– Если будет идти снег, – сказал Колин, – то у нас получится идеальная сцена: тело и следы. Это надо тщательно продумать. Стащить один из дедушкиных кинжалов и приготовить кровь. Они остановились и, забыв о снегопаде, принялись оживленно обсуждать задуманное. – В старой классной комнате есть коробка с красками. Можем сделать из них кровь. Думаю, лучше всего подойдет кармазин. – Кармазин, на мой взгляд, слишком розовый, – не согласилась Бриджет. – Кровь немного коричневее. – А кто будет трупом? – спросил Майкл. – Я, – быстро ответила Бриджет. – Минуточку, – вмешался Колин, – идея-то моя! – Нет, нет и нет, – сказала Бриджет. – Это должна быть я. Это должна быть девушка. Так волнительнее. Красивая бездыханная девушка в снегу… – Красивая девушка… Ну-ну. – В голосе Майкла слышалась насмешка. – И у меня черные волосы, – добавила Бриджет. – А это здесь при чем? – Они будут здорово смотреться на белом. А еще я надену свою красную пижаму. – Если так, то кровь на ней будет незаметна. – Майкл был реалистом. – Но она будет классно смотреться на снегу, – не сдавалась Бриджет. – И потом, на ней есть белая отделка, так что на ней кровь будет видна. Здорово, правда? Как вы думаете, он действительно на это клюнет? – Клюнет, если мы сделаем всё, как надо, – сказал Майкл. – На снегу будут только твои следы и следы еще одного человека, который подойдет к телу и отойдет от него. Естественно, следы будут мужские. Нарушать их он не захочет, так что не догадается, что ты не мертва. А вы не думаете… – Майкл остановился, пораженный внезапно пришедшей в голову идеей; остальные воззрились на него. – А вы не думаете, что он может разозлиться? – Не думаю, – ответила Бриджет, как всегда полная оптимизма. – Уверена, что он поймет, что мы просто хотели развеселить его. – Но мне кажется, что в само Рождество делать этого не стоит, – задумчиво произнес Колин. – Не думаю, чтобы это понравилось дедушке. – Тогда в День подарков[14], – предложила Бриджет. – То, что надо, – согласился Майкл. – Это даст нам больше времени на подготовку, – добавила Бриджет. – Ведь надо много чего продумать. Пошли, осмотрим реквизит. И они заторопились в дом. III Вечер выдался напряженным. В дом принесли падуб и омелу, а в углу столовой установили елку. Все украшали ее, втыкали ветки падуба за рамы картин и развешивали омелу в самых удобных местах холла. – Я и подумать не мог, что кто-то еще занимается такой архаикой, – с ухмылкой прошептал Дезмонд на ухо Саре. – Мы всегда так делали, – ответила та, пытаясь защититься. – Вот это, я понимаю, причина! – Дезмонд, не будь занудой. Мне кажется, что это очень весело. – Сара, сладкая моя, этого не может быть. – Ну, может быть, и не совсем… но мне это нравится. * * * – Кто не испугается снега и пойдет на полуночную мессу? – спросила миссис Лэйси без двадцати двенадцать. – Только не я, – ответил Дезмонд. – Пойдем, Сара. Взяв ее за руку, он привел ее в библиотеку и, подведя к ящику с пластинками, сказал: – Существуют же какие-то границы, милая. Полуночная месса, подумать только!.. – Да, конечно. Большинство же решили идти. Все это сопровождалось взрывами хохота, перепутанными пальто и несколькими отдавленными ногами. Мальчики, Бриджет, Дэвид и Диана отправились сквозь падающий снег в церковь, до которой было десять минут ходьбы. Вскоре их смех стих вдали. – Полуночная месса! – фыркнул полковник Лэйси. – В наши дни никто не ходил к полуночной мессе. Месса, как же!.. Все это выдумки папистов…[15] О, прошу прощения, месье Пуаро! – Всё в порядке. – Детектив махнул рукой. – Не обращайте на меня внимания. – По мне, так заутрени вполне достаточно, – продолжил полковник. – Нормальной утренней воскресной службы. «Слушайте, ангелы-вестники поют» и другие старые добрые гимны. А потом – домой, на рождественский обед. Согласна, Эм? – Конечно, милый, – согласилась миссис Лэйси. – Так мы и сделаем. Но молодежи нравится полуночная месса. И очень мило, что они хотят посетить ее. – Но Сара с этим типом не захотели. – А вот здесь, милый, мне кажется, ты ошибаешься. Сара, знаешь ли, хотела пойти, но не решилась сказать об этом. – Не могу понять, почему ее так волнует мнение этого типа. – Она очень молода, – безмятежно заметила миссис Лэйси. – Вы спать, месье Пуаро? Спокойной вам ночи. Надеюсь, вы хорошо выспитесь. – А вы, мадам? Тоже собираетесь в постель? – Пока нет, – ответила миссис Лэйси. – Не забывайте, на мне еще носки. Знаю, что дети уже выросли, но они им нравятся… Мы кладем в них всякую ерунду. Но это так весело! – Вы очень много делаете для того, чтобы на Рождество в доме было счастье, – сказал Пуаро. – Я преклоняюсь перед вами. Он церемонным движением поднес к губам ее руку. – Гм, – проворчал полковник Лэйси, когда маленький бельгиец вышел из комнаты, – цветистая речь. Но ты ему нравишься. На щеках миссис Лэйси появились ямочки. – А ты заметил, Гораций, что я стою прямо под омелой?[16] – спросила она, смутившись, как девятнадцатилетняя девушка. * * * Эркюль Пуаро вошел в свою спальню. Это была большая комната с достаточным количеством радиаторов. Подходя к широкой кровати с пологом на четырех столбиках, он заметил конверт, лежащий на подушке. Открыв, вытащил из него листок бумаги. Дрожащая рука вывела на нем заглавными буквами следующее: НЕ ПРИКАСАЙТЕСЬ К РОЖДЕСТВЕНСКОМУ ПУДИНГУ. ВАШ ДОБРОЖЕЛАТЕЛЬ Детектив уставился на послание. Его брови поползли вверх. – Непонятно, – пробормотал он. – И совершенно неожиданно. IV