– А поконкретнее? – Дорогой мой, – сказала Линда, – не надо строить из себя невинную овечку. Якобы неизвестный мошенник убирает мужа с дороги! И, по крайней мере, на одну ночь место оказывается свободным. – Вы хотите сказать, что майор Рич и миссис Клэйтон собирались провести ночь вдвоем? – Вы же слышали, такое иногда случается, не правда ли? Было заметно, что Линда наслаждается происходящим. – И телеграмму отправил кто-то из них? – Меня это совсем не удивит. – Так вы думаете, что у майора Рича и миссис Клэйтон были отношения? – Скажем так – я бы не сильно удивилась, если б это оказалось именно так. Хотя сама я свечку не держала. – А мистер Клэйтон что-то подозревал? – Арнольд был очень необычным человеком. Застегнутым на все пуговицы, если вы меня понимаете. Мне кажется, он знал. Но он был из тех мужчин, которые ни за что не признаются в подобном. Все обычно думали, что он сухарь, лишенный каких-либо эмоций. Но я абсолютно уверена, что в душе он был совсем другим. Вся штука в том, что я была бы гораздо меньше удивлена, если б Арнольд прирезал Чарльза. У меня такое впечатление, что он был до безумия ревнив. – Интересно… – Хотя, честное слово, в этом случае Арнольд скорее зарезал бы Маргариту. Отелло и все такое… Маргарита, знаете ли, производила потрясающее впечатление на мужчин. – Она неплохо выглядит. – Пуаро намеренно преуменьшил привлекательность миссис Клэйтон. – Дело вовсе не в этом. В ней что-то есть. Она способна завести мужчину, влюбить его в себя, а потом посмотреть на него удивленными глазами, доведя таким образом до полного одурения. – Une femme fatale[40]. – Наверное, иностранцы так это называют. – Вы хорошо ее знаете? – Дорогой мой, она моя лучшая подруга, но я ни на йоту ей не доверяю. – Ах вот как, – сказал Пуаро и перевел разговор на коммандера Макларена. – Джок? Верный старина Джок? Он душка. Создан для того, чтобы быть другом семьи. Они с Арнольдом были действительно очень близки. И, мне кажется, Арнольд рассказывал ему больше, чем кому-либо. Ну и, конечно, он был верным пажом Маргариты. Служил ей верой и правдой многие годы. – А мистер Клэйтон к нему тоже ревновал? – Ревновать к Джоку? Ничего себе идея! Маргарита искренне любила его, но никогда не давала ему никакой надежды. Я вообще не думаю, что кто-нибудь когда-нибудь… Я не знаю, почему… Мне кажется, это было бы стыдно. Он такой милый… Пуаро заговорил о слуге. Но, кроме того, что тот смешивает очень хороший «Сайдкар»[41], Линда Спенс больше ничего о Бёрджессе не знала и, по-видимому, почти не замечала его. Однако она умела быстро делать выводы. – Так я полагаю, вы думаете, что он мог убить Арнольда так же легко, как и Чарльз? Мне это кажется бешено невероятным. – Эта ваша фраза, мадам, убивает меня. Хотя мне кажется – правда, вы, скорее всего, не согласитесь со мной, – что «бешено невероятно» вовсе не то, что майор Рич мог убить Арнольда Клэйтона, а то, как он это сделал. – Вы про стилет? Да, он здесь явно не к месту. Скорее это должен был быть какой-то тупой предмет… Или, может быть, он мог его задушить? – И мы опять возвращаемся к Отелло. – Пуаро вздохнул. – Да, Отелло… Вы подкинули мне одну маленькую идею. – Неужели? И что же… – В этот момент раздался звук ключа, поворачиваемого в замке. – А вот и Джереми. Вы с ним тоже хотите поговорить? Джереми Спенс оказался приятного вида молодым человеком лет тридцати с небольшим, следящим за собой и демонстративно осторожным. Миссис Спенс сказала, что ей надо взглянуть на запеканку на кухне, и ушла, оставив мужчин наедине. Джереми Спенс был начисто лишен привлекательной открытости своей жены. Было видно, что ему совсем не хочется быть замешанным в подобном деле, и все его ответы были подчеркнуто неинформативны. Они уже какое-то время знают Клэйтонов, а Рича знают не так хорошо. Он всегда казался им приятным во всех отношениях мужчиной. Насколько он может вспомнить, в тот вечер Рич вел себя абсолютно так же, как и всегда. Клэйтон с Ричем были в хороших отношениях. Все произошедшее кажется ему совершенно необъяснимым. Во время беседы Джереми Спенс ясно давал понять Пуаро, что ждет не дождется, когда тот уйдет. Вел он себя вполне цивилизованно, но не более того. – Кажется, – заметил детектив, – вам не очень нравятся все эти вопросы? – Знаете, мы уже проходили это с полицией. И мне кажется, что этого вполне достаточно. Мы рассказали всё, что видели или знаем. А сейчас… я хочу обо всем этом забыть. – Я вас прекрасно понимаю. Все это чрезвычайно неприятно. Особенно когда из тебя пытаются вытянуть не только то, что ты знаешь или видел, но и, возможно, то, что ты думаешь. – Так что лучше не думать. – Но как это возможно? Например, не думаете ли вы, что миссис Клэйтон тоже как-то связана со всем происшедшим? Может быть, она с Ричем спланировала смерть своего супруга? – Боже, конечно, нет! – В голосе Спенса слышались шок и ужас. – Мне и в голову не приходило, что нечто подобное может стоять на повестке. – А разве ваша жена не допускает такой возможности? – Ах, Линда!.. Ну, вы же знаете женщин – всегда готовы выцарапать глаза друг другу. Маргарита редко пользуется благосклонностью себе подобных – для этого она слишком хороша. Но, уверяю вас, эта теория о том, что они с Ричем спланировали убийство, – она из области фантастики. – Такое иногда случается. Возьмите, например, оружие убийства. Оно больше подходит женщине, чем мужчине. – Вы хотите сказать, что полиции удалось связать его с Маргаритой? Это невозможно! То есть я хочу сказать… – Не знаю, ничего не знаю… – задумчиво сказал Пуаро и поспешно откланялся. Позже, вспоминая оцепеневшее лицо Спенса, он решил, что джентльмену будет о чем подумать. * * * – Вы меня простите, месье Пуаро, но я не вижу, как вы можете мне помочь. Пуаро сидел молча. Он задумчиво рассматривал человека, обвиненного в убийстве своего друга Арнольда Клэйтона. И видел перед собой узкий череп и решительный подбородок. Худощавый, атлетического сложения мускулистый мужчина с загорелой кожей. В нем было что-то от грейхаунда[42]. Мужчина, по лицу которого ничего невозможно было понять, смотрел на своего посетителя без намека на радушие. – Я прекрасно понимаю, что миссис Клэйтон прислала вас ко мне из лучших побуждений. Но, честно говоря, думаю, что с ее стороны это не очень умно. Как по отношению ко мне, так и к ней самой. – Вы хотите сказать… Рич нервно взглянул через плечо. Но надзиратель находился на положенном расстоянии. Майор понизил голос. – Им придется найти мотив для этого нелепого обвинения. И они попытаются сыграть на наших с ней якобы отношениях. А это – я знаю, что миссис Клэйтон уже говорила вам, – абсолютная ложь. Мы просто друзья, и ничего больше. И в то же время я уверен, что ей лучше не делать никаких телодвижений в мою защиту. Это замечание Пуаро проигнорировал. Вместо этого он решил привязаться к слову. – Вы упомянули «нелепое обвинение». Но вы же знаете, что это не так. – Я не убивал Арнольда Клэйтона. – Тогда назовите это фальшивым обвинением. Скажите, что это неправильное обвинение. Но оно вовсе не «нелепое». Напротив, оно очень серьезное. И вы это прекрасно знаете. – Я могу лишь сказать, что для меня оно из области фантастики. – Но это мало что вам даст. Мы должны думать о чем-то более эффективном. – Меня представляют мои адвокаты. Насколько я понимаю, они уже проинформировали высокий суд о том, что будут защищать меня. Поэтому я не могу согласиться с вашим местоимением «мы». Неожиданно Пуаро улыбнулся. – Ах, – заговорил он, как иностранец. – Вы у меня, как камушек в ботинке. Очень хорошо. Я уходить. Я хотел вас видеть. Я вас видеть. Я уже изучить ваш карьера. Очень высокие оценки в Сандхерсте[43]. После вы поступать в академию генерального штаба. И так дальше, и так дальше. Я сегодня составить свое мнение о вас. Вы не дурак. – И что это значит? – Все! Невероятно, чтобы человек ваших способностей совершил это преступление так, как оно было совершено. Что ж, отлично. Вы невиновны. Расскажите мне о вашем слуге Бёрджессе. – О Бёрджессе? – Да, о нем. Если Клэйтона убили не вы, то это должен был сделать Бёрджесс. Такой вывод неизбежен. Но почему? Должно же быть какое-то «почему». Вы единственный человек, который знает Бёрджесса настолько хорошо, чтобы догадаться. Так почему же, майор Рич, почему? – Не представляю себе. Просто не могу понять. Я ведь тоже думал точно так же, как вы. Да, у Бёрджесса имелась возможность – он был единственный, у кого она имелась, помимо меня. Проблема в том, что я в это не верю. Бёрджесс – не тот человек, которого можно представить себе убивающим кого-то. – А что думают ваши адвокаты?