Иногда она жалела, что не может пройти сквозь толпу невидимой, как Аид, наблюдая и слушая, без каких-либо помех, но богиня не думала, что эта сила окажется в числе ее способностей. Персефона пересекла первый этаж «Неночи», миновав заполненные лаунж-зоны, бар с задней подсветкой, танцпол в углублении, где под красным светом лазера мелькали, пульсируя, тела. Она знала, что за ней наблюдают. Пусть они и не глазели открыто, но перешептывались, и, даже не зная, о чем они говорят, она догадывалась – здесь не было недостатка в слухах, в экспертах по языку тела, анализирующих каждое ее движение, в «близких друзьях», в подробностях рассказывающих о ее жизни в подземном царстве, о борьбе с горем, о планировании свадьбы. И хотя во всех этих разговорах была лишь ниточка правды, именно через них мир формировал о ней свое мнение. Персефона знала, что слова одновременно объединяли и порождали вражду, но всегда считала, что будет стоять за сенсационной журналистикой, а не наоборот. Сейчас она просто была благодарна, что к ней никто не подошел. Не то чтобы богиня всегда была против, но сегодня она доверяла людям еще меньше, чем обычно. Отчасти это было связано с утренним происшествием в кафе. И все же она знала, что одна из причин, почему люди держатся от нее на расстоянии, – это то, что ее охраняли. Адриан и Эцио, двое огров Аида, нанятых в качестве вышибал и охранников, прикрывали ее, следуя на расстоянии. Если к Персефоне кто-нибудь приближался, они сразу устремлялись к ней. Хотя иногда даже они были не способны отпугнуть отчаявшихся смертных. – Персефона! – позвал женский голос, едва слышимый из-за гула толпы. Персефона уже привыкла к тому, что люди выкрикивали ее имя, и все лучше справлялась с тем, чтобы не позволять им прерывать ее шаг, но женщина протолкнулась через людей и преградила богине путь, когда та дошла до лестницы. – Персефона! – повторила ее имя темноволосая женщина, задыхаясь после погони. На ней было розовое платье, ее грудь тяжело вздымалась. Она протянула к ней руку. Персефона дернулась назад, и между ней и смертной женщиной вдруг возникли Адриан с Эцио. – Персефона! – снова произнесла незнакомка. – Пожалуйста. Умоляю вас! Выслушайте меня! – Пойдемте, миледи, – произнес Адриан, пока Эцио продолжал сохранять барьер между ней и женщиной. – Одну минут, Адриан, – ответила она и положила ладонь на руку Эцио, вставая рядом с ним. – Вы просите моей помощи? – спросила она у женщины. – Да! О Персефона… – Она будущая жена и царица лорда Аида, – вмешался Адриан. – Вам следует обращаться к ней соответствующе. Женщина распахнула глаза. Еще не так давно Персефона бы поморщилась, услышав слова огра, но теперь все реже и реже просила остальных называть ее по имени. – О, простите, простите! Персефона уже теряла терпение: – Какова бы ни была ваша проблема, она, видимо, не так уж и важна, учитывая, что вы никак не можете перейти к сути. Боги, она начала говорить, как Аид. – Пожалуйста, миледи, молю вас. Я хочу заключить сделку с Аидом. Вы должны попросить его немедленно встретиться со мной. Персефона стиснула зубы. Так женщина просила о помощи не ее саму – она хотела, чтобы Персефона попросила Аида. Богиня наклонила голову и прищурила глаза, пытаясь сдержать свой гнев. – Возможно, я сама смогу вам помочь, – сказала богиня. Женщина рассмеялась, словно ее предложение было бредовым. Честно говоря, такая реакция ее задела. Она понимала: смертная не знает, что Персефона богиня, но это еще раз напомнило ей о цене божественности. Персефона поджала губы: – Отказ от моей помощи – фактически отказ от помощи Аида. Она снова зашагала вверх по лестнице, и женщина попыталась подскочить к ней, но Эцио расставил между ними руки, не дав незнакомке коснуться Персефоны. – Пожалуйста, подождите, – в голосе женщине зазвучало отчаяние. – Я не хотела вас оскорбить. Просто… чем же вы мне поможете? Вы же смертная. Персефона замерла, обернувшись к женщине: – Если то, о чем вы просите, требует помощи бога, вам и вовсе не стоит об этом просить. – Вам легко говорить, – со злостью возразила женщина. – Вы-то можете о чем угодно просить своего любовника-бога. Персефона пронзила ее гневным взглядом. Эта женщина была такой же, как те, кто писал статьи и шептался о ней. Она создала собственную историю о жизни Персефоны. Она не знала, как богине пришлось умолять Аида о помощи, как он ей отказал, как она все испортила и заключила сделку с Аполлоном, когда стоило прекратить вмешиваться. Она подняла взгляд на Эцио. – Выведите ее отсюда, – сказала Персефона и продолжила свой путь с Адрианом. – Подождите! Нет! Пожалуйста! Мольбы женщины разрывали воздух в клубе подобно фейерверкам, и гудение толпы постепенно смолкло, пока они наблюдали, как Эцио вытаскивает женщину из клуба. Персефона проигнорировала внимание к себе, направившись в офис Аида. К тому времени, как она оказалась за позолоченными дверями, ее охватила досада. По боли в предплечье богиня поняла, что магия пыталась проявить себя физически – обычно в виде стеблей, листьев или цветов, прораставших из-под ее кожи. Смертная пробудила в ней магию. Богиня сделала вдох, чтобы подавить гнев, и болезненное покалывание постепенно сошло на нет. «А каково все же мнение мира?» Ее горькая мысль быстро переросла в нечто гораздо более болезненное, когда она осознала, почему так разозлилась. Женщина намеренно сказала ей, что Персефона не может предложить ничего ценного, кроме своей связи с Аидом. Персефона и раньше боролась с ощущением, что она всего лишь предмет – то, чем владеет Аид. В статьях, где центральное место занимали их отношения, зачастую даже не называлось ее имя. Она была лишь «любовницей Аида» или просто «смертной». Что нужно, чтобы верхний мир увидел в ней то же, что и подземное царство? Чтобы она стала равной Аиду. Персефона вздохнула и перенеслась в рощу Гекаты, где обнаружила богиню борющейся с крошечным пушистым черным щенком, зубами вцепившимся в подол ее малиновой накидки. – Нефели! Сейчас же отпусти меня! – крикнула Геката. Щенок зарычал и потянул еще сильнее. Персефона захихикала, тут же забыв про свою досаду. До чего же забавно наблюдать, как богиня колдовства хватается за свои юбки в попытке высвободиться из хватки маленького хрупкого существа. – Персефона, ну не стой же! Спаси меня от этого… чудовища! – Ох, Геката. – Персефона наклонилась к маленькому меховому шарику: – Какое же она чудовище? Богиня весны подняла Нефели. У той были маленькие ушки, острый носик и выразительные – почти человеческие – глаза. – Она злодейка! – Геката осмотрела свое платье – подол был усеян мелкими дырочками. Она уперлась руками в бедра и прищурилась: – И это после всего того, что я для нее сделала. – Где ты ее нашла? – поинтересовалась Персефона. – Я… – Геката замешкалась и опустила руки. – Я… ну… я сама ее создала. Персефона сдвинула брови и уложила щенка на изгиб руки. – Ты… ее создала? – Все не так плохо, как звучит, – заметила Геката. Но она не стала ничего объяснять, и тогда Персефона продолжила: – Геката, пожалуйста, только не говори, что она была человеком. Это было уже не впервые. Геката превратила в хорька ведьму по имени Гейл, которую теперь держала у себя в подземном царстве в качестве домашнего питомца. – Ладно, тогда не буду, – ответила та. – Геката, – пожурила Персефона. – Но почему? Потому что она тебя раздражала? – Нет, нет, нет. Хотя… это спорный вопрос. Я превратила ее в собаку из-за ее горя. – Из-за горя? – Она выжила из ума, и я решила, что лучше ей быть собакой, чем потерявшей себя смертной. Персефона открыла рот и тут же закрыла. – Геката, нельзя превращать кого-то в собаку без его разрешения. Неудивительно, что она набросилась на твои юбки. Богиня скрестила руки на груди: – Она мне разрешила. Она смотрела на меня с земли и умоляла избавить ее от боли. – Я уверена, она не имела в виду, что ты должна превратить ее в собаку. Геката пожала плечами: – Урок для всех смертных – когда умоляешь бога о помощи, выражайся яснее. Персефона бросила на нее многозначительный взгляд. – Кроме того, мне нужен новый грим. – Грим?