Часть 10 из 37 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Тайна Черной вдовы
Елена Ваулина
Ледяной ветер с канала обрушился на дом. Деревянные рамы окон сотрясались от резких порывов. Грохотали жестяные листы кровли.
В одном из окон на втором этаже горел тусклый свет. Хозяйка комнаты лежала на кровати и смотрела в потолок. Иногда ее взгляд падал на висящие на стене часы. Золотые стрелки чертовски медленно двигались по белоснежному циферблату и выводили ее из себя. Бронзовый круг маятника мягко отбивал ритм, трансформируясь в голове в жуткий грохот, отдающий в левый висок. Она прижала ладонь к больному месту и почувствовала, как задергался глаз.
«Только нервного тика не хватало!» – она поднялась с постели и заметалась по комнате. В доме было тепло, но ее знобило.
Стрелки часов показывали полночь. Пора. Снотворное, которое она щедро подсыпала в бутылку, должно было уже подействовать. Даже если он еще жив, то ничего не почувствует.
Сделать последний шаг оказалось трудно. Преодолеть подлый страх, который жил в ней и делал ее слабой, – почти невозможно. Но она знала, кто ей поможет. Теперь она могла заставить себе помогать. А на случай, если что-то пойдет не так, у нее есть запасной план…
Она остановилась перед зеркальной дверцей шкафа. Вглядываясь в отражение, она хотела навсегда запомнить свое лицо до того, как сделает это. Но то, что она увидела, ее смутило. Перед ней стояла незнакомка лет на десять старше, с огромными, почти черными от напряжения глазами. Короткие непослушные волосы торчали во все стороны, а бледная тусклая кожа и темные круги под глазами делали её похожей на вампиршу. Она попробовала растянуть губы в улыбку, чтобы хоть как-то приободриться, но получился лишь вымученный оскал раненого животного.
Боясь, что передумает и не сможет довести дело до конца, она собралась с силами и вышла в коридор.
* * *
В дверь номера не просто стучали. Ее уже выносили. Возможно, ногами.
Ватсон, еще не вырвавшись окончательно из сна, еще досматривая что-то теплое, уютное, мягкое, широко распахнул дверь, чуть не вывалившись в коридор. Мимо виска пролетел кулак, занесенный для очередного удара о дверь, и на Ватсона упал Антон Гирдяев.
– Восьмой час! Вы еще спите?! – жизнерадостно воскликнул криминалист.
– Уже нет. – Ватсон был гостеприимен, как Александр Невский на берегу Чудского озера.
– У меня потрясающее дело, Джон! – Гирдяев энергично протиснулся мимо него в номер. Странного выражения лица Ватсона он не замечал. – Шерлоку будет интересно.
– Шерлоку… – несколько потрясенно пробормотал Ватсон, наблюдая, как криминалист распахивает одну за другой двери ванной комнаты, гардеробной и, наконец, спальни Холмса. Беспорядочные завитушки волос на висках криминалиста колыхались, как пух одуванчика. – Антон, не сто́ит…
В открытую дверь спальни вылетела подушка. Она шваркнула Гирдяева по уху, свистнула над привычно присевшим Ватсоном и сшибла питерский пейзажик со стены.
– К дьяволу! О?! Антон? – На пороге появился Холмс, затягивая пояс халата. – Откуда ты взял… В смысле, не ожидал тебя увидеть.
– Так меня ж из Москвы поперли! За разглашение материалов следствия посторонним. За привлечение к расследованию неуполномоченных лиц, да еще и иностранных граждан. Такое было, мистер Холмс! – Гирдяев оживленно потряс руку Шерлока. – Если бы сэр Уильямс не выразил благодарность за мое участие в деле о трех головах, я бы исследовал сейчас трупы где-нибудь в деревне Гадюкино. Легко отделался – перевели сюда! Как я рад, что вы тоже в Питере!
– В последние десятилетия сложилась традиция карьерного роста с перемещением из Санкт-Петербурга в Москву. Возможно, наметился перелом, – усмехнулся Холмс. – Но ты же искал меня не для того, чтобы об этом рассказать?
– Давайте хотя бы позавтракаем. – Смирившийся с ситуацией Ватсон жестом остановил криминалиста, уже набравшего побольше воздуха в грудь. – Ресторан уже должен быть открыт.
– Понятное дело, на меня косятся. Приехал из Москвы, кто такой – неизвестно. Работаю по мелочовке: поножовщина, бытовуха. Для специалиста моего уровня это рутина. Что интересного в преступлении, когда полголовы потерпевшего снесено топором в пьяной драке, а убийца спит рядом с телом? – Гирдяев грустно махнул рукой, откусил одним махом полкруассана и вылил в себя остатки кофе. – Вчера просматривал материалы одного дела и вот на что я наткнулся, мистер Холмс! Согласно протоколу осмотра места происшествия в собственной квартире обнаружен труп бизнесмена Степана Щукина. Не самый безызвестный персонаж Северной столицы. В результате экспертизы смерть классифицирована как некриминальная, инфаркт миокарда. В крови обнаружен алкоголь в приличном количестве и снотворное. Доза большая, но не смертельная. Уголовное дело прекращено. А на шее и спине умершего имеются множественные следы укусов, которым никто не придал значения. Инфаркт – очевидная и удобная причина смерти в данном случае. Искать другую причину никто не стал. Но вы только посмотрите, какие изумительные укусы! Вот – я принес снимки.
– Действительно, примечательные, – согласился Холмс, отодвигая подальше чашку и раскладывая фотографии на столе. – Я бы сказал, что это укус насекомого. Ватсон?
– Паука, – подтвердил Ватсон, перебрав несколько фотографий. – Предположительно, каракурта. Это вид пауков из рода Черных вдов. Я видал такое в Афганистане и в Северной Африке. Страшная дрянь. После укуса жуткая боль распространяется по всему телу, наступает спазм мышц, одышка, повышенное сердцебиение… Но последствия легко устранить, если своевременно ввести сыворотку. Да хотя бы и новокаин или хлорид кальция внутривенно. Однако каракурты не выживают в холодном климате. Это ерунда какая-то.
– Не такая уж ерунда. Накануне Щукин вернулся из отпуска в Египте. В самолете выпил, потому что плохо переносил перелеты, боялся летать. Дома добавил еще и уснул в кабинете на диване. Домашние его беспокоить не стали, а утром – извольте видеть! – труп.
– Возможно, паук покусал его еще в Египте? – предположил Ватсон.
– Не думаю. Обратите внимание на воспаление вокруг проколов. Видите? Его практически нет. – Гирдяев азартно лег грудью на стол. Ватсон машинально выхватил из-под него блюдце с джемом. – То есть паук был, труп есть, но между укусом и смертью прошло всего несколько часов. Паук кусал его уже дома! А если учесть, что умерший бизнесмен был сильно пьян, да еще и снотворное принял…
– Резкая смена климата. Перепад давления во время полета. По совокупности сопутствующих обстоятельств множественные укусы паука могли спровоцировать быстрый летальный исход, – согласился Ватсон. – А смерть вполне могла диагностироваться как инфаркт. Но какие каракурты в Санкт-Петербурге весной? Это фантазии, Антон. Либо мы ошибаемся, и эти следы на коже все-таки не укусы.
– Тут еще надо принять во внимание личность нашего покойника! Степан Щукин был женат первым браком на Елизавете Армазаровой, известной художнице. Эпатажная дама, временами просто взрывная. Не в моем вкусе такая живопись, но публике нравилось. О ней много писали. И вот год назад она трагически погибла на морской прогулке – ночью ее смыло волной с палубы яхты. Степан с дочерью-подростком спали и ничего не видели. Степана подозревали в убийстве, но оправдали, а смерть сочли несчастным случаем. Работы Елизаветы Армазаровой хорошо продавались, и Степан использовал средства, полученные от продаж, для развития своего бизнеса. После смерти жены ему досталась часть шикарной квартиры в доме на Фонтанке. Кроме него квартирой владеет мать Елизаветы – Раиса Армазарова. Тоже личность интересная, в прошлом известная актриса. – Гирдяев перевел дух и отхлебнул из чашки Ватсона остывший кофе. Ватсон проводил чашку глазами и пододвинул к криминалисту блюдце с круассаном. Антон жадно принялся за сдобу и дальше говорил уже несколько невнятно: – А совсем недавно Степан женился во второй раз – на своей секретарше Кире, которая значительно моложе его. Отпуск в Египте был свадебным путешествием, куда Степан взял с собой и дочь, больную диабетом, поправить здоровье. И вот – внезапная смерть. Снова не криминальная, позвольте заметить! Как будто проклятие висит над этой семьей. Но я не верю в такие совпадения!
– Я тоже в них не верю, – задумчиво произнес Холмс, который все это время не сводил с криминалиста внимательного прищуренного взгляда. – Как и в семейные проклятия. Сил моих нет больше осматривать местные достопримечательности. Антон, пауками ты меня заинтриговал. Когда мы сможем выехать на место происшествия?
– Да хоть сейчас. – Криминалист с готовностью вскочил, выдергивая из кармана ключи от машины.
– Вы уверены, что уже прилично являться в незнакомый дом… – начал было Ватсон, но, заметив на брелоке с ключами эмблему «Дэу-Матиза», безнадежно махнул рукой. – Едем.
* * *
Антон ловко втиснул машинку между фургоном и джипом, намертво перекрыв последнему возможность выезда. Стукнувшись о крышу машины сначала головой, а затем зацепив плечом, Холмс выбрался на тротуар и огляделся. Небольшой трехэтажный особняк девятнадцатого века с обеих сторон подпирали ухоженные отреставрированные здания с надстроенными мансардами. Когда-то покрашенный в радостный голубой цвет, с облупленными колоннами у парадного входа, дом казался насильно конвоируемым своими соседями в светлое будущее. Холмс вскинул голову, рассматривая остатки герба на фронтоне.
Сзади бурно выругались.
– При внешнем сходстве тротуаров в Лондоне и Санкт-Петербурге, здесь они почему-то очень скользкие. – Ватсон раздраженно отряхнул мокрое грязное колено. – Холмс, осторожно! Посмотри на сосульки, они смертельно опасны.
– В этом городе, рассматривая сосульки, далеко не уйдешь. Лучше все-таки смотреть под ноги, – беспечно отозвался Гирдяев, уверенно нажал самые потертые кнопки на домофоне и толкнул плечом тяжелую дверь.
Эхо шагов вошедших заметалось между стен, украшенных остатками лепнины и кариатидами с отломанными носами, и унеслось вверх по мраморной лестнице. Цветные пятна света, лившегося сквозь оконные витражи на площадке, стекали по стертым до льдистой гладкости ступенькам с обломанными краями.
– Квартира Армазаровых занимает весь второй этаж, – рассказывал Антон своим спутникам, поднимаясь по лестнице. – После революции дом плотно заселили. Здесь были огромные коммуналки. Но так сложилось, что квартира Армазаровых со временем освободилась от многочисленных жильцов, и в ней осталась только одна семья. Кто-то умер, кто-то съехал. Сейчас квартира стоит бешеных денег.
– А что мы скажем хозяевам… – начал было Ватсон, но Гирдяев уже нажал кнопку звонка. За дверью послышался удар гонга. Некоторое время ничего не происходило. В полутьме площадки слышались только приглушенные звуки улицы из приоткрытого окна. Ватсон прижался ухом к деревянной обшивке двери. Криминалист снова потянулся к звонку. Створка распахнулась наружу так неожиданно, что Ватсон едва успел спасти голову. В проеме, залитая яркими лучами электрического света, стояла хрупкая фигурка.
– Ой, я думала это Кира опять ключи забыла. Она совсем бестолковая. Если вы к ней, то Киры еще нет. – Девушка глядела на гостей снизу вверх. На худом бледном личике ярко выделялись огромные неестественно сапфировые глаза, под которыми залегли глубокие, почти черные тени. Длинные малиновые волосы струились по узким плечам. Нежно-розовая пушистая хламида, накинутая на тело, превращала девушку в недокормленного эльфа.
– Мы из полиции. Из взрослых кто-нибудь дома есть? – Антон сделал неопределенное движение рукой, как если бы собрался достать удостоверение из внутреннего кармана, но передумал.
– А-а-а-а, вы из-за папы… Бабуля дома, я позову. Вы проходите. – Девушка посторонилась, приглашающе махнула рукой и исчезла в недрах квартиры.
Гости прошли.
– Вот это да, – пробормотал Гирдяев, изумленно озираясь. Стены гостиной сплошь покрывали картины самых разных размеров. Полотна были настолько ярких и насыщенных цветов, что казались последствием взрыва в лакокрасочной мастерской. Взгляды зрителей невольно заметались.
– М-м-м… живенько. – Холмс низко наклонил голову к плечу, пытаясь соединить в единое целое яростные желто-оранжевые изгибы чего-то, напоминающего плавающие в воде водоросли с пальцами на концах, и тщательно вырисованные человеческие глаза. Глаз было много. Из них изливалась на Холмса тягучая вселенская тоска.
– Фантасмагорический сад маньяка-селекционера! – Ватсон отступил подальше, чтобы охватить взором странные цветы с человеческими головами и руками вместо листьев. Вид огромного дерева с ногой вместо ствола и дуплом с острыми длинными зубами вызывал желание почесаться.
– Растения выглядят забавно! Вроде метафоры человеческой сущности. Но со светотенью что-то определенно не так… – Гирдяев, наоборот, сунулся носом к самому полотну.
– Я бы предположил у художника пограничное состояние психики, – негромко заметил Ватсон. – Когда доминировавшие темно-фиолетовые, черные и синие цвета вдруг сменяются красно-желто-оранжевой гаммой, это говорит об определенной симптоматике. Вспомните картины Ван Гога. И потом, рисовать человека по кусочкам – это не совсем здоровая фантазия. Но, безусловно, работы талантливые, меня аж передергивает. Посмотрите на паутину, изображенную в углу этой картины. Она настолько реальна, что, кажется, будто подрагивает от сквозняка.
– Гадость! Не смотрите туда, не надо! – Звонкий голос вернувшейся девушки заставил гостей вздрогнуть. Они обернулись разом. Лицо в обрамлении малиновых волос напоминало белую маску. Узкая ладошка машинально стирала со щеки что-то невидимое. – Она как сеть, душит, не выбраться… Липкая… Мерзость! Как мама могла написать такое?! Ненавижу эту картину!!!
Девушка круто развернулась и бросилась прочь. Антон с Ватсоном озадаченно переглянулись.
– А вот совсем другая работа. – Холмс как ни в чем не бывало рассматривал портрет молодой женщины с длинными развевающимися волосами цвета спелой пшеницы. В ее светло-карих глазах плясали искорки счастья. Она вся словно светилась и излучала тепло.
– Не может быть, чтобы эти картины писал один человек, – пробормотал Ватсон. – Немыслимо!
– Что значит, не может быть? Это картины моей дочери Лизы! Вы стоите перед ее автопортретом. Если бы этот ублюдок не убил ее, она добилась бы всемирной славы! – проскрипело сзади.
Гости снова дружно вздрогнули.
В дверном проеме, словно в раме парадного портрета, эффектно прислонилась к косяку сухонькая старушка в неуместном по утреннему времени когда-то черном вечернем платье. Боа из шкурки хорька прикрывало морщинистую шею и свисало с костлявых плеч. С одной стороны болтались облезлый хвост и трогательные лапки, а с другой смотрели с хорьковой мордочки грустные стеклянные глаза. Седые волосы, уложенные в пышные завитки, делали старушку похожей на одуванчик. Сухой морщинистой рукой она держала на отлете длинный мундштук с тлеющей сигаретой.
– Это который же ублюдок? – живо заинтересовался Антон.
– Мужчины стаями… но мимо, мимо, – следуя своим мыслям, задумчиво произнесла старушка, оглядывая троицу с ног до головы. Затем встрепенулась и продолжила бодрее:
– Понятно какой, зять мой – Степан Щукин. Лизоньке этот плебей был совершенно не пара. Я сразу ему так и сказала. Студентишка в затрапезном растянутом свитере. Но кто меня слушал! У дочери глаза были как у кошки, наглотавшейся валерианы. А негодяю нужны были только Лизонькины деньги и эта квартира. Представьте себе, он собирался настелить ламинат в гостиной. Паркет ему, видите ли, скрипел. Наглец! Никакого вкуса и воспитания. Еще и связь с секретаршей! Немудрено, что он убил Лизу. Заманил на яхту и сбросил в воду. Ему родная дочь стала мешать! Он на Алексу смотреть не мог, все убегал и дверями хлопал. А ведь единственно путное, что он сделал в своей жизни, – это моя внучка. Впрочем, и тут его заслуги на пару минут. Девочка безумно талантлива, вся в мать. Всех женщин в роду Армазаровых Бог целовал в макушку при рождении. Певицы, скрипачки, художницы, артистки… Помню, Сережа Бондарчук сказал как-то: «Эх, Райка…»
– Минуточку! – внезапно прервала сама себя старушка и нацелила мундштук Ватсону в солнечное сплетение. – Вы кто такие?!
– А… мы по поводу смерти вашего зятя, – попятился Ватсон, растерявшись от внезапности атаки. – Меня зовут Джон Ватсон. Это Шерлок Холмс, а это криминалист Антон Гирдяев. Мы бы хотели расследовать это дело. Нам кажется, что тут не все так очевидно, Раиса… э-э-э…
– Ты можешь называть меня просто по имени, годы еще позволяют, – отмахнулась Армазарова сухонькой ручкой. – Этих двоих знать не знаю. А ты, голубчик, не сынок ли Софочки Ватзо́н? Глаза больно похожи. И в фигуре что-то общее…