– Никогда бы не подумал, что услышу от тебя такие слова, – произнес Аполлон, внезапно возникнув рядом. На нем был архаичный наряд с золотым нагрудником, кожаным линотораксом и сандалиями с длинными ремешками, что оплетали его мускулистые икры. С одного плеча свисал золотой плащ, и несколько темных кудрей прилипли к потному лбу. Персефона решила, что он тренировался – возможно, перед Панэллинскими играми. Аполлон ухмылялся, демонстрируя ямочки на щеках, пока его взгляд не упал на Гармонию – и выражение его лица тут же сменилось на свирепое. То, насколько серьезным он стал всего за несколько секунд, как и его брат, Гермес, было почти пугающе. – Что произошло? – требовательно спросил он, подойдя к кушетке и опустившись на колени. Персефона заметила, что от бога пахло как-то по-другому. Его привычный аромат лавра – сладкий и землистый – перекрывало что-то пряное, похожее на гвоздику. Возможно, она бы этого и не заметила, если бы он не протиснулся между ней и Афродитой. – Мы не знаем, – покачал головой Гермес. – Поэтому мы тебя и призвали, – ответил Аид с оттенком презрения в голосе. – Я… не понимаю, – произнесла Персефона. – Откуда Аполлону знать, что случилось с Гармонией? Бог снова улыбнулся, моментально забыв об ужасе благодаря возможности похвастаться: – Исцеляя, я могу видеть воспоминания. Для этого мне нужно нащупать ее раны и выяснить, как она их получила… и от кого. Персефона встала и сделала шаг назад, наблюдая за работой Аполлона, ее удивило, насколько ласково он обращался с богиней. – Милая Гармония, – тихо произнес он, положив ладонь ей на лоб и пригладив ее спутанные волосы. – Кто же это с тобой сделал? Пока он говорил, его тело засияло, и вскоре это сияние перенеслось на Гармонию. Поморгав, Аполлон закрыл глаза, и Персефона увидела, как искажается его лицо – брови сошлись на переносице, тело забилось в конвульсиях. Она поняла, что он переживает ее боль. Дыхание Аполлона стало прерывистым. А потом из носа у него потекла кровь, и Персефону охватило беспокойство: – Аполлон, хватит! Она оттолкнула его. Он упал навзничь и прижал руку к носу, кровь из которого уже окрасила его губы. Отведя пальцы, он, казалось, и сам смутился от того, какой эффект произвело исцеление. – Ты в порядке? – спросила она. Аполлон взглянул на нее усталыми фиолетовыми глазами. Но все же улыбнулся. – Ух ты, Сеф, – произнес он. – А тебе и правда не все равно. Богиня весны нахмурилась. – Почему она не просыпается? – не поняла Персефона, возвращая их внимание к Гармонии, которая даже не пошевелилась. – Я не знаю, – признал он. – Я исцелил ее настолько, насколько смог. Остальное… зависит от нее. У Персефоны кровь отлила от лица. Она вспомнила, как Лекса какое-то время пребывала в подвешенном состоянии, решая, вернуться ей обратно или остаться в подземном царстве. – Аид? – Я не вижу конца ее жизненной линии, – ответил он, и у нее сложилось впечатление, что он отвечал на незаданный ею вопрос только ради нее, а не ради Афродиты. – Сейчас важнее то, что ты увидел, пока исцелял ее, Аполлон. Тот поморщился, словно от головной боли. – Ничего, – ответил он. – По крайней мере, ничего, что бы нам помогло. – Так ты не увидел ее воспоминаний? – уточнил Гермес. – Не много. Они были темными и туманными – думаю, это ответ на травму. Она, вероятно, пытается их подавить, а это значит, что ничего не прояснится и тогда, когда она проснется. На нападавших были маски – белые с зияющими дырками на месте ртов. – Но как им вообще удалось ей навредить? – не могла понять Афродита. – Гармония ведь богиня примирения. Она должна была повлиять на этих… бродяг и усмирить их. Это действительно было так. Даже если агрессору удалось нанести неожиданный удар, силы Гармонии должны были предотвратить дальнейшую атаку. – Вероятно, они нашли способ подавить ее магию, – предположил Гермес. Все боги обменялись взглядами, и даже Гефест казался обеспокоенным – он опустил руки и на дюйм выдвинулся из тени. – Но как? – поразилась Персефона. – Все возможно, – сказал Аполлон. – Реликвии постоянно создают проблемы. Персефона узнала о реликвиях, когда училась в колледже. Это мог быть любой предмет, наделенный силой богов: меч, щит, копье, ткань, украшение – вообще что угодно, чем владел бог или что подарил одному из своих фаворитов. Эти предметы обычно находили на полях боя или могилах. Некоторые оказывались в музеях, другие – в руках людей, что намеревались использовать их для своих чудовищных целей. – Аид? – она назвала его имя, потому что была уверена – его мозг работает, перебирая все вероятности, пока они разговаривали. Спустя мгновение он ответил: – Это могла быть реликвия или другой бог, жаждущий власти. – Она заметила, как он бросил взгляд на Гефеста. Кузнец создал за века много всего: щиты и колесницы, мечи и троны, аниматроников и людей. – Есть идеи, Гефест? Тот покачал головой с мрачным выражением лица. Взгляд его серых глаз был устремлен на жену и ее сестру. – Мне нужно больше сведений. У Персефоны сложилось впечатление, что это не совсем правда. И все же она понимала необходимость знать больше, чем мог сообщить Аполлон. – Дайте ей отдохнуть, и когда она проснется, напоите ее амброзией с медом, – сказал Аполлон, поднимаясь. Персефона встала рядом с ним, поддержав, когда он пошатнулся, поднеся руку к голове. – Ты уверен, что все в порядке? – Ага, – выдохнул он и рассмеялся. – Будь начеку, Сеф. Скоро я тебя призову. После этого он исчез. Персефона поймала на себе темный взгляд Аида, но он почти сразу перевел глаза на Афродиту: – Зачем ты призвала нас? Персефона поморщилась от тона Аида – он был лишен эмоций, и она догадывалась почему. Он был обеспокоен так же, как и она, вероятно, он представил на этой кушетке ее саму, а не Гармонию, всю в синяках и крови. Афродита выпрямилась и взглянула на Аида. – Я призвала Персефону, а не тебя, – коротко ответила она и бросила на Гермеса гневный взгляд. – Что? – ощетинился тот. – Ты же знаешь, что Аид не позволил бы мне привести ее сюда одну! – Меня? – спросила Персефона, распахнув глаза от удивления. – Но для чего? – Я хочу, чтобы ты занялась расследованием нападений на Адониса и Гармонию. – Нет, – абсолютно спокойно ответил Аид. Богиня смерила его свирепым взглядом. – Ты просишь мою невесту перейти дорогу смертным, что напали на твою сестру. Как я могу на такое согласиться? – Афродита попросила меня, а не тебя, – напомнила Персефона. Хотя слова Аида не были лишены смысла. Если на Адониса и Гармонию напали из-за их связи с богами, преступники, не колеблясь, попытаются навредить и ей просто потому, что ей предстояло выйти замуж за бога мертвых. – И все же почему я? Почему ты не попросишь о помощи Гелиоса? – Гелиос придурок, – выругалась Афродита. – Он считает, что больше ничего не должен нам, потому что воевал за нас во время титаномахии. Я скорее совокуплюсь с его коровами, чем попрошу его о помощи. Нет, он не даст мне того, что мне нужно. – А что тебе нужно? – спросила Персефона. – Имена, Персефона, – ответила Афродита. – Мне нужны имена людей, что подняли руку на мою сестру. Персефона заметила, что та не упомянула Адониса. И все же ее пронзил холодный ужас, когда она поняла, чего искала богиня – отмщения. – Я не могу обещать тебе назвать имена, Афродита. Ты знаешь, что я не могу. – Можешь. Но не станешь из-за него. Она прищурила глаза, глядя на Аида. – Ты не являешься богиней божественного возмездия, Афродита, – напомнил Аид. – Тогда пообещай мне, что отправишь Немезиду исполнить мою месть. – Я не дам такого обещания, – ровным голосом ответил Аид. Их разговор зашел в тупик, – и тогда вмешался Гефест. – Кто бы ни атаковал того смертного или Гармонию, у них был план, – сказал он. – Месть нападавшим не приведет ни к чему хорошему. Ты лишь непреднамеренно подтвердишь их правоту. Афродита испепелила его взглядом, и в ее глазах сверкнула скорее обида, чем гнев. – Если дело в этом, я вижу смысл в том, чтобы расследованием нападения на Гармонию занялась именно Персефона. Она подходит для этого лучше других – как смертная и журналистка. С учетом того, как она поносила богов, они могут даже решить, что ей можно доверять, или, по крайней мере, объяснят ей свои мотивы. В любом случае так мы сможем лучше понять нашего врага, составить план и перейти к действиям. На этот раз пришел черед Аида бросить на него свирепый взгляд, но слова Гефеста обнадежили Персефону, и она повернулась к богу мертвых. – Я не буду ничего делать, не поставив тебя в известность, – заверила она Аида. – И со мной рядом будет Зофи.