– Это было бы правдой, если бы ответственность за бурю лежала только на Деметре, – произнесла Персефона. – Но у меня есть причины верить, что она сговорилась с полубогами. Несколько мгновений все молчали. – И что это за причины? – Я была там в ту ночь, когда умерла Тюхе, – сказала Персефона. – Моя мать была там. Я чувствовала ее магию. – Может, она явилась туда, чтобы вернуть тебя, – предположила Гера. – Это ее право по Божественному закону. Она твоя мать. – Раз уж мы основываем наши решения на архаичных законах, я вынуждена не согласиться, – ответила Персефона. Взгляд Геры ожесточился, и у Персефоны сложилось впечатление, что та не любит, когда с ней спорят. – На каком основании? – Я сплю с Аидом, – заявила Персефона. – По Божественному закону мы женаты. Гермес издал смешок, но все остальные промолчали. Она взглянула на Зевса. Хоть ей и была ненавистна эта мысль, именно его ей нужно было убедить. – Именно магия моей матери удерживала Тюхе, – повторила Персефона. Бог на мгновение уставился на нее, а затем перевел взгляд на Гермеса, чтобы тот подтвердил: – Это правда, Гермес? Она сжала ладони в кулаки. – Персефона никогда не стала бы лгать, – ответил тот. – Триада – настоящий враг, – сказала Персефона. – У вас есть причины их бояться. С разных сторон раздался смех, и Персефона гневно огляделась вокруг: – Вы не расслышали, что я сказала? – Гармония и Тюхе богини, да, но они не олимпийцы, – ответил Посейдон. – Я уверена, что титаны думали то же самое о вас, – парировала она. – Кроме того, Деметра – олимпиец. – Она не первая, кто пытался свергнуть меня – и кому это не удалось, – произнес Зевс, и она заметила, как он взглянул направо и налево. Несмотря на то что олимпийцы сидели сплоченным кругом, они были разделены. Воздух здесь был пропитан ненавистью, словно смогом. – Это другое, – сказала Персефона. – Мир под вами готов поддержать группу людей, которых они считают больше смертными, чем богами, и буря моей матери лишь подтолкнет их к этому решению. – Вот и давайте вернемся к настоящей проблеме, – перебила ее Гера. – К тебе. Персефона бросила на нее яростный взгляд, стиснув челюсти. – Если вы вернете меня моей матери, я стану настоящей проблемой, – заявила Персефона. – Я стану причиной ваших напастей, вашего отчаяния, вашего краха. Обещаю, вы отведаете моего яда. Никто не рассмеялся. И не ответил ей. Вокруг была лишь тишина. Она взглянула на Аида, который прожигал ее взглядом. Она не чувствовала в нем разочарования, но он был на взводе. Собранный. Готовый действовать, если придется. – Ты говоришь о том, что мы не должны делать, – произнес наконец Зевс. – Но что же тогда, по-твоему, мы должны? Когда весь мир страдает от бури, созданной твоей матерью? – Разве это не вы всего несколько минут назад готовы были смотреть, как мир страдает? – спросила в ответ Персефона. Естественно, она этого не желала. Это было последнее, чего она хотела, но богиня весны чувствовала, что боги были в одном шаге от того, чтобы отправить ее обратно к матери, и Персефона не собиралась на это соглашаться. Она не откажется от Аида. И не откажется от мира – так или иначе. – Ты предлагаешь, чтобы мы позволили этому продолжаться? – уточнила Гестия. – Я предлагаю вам наказать источник бури, – ответила Персефона. – Ты забываешь: никто не знает, где сейчас Деметра. – А разве у вас нет всевидящего бога? Раздался смех. – Ты говоришь о Гелиосе, – ответила Артемида. – Но он не станет нам помогать. Он не станет помогать тебе, потому что ты любишь Аида, а Аид украл у него стадо. И все же Персефона смотрела лишь на Зевса, несмотря на ответы других богов. – Разве вы не царь богов? Разве Гелиос не явится сюда по вашему указу? – Гелиос – бог солнца, – объяснила Гера. – Его роль важна – и она важнее, чем одержимая любовь младшей богини. – Если он так велик, почему он не может побороть снежную бурю, что разоряет землю? – Хватит! – голос Зевса отозвался эхом в зале. Его глаза сверкали, сосредоточившись на ней. Персефону охватила дрожь. Ей не понравился взгляд Аида, как и мысли, что, по всей видимости, крутились у него в голове. И все же когда Зевс заговорил, его слова ее порадовали. – Ты дала нам много информации к размышлению, богиня. Мы отыщем Деметру – мы все будем ее искать. Если она связана с Триадой, заставим ее признать это и подвергнем наказанию. Тем не менее до этого момента я отложу решение по вашей свадьбе с Аидом еще на какое-то время. Гера бросила на мужа гневный взгляд, очевидно неудовлетворенная его решением. – Спасибо вам, лорд Зевс, – Персефона кивнула. Ей были ненавистны эти слова, как и размышления о том, почему он так поступил. У нее появилось ощущение, что он надеялся как-то заслужить ее благосклонность. Персефона перевела взгляд на Аида, а Зевс продолжил: – Сегодня ночью мы попрощаемся с Тюхе. Один за другим боги исчезли. – До встречи, Сефи! – сказал Гермес. Аид встал с трона, и, пока он шел к ней, Персефона заговорила: – Прости. Я знаю, ты просил, чтобы я не показывалась, но я не могла. Ведь они… Он прервал ее поцелуем – тот запечатал ей губы, и, отстранившись, Аид обхватил ладонями ее лицо. – Ты была великолепна, – сказал он. – Правда. У нее на глазах выступили слезы. – Я думала, что они заберут меня у тебя. – Никогда, – прошептал он и повторял это слово снова и снова, будто молитву – отчаянную просьбу, – пока она почти в нее не поверила. Глава XXI Прикосновение страха Погребальный костер для Тюхе был прекрасен – алтарь из мрамора с позолотой, украшенный изумрудами и рубинами. На него уложили связки дров, а сверху – саму Тюхе. Ее лицо, руки и ноги в лунном свете казались совершенно белыми. Тело было завернуто в черный шелк. Волосы – полуночно-темные – свешивались с края алтаря. Боги стояли полукругом в нескольких футах от погребального костра, а за ними собрались остальные обитатели Олимпа. Никто не произнес ни слова, пока Гефест не поджег дрова своей магией. Поначалу языки пламени были мелкими, но огонь быстро охватил все связки, и Персефона не могла отвести от него взгляда. «Это сделала моя мать», – подумала она. Глаза защипало от слез, когда воздух наполнился дымом. Пучки лаванды и розмарина должны были помочь скрыть запах, но не смогли перебить вонь горящей плоти. Рука Аида обхватила ее за талию. – В смерти Тюхе нет твоей вины, – сказал он. Она почувствовала вибрацию его голоса у себя за спиной. Она не чувствовала себя виноватой, но задавалась вопросом: кто же станет следующим? Как скоро ее мать и Триада нанесут новый удар? – Куда попадают боги, когда умирают? – спросила Персефона. – Они приходят ко мне, лишенные магии, – ответил он. – И я наделяю их ролью в подземном царстве. – Какого рода ролью? Персефоне стало любопытно – с учетом сделок, что он заключал со смертными. – Это зависит от того, с какими испытаниями они столкнулись, будучи богами. Тюхе, например, всегда хотела стать матерью. Так что я подарю ей детский сад. В горле у Персефоны встал ком, и ей потребовалось несколько мгновений, чтобы его сглотнуть.