, на котором было несколько защитных заговоров. — А… — начала было Глаша, но хозяйка приложила палец к губам, призывая к молчанию, и та понятливо кивнула. — Вот и хорошо. А теперь — помоги, — Настя начала сама вынимать булавки, державшие пластрон платья. Девка спешно кинулась на помощь. Вскоре переодетая в ночное, с заплетенной косой, девушка легла в кровать. Сон все не шел. Глаша уже легла на свой сундук, стоявший у стены, а Настя все ворочалась на скрипучей кровати. Девушке чудилось, что кто-то крадется в коридоре, и она дважды выходила проверить. Потом показалось, что волк за окном поскуливает, пришлось подойти к занавескам и посмотреть сквозь щелочку на мирно дремавшего зверя. До рассвета было еще далеко, и Настя вновь легла в кровать, но в одеяле было жарко, без одеяла холодно, а рука, положенная по привычке под щеку, затекала, заставляя вновь ворочаться. Когда кровать очередной раз скрипнула, серо-рыжая тень метнулась от окна. — Гриша? — девушка приподнялась на локте, одеяло сползло вместе с рубашкой. Волк заинтересованно посмотрел на округлое плечо и облизнулся. Ойкнув, Настя вдруг вспомнила, что ей говорил Белов про преображенцев, и поспешила натянуть одеяло под подбородок. Зверь осклабился, потом подошел к кровати вплотную, вздохнул и с глухим звуком лег на полу, вытянувшись вдоль всей кровати. Лежа на краю можно было увидеть его уши. Настя свесила руку, погладила зверя по холке. Волк почти привычно ткнулся носом в ладонь и застучал хвостом по полу. Настя зарылась пальцами в пушистый мех, наслаждаясь тем, как он покалывает ладонь. Зверь замер. Девушка еще какое-то время просто лежала, наслаждаясь спокойствием, исходившим от него, а потом ее глаза закрылись, и она заснула. Белов внимательно посмотрел на невесту, любуясь умиротворенным лицом, потом вздохнул и положил голову на лапы, размышляя о своей судьбе, уже не казавшейся ему такой мрачной. Конец первой части