– Давно. Они нужны мне только для сражений с богами. – Или против оружия, что может тебя убить, – добавила она. Аид не ответил. Протянув руки по бокам от нее, он поднял шлем. – Это Шлем тьмы. Он делает невидимым того, кто его надел. Его создали для меня циклопы во времена Титаномахии. Она знала, что циклопы сделали для богов три боевых оружия: Шлем тьмы для Аида, Жезл молний для Зевса и Трезубец для Посейдона. Их применение всегда становилось поворотным моментом битвы – временем, когда ее течение менялось в худшую или лучшую сторону. Это оружие изменило судьбу олимпийцев и позволило им победить титанов. При виде шлема Персефону охватил ужас. Она подозревала, что Триада хочет войны. Придется ли ей вскоре увидеть Аида в этих доспехах? – Для чего тебе этот шлем? – спросила она. – Невидимость ведь и так является одной из твоих сил. – Я овладел способностью становиться невидимым, когда стал сильнее, – ответил он. А потом добавил с кривой улыбкой: – Кроме того, я предпочитаю, чтобы во время битвы моя голова была чем-то прикрыта. Аиду это казалось смешным, но Персефона нахмурилась, когда он протянул шлем ей. Она взяла его и всмотрелась в царапины и мелкие вмятины на поверхности. Богиня всегда представляла, что во время битвы никто не может подобраться к Аиду достаточно близко, чтобы причинить тому вред, но отметины на шлеме говорили об обратном. – Я хочу, чтобы ты надела его на Совет, – произнес он. Персефона подняла голову: – Зачем? – Совет только для олимпийцев. И я не горю желанием представлять тебя моим братьям, особенно при данных обстоятельствах. Тебе не понравится то, что там будут говорить. – Ты боишься, что мой рот расстроит нашу помолвку? – спросила она, приподняв бровь. Аид улыбнулся, и это ее приободрило – с учетом того, как серьезен он был в последние несколько дней после ее ранений в клубе «Афродизия». – Ох, дорогая, я твердо уверен, что твой рот ей бы только поспособствовал. Они долго смотрели друг на друга, а потом она спустилась взглядом по его мускулам к все еще стоящему члену. – А вы, милорд, так и собираетесь отправиться на Совет – голым? Если так, то я настаиваю на возможности на это посмотреть. – Если ты и дальше будешь так на меня смотреть, мы вообще не попадем ни на какой Совет, – ответил он, и по мановению его руки они оба оказались облачены в черное – Аид в свой костюм, а Персефона в платье-футляр. Это заставило ее задаться вопросом, как одевались на Совет другие боги. Может, они будут в античных нарядах? Аид протянул ей руку: – Готова? По правде говоря, она была не уверена, но ее успокаивали присутствие Аида и его шлем. Это мог быть последний раз, когда у нее вообще есть время подумать, готова ли она. И наверняка они дойдут до той точки, когда времени больше не будет, когда все будет зависеть от быстроты их действий. Она вложила пальцы ему в ладонь, все еще прижимая к себе шлем, и они перенеслись. Аид с Персефоной появились в тени. У нее за спиной оказалась огромная колонна, и боковым зрением она увидела по бокам от себя выступы и изгибы. Персефона слышала голоса – гремящие и раздраженные. – Эта буря должна прекратиться, Зевс! Мои верующие умоляют о пощаде. Персефона не знала, кто именно говорил, но по миролюбивому тону предположила, что это Гестия. – Я не горю желанием избавлять их от бури, – ответил Зевс. – Смертные стали слишком дерзкими, им нужно преподать урок. Может, смерть от холода напомнит им, кто правит этим миром. Персефона встретилась взглядом с Аидом. Слова Зевса сами по себе были проблемой. Именно поэтому напали на Гармонию и убили Тюхе. Именно от такого поведения устали смертные и теперь восстали. Аид поднес палец к губам, взял из ее рук шлем и опустил ей на голову. Она не почувствовала никакой разницы, разве что шлем был тяжелым и не подходил ей по размеру. Аид коснулся губами костяшек ее пальцев, а потом отпустил. Его перемещения во тьме остались никем не замеченными. Богиня поняла, что он появился перед олимпийцами, лишь когда он заговорил – тон его голоса был мрачен, в нем сквозило презрение. – Ты напомнишь им лишь о ненависти к тебе, ко всем нам, – произнес Аид, отвечая на заявление Зевса. – Аид, – его имя в устах Зевса больше походило на рычание. Персефона проскользнула позади колонн. За ними она видела спинки нескольких тронов и три трона, повернутых к ней лицом: Посейдона, Афродиты и Гермеса. На каждом троне имелся знак отличия. У Посейдона это был трезубец, у Афродиты – розовая раковина, у Гермеса – его кадуцей. Персефона задержала взгляд на Афродите, проигрывая в памяти тот момент, когда богиня стояла посреди амфитеатра с сердцем Океаноса в руке, равнодушная к свирепости своей магии. Будут ли для нее какие-то последствия за то, что она убила одного из сыновей Зевса? Персефона не знала правил олимпийцев, но решила, что богиня, должно быть, как-то оправдалась перед богом грома, потому что сидела среди двенадцати богов так, будто ничего не случилось. Персефона подкралась поближе, встав за одним из тронов – она предположила, что он принадлежал Аполлону, так как сверху над ним поднимались золотые лучи. – Как я понял, Аид, буря – твоя вина. Не смог удержать свой член подальше от дочери Деметры? – Заткнись, Арес, – вмешался Гермес. Персефона заметила, как в глазах бога пробудилась тьма и он стиснул свои челюсти так, что его скулы стали еще острее. – С чего бы ему молчать? Он говорит правду, – раздался голос справа – Персефона поняла, что это Артемида. – Ты мог бы поиметь миллион других женщин, но выбрал лишь одну-единственную – дочь богини, что ненавидит тебя сильнее, чем любит человечество, – продолжил Арес. – Да эта киска, должно быть, золотая, – задумчиво произнес Посейдон. Персефона почувствовала кислый привкус в горле, а потом на нее накатила волна ужаса, когда всколыхнулась магия Аида, мощная и кипучая. – Я лично перережу нить любого бога, что посмеет сказать еще одно слово о Персефоне. – Ты не посмеешь. – Персефона узнала голос Геры. – Последствия убийства бога без предопределения мойр будут для тебя плачевны. Ты можешь потерять свою дражайшую богиню. Последовало напряженное молчание. Персефона попыталась представить выражение лица Аида. Вероятно, его черты выражали одно – «испытайте меня». – Факт остается фактом: снежная буря причиняет огромный вред, – в спор вступил вкрадчивый голос Афины, успокаивающий и командующий. – Тогда нам следует обсудить способы покончить с гневом Деметры, – ответил Аид. – Ничто не убедит ее прекратить свои нападки, кроме вашего с ее дочерью разлучения, – произнесла Гера. И хотя эти слова были правдой, они также подразумевали, что нет никаких других способов положить конец неистовству Деметры. – Это не обсуждается. – А эта девчонка вообще хочет быть с тобой? – презрительно спросила Гера. – Разве не правда, что ты связал ее контрактом, чтобы заставить проводить с тобой время? Персефона сжала ладони в кулаки. – Она женщина, – сказал Гермес. – И она любит Аида. Я это видел. – И что, нам теперь пожертвовать жизнями тысяч людей ради настоящей любви двух богов? – возмутилась Артемида. – Это просто безумие. – Я явился сюда не для того, чтобы Совет обсуждал мои любовные дела, – сказал Аид. – Нет, но, к сожалению для тебя, – ответил Зевс, – твои любовные дела устроили хаос во всем мире. – Как и твой член, – парировал Аид. – Но никто же никогда не собирал Совет по этому поводу. – Раз уж речь зашла о членах и проблемах, которые они вызывают, – встрял Гермес, – никто тут не хочет обсудить то, что творят твои отпрыски? Тюхе мертва. Кто-то нападает на нас… убивает нас… а вы решили устроить перепалку по поводу любовных похождений Аида? Персефона не удержалась от улыбки, услышав слова Гермеса, но ее радость не продлилась долго, украденная другими богами. – Нам не о чем будет волноваться, если буря Деметры продолжится, – ответила Артемида. – Народы замерзнут насмерть. Это будут новые Помпеи. – Вы думаете, гнев Деметры – худшее, что может произойти? – в голосе Аида звучали зловещие ноты. – Вы еще не видели моего. Это была угроза – Персефона поняла, что разговор ведет в никуда. Аид просил ее не показывать себя, но действительность была такова, что боги вели разговор именно о ней – о ее мыслях, ее чувствах, ее выборе – и не переходили к тому, что на самом деле имело значение, а именно к тому, что Деметра строила планы с Триадой. Персефона вышла из-за трона Аполлона и пошла по кругу. Дойдя до места Ареса, она сняла шлем Аида и отложила его в сторону. Стряхнув с себя чары, она шагнула в центр и оказалась окруженной одиннадцатью олимпийцами. Она встретилась взглядом с Аидом. Он сидел в напряженной позе, вцепившись пальцами в подлокотники трона. Глядя ему в глаза, она расправила плечи и подняла подбородок. Персефона понятия не имела, какой ее видели эти древние боги – вероятно, юной и неопытной, но, по крайней мере, они посмотрят на нее, узнают ее и к концу всего этого зауважают. – Аид, – произнесла она его имя, и это, казалось, его успокоило. Она едва заметно улыбнулась ему, прежде чем ее внимание привлек Зевс, чей голос отозвался грохотом из глубин у нее под ногами: – Так, так, так. Дочь Деметры. – Да, это я. – Ей не понравилось, как блеснули глаза бога грома, когда он взглянул на нее. Она видела царя уже много раз, его внушительная фигура заполняла собой весь трон. Несмотря на то что Зевс был младше своих братьев, благодаря серебристому оттенку волос выглядел он значительно старше. Она не знала почему – возможно, он считал, что это придает ему авторитета. А может, просто обменял свою молодость на власть. Рядом с ним сидела Гера, смотревшая на нее с осуждением. Ее лицо, прекрасное и благородное, показалось ей злобным и циничным. Персефона взглянула налево и обнаружила ничего не выражавшее золотое лицо Афины, пустой трон своей матери, Аполлона и Артемиду. Аполлон слегка наклонил голову. Это был единственный знак от него – ни света в глазах, ни улыбки на губах. Она постаралась не позволить его настроению сбить ее и перевела взгляд направо, где обнаружила Посейдона, открыто пялившегося на нее голодными глазами. Дальше сидели Гермес, Гестия и Арес. Гермес улыбнулся с добротой в глазах: – Ты создала нам немало проблем. – Персефона неохотно повернулась к Зевсу. И встретилась с его тусклым взглядом. – Я думаю, вы имели в виду, что моя мать создала вам немало проблем, – ответила она. – И все же вы, кажется, намерены наказать за это Аида. – Я всего лишь ищу, как решить проблему наиболее простым способом из возможных.