Эти слова легли ей на плечи тяжким грузом, когда Персефона направилась в их спальню. Она взяла за правило быть с Аидом абсолютно откровенной, особенно после смерти Лексы. И это потребовало немало усилий с учетом того, что она вообще не привыкла с кем-либо чем-либо делиться. Детство под неусыпным контролем матери научило ее, что выражать свое мнение или рассказывать о своих чувствах – значит привлекать излишнее внимание и критику. Лучше просто молчать – хранить в тайне как можно больше, чтобы избежать наказания. Она жила так годами, но после смерти Лексы поняла, что больше так продолжаться не может. Кроме того, в этом не было необходимости. Аид хотел, чтобы она делилась всем, хотел понимать ее точку зрения, и она хотела того же от него. Персефона все еще раздумывала над тем, как поговорить с Аидом об учебных методиках Гекаты, когда вошла в спальню и обнаружила его на привычном месте перед камином в компании другого бога, который был ей незнаком. Бог был красив и элегантен – с темной кожей и тугими завитками коротких белых волос. У него были большие оленьи глаза и полные губы. Одежда на нем имела золотые акценты – пояс на талии и несколько ожерелий. Ноги его были босы, но, возможно, ему просто не требовалась обувь – из его спины торчали огромные белые крылья. – Здравствуйте, – сказала Персефона, закрывая за собой дверь. – Я… вам не помешала? Она вдруг осознала, насколько странным был этот вопрос, но… спальня также была странным выбором Аида для проведения деловой встречи. Незнакомец фыркнул. – Персефона, – сказал Аид, вытащив из кармана одну руку, чтобы указать ею на бога. – Это Гипнос, бог сна. Он брат Танатоса. Хоть они совсем и не похожи. Гипнос бросил на него сердитый взгляд: – Она бы поняла это сама, можно было и не уточнять. – Я просто не хочу, чтобы у нее сложилось неправильное впечатление, будто ты такой же добрый. Персефона уставилась на них двоих, немного удивленная тем, как быстро изменилась атмосфера в комнате в их присутствии. – Я вовсе не злой, – возразил Гипнос. – Я просто не люблю работать в присутствии идиотов. Ты ведь не одна из них, правда, леди Персефона? Он определенно был не таким, как Танатос. Этот бог казался намного более непредсказуемым. Возможно, дело было в природе сна. – Н-нет, – оторопев, ответила Персефона. – Я попросил Гипноса прийти сюда, чтобы он попробовал помочь тебе со сном, – быстро произнес Аид. – Я уверен, она уже и сама это поняла, – огрызнулся Гипнос. – А как насчет тебя? Ты сказал ему, что тоже не спишь? Гипнос рассмеялся низким грудным смехом: – Чтобы сам бог мертвых признался, что ему нужна помощь? Да это просто невозможно. До этого момента Аид оставался невозмутимым рядом с раздражительным богом, но сейчас его глаза вдруг потемнели. – Сейчас речь о тебе, – он снова повернулся к ней, пытаясь придать своему голосу нежность и спокойствие, несмотря на тот факт, что слова он выдавливал сквозь стиснутые зубы. – Она почти не спит, а когда спит, то просыпается от кошмаров. Иногда в поту, иногда с криками. – Да… это ерунда, – попыталась возразить Персефона. Она не была готова вступить на эту дорожку – или снова пережить то, что испытывала с того дня, когда ее выкрал Пирифой. – Это просто кошмары. – Ага, а ты просто хваленый садовод, – ответил Гипнос. – Гипнос, – предупреждающе прорычал Аид. – Неудивительно, что ты живешь за вратами в подземное царство, – пробормотала Персефона. Гипноса ее слова как будто позабавили. – К твоему сведению, я живу за вратами, потому что все еще являюсь божеством верхнего мира, несмотря на мое заключение здесь. – Заключение? – Это мое наказание за то, что я усыпил Зевса, – пояснил он. – Дважды, – добавил Аид. Гипнос искоса посмотрел на бога, сердито приподняв бровь. – Дважды? И первый раз тебя ничему не научил? – спросила Персефона. Аид попытался подавить усмешку. – Научил, но было несколько сложно проигнорировать просьбу царицы богов. Отказ Гере означает адскую жизнь, а этого никто не хочет, так ведь, Аид? Многозначительный вопрос Гипноса лишил Аида веселья во взгляде. Удовлетворенный этим эффектом, бог сна снова повернулся к Персефоне. – Расскажи мне о своих кошмарах, – сказал Гипнос. – Мне нужны подробности. – И зачем тебе их знать? – спросил Аид. – Я же сказал тебе, что у нее проблемы со сном. Разве этого не достаточно, чтобы создать лекарство? – Может, и достаточно, но лекарство не решит саму проблему, – он бросил на Аида гневный взгляд. – Я старше тебя, милорд, – изначальное божество, помнишь? Так что просто дай мне делать мою работу. Гипнос повернулся к Персефоне: – Ну, так что? – Его голос был грубым и требовательным, но у нее появилось ощущение, что если бы он не желал ей помочь, то уже бы ушел. – Как часто ты их видишь? – Не каждую ночь, – ответила она. – Есть какая-то закономерность? Они приходят после особенно напряженного дня? – Не думаю. Отчасти именно поэтому я не хочу засыпать. Я не знаю, что увижу во сне. – Эти сны… они исходят из какого-то травматичного опыта? Персефона кивнула. – Какого? – Меня похитил полубог. Он стал одержим мной и… хотел меня изнасиловать. – Ему это удалось? Персефона вздрогнула от прямого вопроса Гипноса, и Аид зарычал: – Гипнос. – Лорд Аид, – рявкнул Гипнос. – Еще одно вмешательство, и я отсюда уйду. Персефона перевела взгляд на Аида – у него на руке пробились смертоносные черные шипы. – Все в порядке, Аид. Я знаю, что он пытается помочь. Бог печально улыбнулся: – Послушай женщину. Она ценит искусство чтения снов. – Нет, – ответила Персефона. – Ему это не удалось, но, когда я сплю, он, кажется, становится все ближе и ближе к тому, чтобы… преуспеть. Богиня не удержалась и бросила взгляд на Аида – она заметила, что он побледнел. У нее будто стянуло грудь. Она не подумала о том, что это может сделать с ним, – может, ей стоило попросить его уйти. Хотя вряд ли Аид послушался бы. – Сны-кошмары готовят нас к выживанию, – объяснил Гипнос. – Они оживляют наши тревоги, чтобы мы могли их побороть. То же самое касается и тебя, богиня. – Но я выжила, – возразила Персефона. – Вы верите, что выжили бы, если бы это случилось снова? Персефона открыла рот, чтобы ответить. – Не в той же самой ситуации – в другой. В той, когда на вас, возможно, напал бы более сильный бог. Она закрыла рот. – Вам не нужно лекарство. Вам нужно подумать о том, как вы будете бороться в следующем сне. Измените концовку, и кошмары прекратятся. После этого бог встал. – И, во имя всех богов и богинь, выспитесь уже, черт вас побери. После этого Гипнос исчез. Персефона посмотрела на Аида: – Ну, он был очень мил. Выражение лица Аида сказало ей все, что нужно было знать о его мыслях насчет бога сна. А потом его взгляд спустился ниже, и он прищурил глаза.