— Настольная электростанция, — сказал с одобрением Таратар. — Изящно сделана. Но это уже сюрприз для учителя физики. — Вечный двигатель! — провозгласил Сыроежкин. — Позвольте, — пробормотал, нахмурившись Таратар, — вечных двигателей, как доказано наукой, не может быть. — Пожалуйста — вот он! — Сыроежкин величественным жестом указал на изобретение. — Просто здесь механическая энергия переходит в электрическую… — сказал учитель. — Правильно! — согласился счастливый изобретатель. — Очень даже просто одна энергия переходит в другую. Вы только повертели ручку, а лампочка будет гореть день, два… Таратар посмотрел на прибор. Лампочка действительно горела — всего лишь от легкого поворота ручки. Такого «двигателя» Таратар никогда раньше не видел. — Ты утверждаешь, что в твоем приборе нет никакого источника тока, — произнес учитель. — Значит, ты тоже гений? — Конечно! Таратар прошелся по классу, близоруко щуря глаза. «Что здесь происходит? Может быть, это заговор?.. Или мне все снится?..» Он внимательно осмотрел ряды и на мгновение задержал взгляд на серьезном лице. Электроник всегда говорит правду, он не позволит молоть чепуху… — Как нелегко быть учителем гениев, — произнес тихо Таратар. — Здесь упоминали Кеплера. Учителем великого Кеплера был знаменитый астроном Тихо Браге, изучавший планету Марс… Пьер Ферма… Пожалуй, его учителями можно назвать всех древнегреческих математиков… А у вас — Таратар. (Кажется, ему удалось установить привычное настроение в классе. Гении улыбались.) Как ты думаешь, Электроник, твой друг Сыроежкин действительно изобрел вечный двигатель? Все уставились на Электроника. Он спокойно ответил: — Название не совсем точное. Но этот двигатель практически без трения… — И Электроник стал перечислять формулы нового изобретения. — Проще говоря, вечный двигатель, — прервал друга Сыроежкин и указал на светящуюся лампочку. — Ура Сыроежкину! — крикнул Макар Гусев. — Гений номер два. В дверь постучали. Распахнулись обе створки, и вошел опоздавший Смирнов. Вошел он очень странно, боком, прижимая к животу большой алюминиевый бак. Ребята с первой парты бросились ему на помощь. Витька Смирнов крепче прижал бак, прохрипел: — Погодите, ребята… Я сам… Ценное изобретение! — Смирнов, что это за бак? — осведомился Таратар. — Это не бак. — Виктор Смирнов осторожно водрузил свою ношу на стол, вытер пот со лба, простодушно улыбнулся. — Извините, Семен Николаевич… Пришлось дождаться, пока все уйдут из дома. Это кастрюля. Мама в ней варенье варит. Ну, а пока кастрюля свободна, я ее занял под опыт. — Какую же проблему можно сварить в такой кастрюле? — пошутил Таратар. — Вот. Смотрите! Смирнов поднял крышку, и все вскочили с места, окружили учительский стол. В кастрюле лежала корова величиной с кошку. Настоящая маленькая корова с рогами и хвостом. — Я не знал, что ты увлекаешься игрушками, — сказал учитель. — Какая там игрушка! — обиделся Смирнов, даже надулся. — Это настоящая корова. То есть, конечно, искусственная. Корова повернула голову и посмотрела на ребят. — Ой, — испуганно сказала Таня Сорокина, — она жует! Корова едва заметно двигала челюстями. Она лениво что-то жевала, как жуют все в мире коровы. — Руками ее не трогайте, — предупредил изобретатель. — Опыт не окончен. Посыпались вопросы: — Сколько ей месяцев? — Сколько она весит? — Почему такая маленькая? — Что ест? — Откуда она взялась? Смирнов выслушал вопросы. — В общем, так. Отвечаю сразу всем, — сказал он. Разрешите, Семен Николаевич?.. Вы видите искусственное животное. Модель типа коровы. Выведена мной в этой самой кастрюле. Как выведена — вопрос особый… Возраст больше трех недель. Питается исключительно кукурузными хлопьями… Вот, пожалуй, все. Это и есть мое домашнее задание, Семен Николаевич. Таратар растерянно смотрел на кастрюлю. — Смирнов, я не давал задания выводить животных… Я не биолог. — Ну конечно, Семен Николаевич, — успокоил Виктор. — Корову я вывел просто так, для себя. А вам принес математический дневник. Он достал из-под ремня смятую тетрадь, протянул классному руководителю. — Гений номер три, — деловито отметил Гусев. — Что ты всех нумеруешь? — поморщился Сыроежкин. — Сам-то ты какой? — Сам я такое изобретение задумал, что вы все ахнете, — пообещал Макар. Смирнов закрыл кастрюлю крышкой, деловито взялся за ручки. — Отнесу домой. Пока мать не вернулась. В целях конспирации, — пояснил он, — опыт проводится под кроватью. — Да, да, — кивнул Таратар. — Ребята, помогите, пожалуйста. Восьмиклассники окружили кастрюлю, увели изобретателя. Учитель складывал тетради в шкаф, перечитывая названия: «О стереометрии винных бочек», «О движении материков», «Теорема Ферма». Он был в прекрасном расположении духа, очень доволен результатами. Сколько работы задал ему любимый класс! Придется потратить все свободные часы на проверку тетрадей восьмиклассников… Как они себя называют? «Обыкновенные гении»… Смелость и даже некоторая дерзость в творчестве приемлемы, а вот скромности этим гениям явно не хватает… На столе, вопреки, кажется, всем законам науки, горела лампочка. Таратар сделал несколько витков вокруг стола. В чем тут дело? Что за двигатель придумал Сыроежкин? Обращаться к другим учителям Таратару не хотелось. И так в школе ходят легенды о его классе, об Электронике, Рэсси. Не хватает еще истории о «вечном двигателе». И все же консультация была необходима. Таратар уложил двигатель в коробку, спрятал в портфель. — Обыкновенные гении, — бормотал он, — вздумали подшутить над обыкновенным математиком. Но есть высшая инстанция — эксперимент. Так говорил мой учитель, а он, как я давно уже убедился, был мудрец. Второе апреля. Отныне и впредь… Таратар пришел в Институт физики и сказал, что хочет показать прибор. — Зайдите в двести девятую комнату, — посоветовала секретарша. В комнате под этим номером молодой сотрудник стучал на машинке. Стол его был завален бумагами. Физик мельком взглянул на Таратара. — У меня двигатель… — начал Таратар. — Понятно, — сказал физик и указал пальцем на плакат. Плакат был во всю стену, но Таратар сразу его не заметил. Плакат гласил: «Проекты вечных двигателей не рассматриваются».