– О да, – она ответила дьявольской усмешкой. – Это древняя традиция, которой я положила начало много веков назад. Прежде чем забрать жизнь смертного, я посылаю грима, что будет мучить его на протяжении нескольких недель – до самой его смерти. – Но… откуда у тебя способность забирать жизнь, Геката? – Я назначена их Судьбой, – пояснила она. Персефона поежилась. Ей еще не доводилось стать свидетелем отмщения богини, но она знала, что Гекату называют леди Тартара из-за ее оригинального подхода к наказаниям, обычно включающим яд. Персефона могла лишь представить ад, через который проходил каждый смертный, причиной смерти которого становилась Геката. – Но хватит уже обо мне да об этой дворняжке. Ты пришла навестить меня? Вопрос Гекаты вызвал улыбку на лице Персефоны, когда та вспомнила причину, по которой искала богиню. Несмотря на свою прежнюю досаду, теперь она чувствовала больше разочарование, чем гнев. – Я просто… подумала, не позаниматься ли нам? Геката прищурила глаза: – Может, я и не Аид, но я знаю, когда ты говоришь неправду. Так что давай – выкладывай. Вздохнув, Персефона рассказала Гекате о женщине в клубе. Выслушав ее, богиня спросила: – Что, по твоему мнению, ты могла предложить той женщине? Персефона замешкалась. – Я… не знаю, – призналась она. Она даже не знала, чего хотела та женщина – хотя догадывалась. Персефона довольно быстро осознала, что смертные редко просили о чем-то, кроме времени, здоровья, богатства и любви. Ничего из этого Персефона дать не могла, даже как богиня весны и тем более как богиня, которая только пыталась овладеть своими силами. – Я вижу, куда ведут твои мысли, – сказала Геката. – Я не хотела заставить тебя почувствовать себя бессильной, но тем не менее ты ответила на мой вопрос. Глаза Персефоны распахнулись: – Каким образом? – Ты думаешь, как смертная. «Что я вообще могу предложить?» – А что я могу предложить, Геката? Увядшую розу? Солнце в холодный день? – Ты насмехаешься над собой, а тем временем твоя мать терроризирует верхний мир снегом и льдом. Солнце – это именно то, что нужно миру смертных. Персефона нахмурилась. Идея попытаться противостоять магии ее матери казалась ей безумной. И снова Геката ее остановила: – И это говорит та, что использовала против Аида его же магию. Персефона прищурилась: – Геката, ты все это время скрывала, что можешь читать мои мысли? – «Скрывать» – значит намеренно вводить в заблуждение, – пожала плечами Геката. Персефона приподняла бровь. – Но да, конечно же, я могу читать мысли, – ответила она, а потом, словно это все объясняло, добавила: – Я богиня и ведьма. – Отлично, – Персефона закатила глаза. – Не переживай. Я привыкла отключать эту способность, особенно когда ты думаешь об Аиде. Богиня сморщила нос, и Персефона застонала. – Я говорю это к тому, Персефона, что придет время, когда тебе больше не понадобятся эти переодевания в смертную. Персефона скривила губы, но она и сама уже начинала задаваться вопросом, как долго сможет продолжать этот спектакль, особенно с учетом магии ее матери, разбушевавшейся в верхнем мире. – Похвально, что ты хотела стать известной благодаря своей работе. Но ты нечто большее, чем просто Персефона-журналистка. Ты Персефона, богиня весны, будущая царица подземного царства. Ты способна предложить миру намного больше, чем просто слова. Ей на ум пришли слова Лексы о том, что значит быть богиней: «Ты всегда готова бороться за то, во что веришь, но прежде всего ты борешься за людей». Персефона глубоко вздохнула: – И что же мне делать? Объявить миру о своей божественности? – Ох, моя милая, не беспокойся о том, как о тебе узнает мир. Персефона поежилась – в глубине души ей одновременно хотелось и не хотелось узнать, что имела в виду Геката. – Идем, ты же хотела позаниматься. Богиня уселась на траву и похлопала по земле рядом с собой. Персефона вздохнула, зная, что Геката собирается провести медитацию. Ей не нравилось медитировать, но так она училась вызывать свою магию, и хотя с каждым разом у нее получалось все лучше, наибольшего успеха ей удавалось достичь благодаря советам Аида. Она заняла место рядом с Гекатой и отпустила Нефели погулять по лугу. Геката начала, попросив Персефону закрыть глаза. Она объясняла, как та должна представить свою магию – в виде колодца или пруда, из которого она в любой момент может зачерпнуть воды. – Представь пруд – сверкающий, прохладный. Проблема заключалась в том, что Персефона совершенно иначе видела свою магию – это была тьма, это была тень. Не прохладная, а огненная. Не спокойная, а яростная. Она так долго сидела взаперти, что одичала от свободы. Поднимаясь на поверхность, она пробивала, прогрызала себе путь, вызывая кровотечение. Она была полной противоположностью покоя – противоположностью медитации. Сидя с закрытыми глазами, Персефона чувствовала шевеление магии вокруг – то была магия Гекаты – тяжелой и древней силы, испускавшей аромат хорошего вина, выдержанного и терпкого, и внушавшей ужас. Богиня весны резко распахнула глаза и увидела, что маленький пушистый щенок превратился в огромного адского пса. Собака теперь была не милым комочком меха, а свирепым чудовищем, глаза ее сверкали красным огнем, а зубы стали длинными и острыми. Она приоткрыла челюсти, с которых капала слюна, демонстрируя ее голод. Нефели зарычала, и взгляд Персефоны тут же перескочил на Гекату, что зависла над своим новым гримом. – Геката… – в высоком голосе Персефоны звучали предупреждающие нотки. – Да, миледи? – Не называй меня так! – рявкнула она. – Что ты делаешь? – Занимаюсь с тобой. – Это не занятие! – Еще какое. Ты должна быть готова к неожиданностям. Не все является тем, чем кажется, Персефона. – Это я уже поняла. Твоя собака вовсе не милашка. Нефели зарычала, и от этого звука кровь стыла в жилах. Она двинулась на Персефону, словно хищник, загоняющий свою добычу, пригвоздив ее к земле. – Она тебя оскорбила, моя радость? – спросила Геката поддразнивающим тоном. Персефона бросила на богиню гневный взгляд за то, что та подбадривала собаку, которую только недавно хулила. – Хочешь ее усмирить? Используй свою магию. У Персефоны округлились глаза. Какую магию ей использовать, чтобы отозвать собаку? – Геката… Богиня вздохнула. – Нефели! Услышав звук своего имени, произнесенного Гекатой, собака поджала уши, и на короткий миг Персефоне показалось, что та собирается отозвать собаку. Но вместо этого богиня колдовства крикнула: – Фас! Персефона широко распахнула глаза и в следующее же мгновение переместилась, приземлившись на траву возле Алеонийского океана. Она бывала там лишь однажды – в ту ночь, когда ушла из дворца Аида, чтобы прогуляться, и заблудилась. Богиня приподнялась на четвереньках, осознав, что оказалась в дюйме от падения со скалы. Дрожа всем телом, она села на траве, подтянув колени к груди. И сидела так довольно долго, позволив соленому ветру высушить слезы, что текли по ее щекам, и проигрывая в голове события на лугу. Перемещение показалось ей единственным выходом, когда Геката начала отдавать приказы, и хотя сейчас она была в безопасности, у нее появилось ощущение, что она потерпела неудачу. Персефона не винила Гекату. Она знала, что та пыталась ее обучить. Ей нужно думать быстрее. Ей стоило насторожиться сразу, как только она почувствовала себя окруженной магией Гекаты. Но вместо этого она слишком расслабилась – настолько, что не воспринимала всерьез ее наставления. Во второй раз она не совершит ту же ошибку, – потому что, очевидно, второго шанса у нее просто не будет. Глава VI Угроза