Ламия была дочерью Посейдона и царицы. За любовную связь с Зевсом Гера прокляла ее – та была обречена терять каждое рожденное дитя. Со временем она обезумела и стала красть младенцев у других матерей, чтобы вкусить их плоть. Ее история ужасала тем, что от отчаянного желания иметь собственное дитя Ламия дошла до их пожирания. Аид с Персефоной шли дальше, пока не оказались у конца прохода, где за воротами клетки скрывалось драконоподобное существо. У него было семь змеиных голов, чешуя и перепончатый гребень на шее. Головы шипели, обнажая клыки, с которых капала черная жидкость, наполнявшая озеро под огромным круглым животом этого монстра. В жиже плавало несколько душ, и их лица были обожжены так, что их невозможно было узнать. – Кто это? – спросила Персефона. – Гидра, – произнес Аид. – Ее кровь, яд и дыхание ядовиты. Персефона всмотрелась в озеро: – А что там за смертные? Что они сделали? – Это террористы, устроившие нападение на стадионе. – Это их наказание? – Нет, – ответил Аид. – Представь, что это камера предварительного заключения. Персефона молча обдумывала его слова. Это значило, что у душ не было никакой отсрочки, когда судьи отправляли их в Тартар. Их наказание начиналось сразу же, и эти ожоги, яд, разъедающий кожу и мясо до костей, были лишь началом. – И как ты их накажешь потом? – спросила она, наклонив голову, чтобы встретиться с Аидом взглядом. Бог посмотрел на нее: – Может… ты хочешь сама решить? И она снова усмехнулась, несмотря на весь ужас их разговора. Аид попросил ее назначить вечную кару для души – и ей это понравилось. Она чувствовала себя могущественной и пользующейся доверием. Лишь на короткий миг Персефона задумалась, кем это ее делало, – но она уже знала. Это делало ее его царицей. Богиня снова перевела взгляд на души в ядовитом озере: – Я хочу, чтобы они пребывали в постоянном страхе и панике. Испытывали то же, чему подвергли остальных. Они навечно отправятся в Лес отчаяния. – Так тому и быть, – сказал Аид и протянул ей свою руку. Когда она вложила в его пальцы свои, души под гидрой исчезли. – Позволь, я кое-что тебе покажу. Он повел ее в библиотеку, к чаше, на которую Персефона наткнулась в один из своих первых визитов к нему во дворец. Увидев ее впервые, она решила, что это просто стол, но стоило лишь богине подойти поближе, как она обнаружила частичную карту подземного царства, отразившуюся в темной поверхности. Тогда ей открылись лишь дворец, Асфодель и реки Стикс и Лета. Когда она спросила Аида, почему карта не полная, он ответил ей, что оставшаяся часть откроется ей, когда она заслужит это право. В то время видеть подземное царство целиком могли только Геката и Гермес. Теперь же, заглянув в чашу, Персефона увидела каждую реку, луг и гору. Она знала – шансы, что карта останется такой же, были невелики, ведь Аид постоянно менял свой мир: добавлял, передвигал или убирал определенные места. – Покажи Лес отчаяния, – приказал Аид, и вода покрылась рябью, а затем отразила неприятную сцену. Когда Персефона бродила между тех деревьев, она была одна и лес вокруг молчал, но сейчас она увидела его таким, каким он был на самом деле. Тысячи душ жили там – каждая в своем личном аду. Одни души сидели у корней деревьев, поджав ноги к груди и дрожа от страха. Другие охотились друг на друга, набрасывались и убивали, только чтобы снова воскреснуть и подвергнуться нападению. – Те, что охотятся, – произнесла Персефона. – Каков их страх? – Потеря контроля, – ответил Аид. – А те, кого убивают? – тихо спросила она. – Они были убийцами при жизни. Были и другие: одни пили из ручьев и умирали медленной и мучительной смертью, другие оказывались в части леса, где беспрестанно полыхал пожар, третьи были привязаны и растянуты между деревьями, где их резали и протыкали, пока они не умирали от страданий. Когда цикл заканчивался, он непременно начинался снова – в бесконечной замкнутой петле пыток и смерти. Спустя несколько мгновений Персефона отвернулась от чаши: – Я увидела достаточно. Аид присоединился к ней, взяв ее за руку и поцеловав пальцы. – Ты в порядке? – Я… удовлетворена, – ответила она и встретилась с ним взглядом. – Пойдем в постель. Аид не стал возражать, и, когда они вернулись в свою спальню, богиня поняла, что у мести был свой вкус – горький, металлический, с нотами сладости. И он ей понравился. – Персефона, – Аид произнес ее имя с оттенком беспокойства в голосе. Она поняла, что он хочет знать, не зашел ли он слишком далеко, показав ей Лес отчаяния. Она сбросила с себя одежду, чувствуя напряжение. И повела плечом, прежде чем повернуться к Аиду лицом. – Аид, – попросила она. Ей необходимо было почувствовать его внутри себя, отвлечься и испытать облегчение, которое мог дать ей только он. – Тебе сегодня многое пришлось пережить. – В его глазах горело такое сильное желание, что у нее задрожали ноги. – Ты уверена, что хочешь этого сегодня ночью? – Это все, чего я хочу, – ответила она. Аид шагнул к ней, и их губы сомкнулись, а языки слились воедино. Персефона задрожала под его ладонями, изогнулась ему навстречу, снедаемая жаждой задвигать бедрами в едином такте с его телом. Она помогла ему раздеться и проложила дорожку из поцелуев вниз к его налившемуся члену. Когда ее губы коснулись его головки, из груди Аида вырвался тяжелый стон. Богиня подняла глаза, желая увидеть выражение его лица – полное темной страсти. Это лишь еще больше разожгло огонь внизу ее живота. Между бедрами у нее увлажнилось – ее тело приготовилось принять его. – Все в порядке? – спросила она, сама не зная зачем. Может, ей просто хотелось услышать его «да» вместе с этим всепоглощающим взглядом в его глазах. – Более чем, – ответил Аид, и Персефона вернулась к его члену: провела языком от кончика до основания, останавливаясь на каждой складке и лаская бархатную кожу. Он шумно втянул воздух, когда его плоть уткнулась в заднюю стенку ее горла, и переплел пальцы с ее волосами. Она снова подняла глаза. Его взгляд был нежным, любящим, и все же он опалял ее, прожигая каждую ее частичку, заставляя ее плавиться. – Ты даже представить себе не можешь, что мне хотелось бы с тобой сделать, – сказал он. Глядя ему в глаза, богиня в последний раз жадно втянула его головку, а потом выпустила изо рта. Она выпрямилась и запрокинула голову назад, после чего прошептала: – Покажи мне. Это был вызов – и Аид его принял. Положив ладонь на заднюю сторону ее шеи, он прижался к ее губам своими, погрузил ей в рот свой язык, а потом поднял, словно пушинку, и уложил посреди кровати. Он снова принялся ласкать и посасывать ее губы. Она выгнулась ему навстречу, вцепившись пальцами в его мускулистые руки, а потом Аид поднял их у нее над головой, и Персефона почувствовала, будто их оплетают какие-то мягкие веревки. Она откинула голову назад и увидела, что ее запястья связаны магией теней. Глубоко внутри ее пробудилась нервозность, отчего у нее по спине побежали мурашки. – Все нормально? – спросил он, сев на пятки, обхватив ее своими сильными бедрами и прижавшись к ней тяжелым, налившимся членом. Богиня сглотнула, смутно ощущая какую-то странную тревогу. Было ли на самом деле все нормально? Она никак не могла решить. «Это же Аид, – напомнила она себе. – Ты в безопасности». Она кивнула, и нервозность рассеялась от его пылающего взгляда. Аид ухмыльнулся, и сердце сильно забилось у нее в груди в предвкушении новых ощущений. – Я заставлю тебя выгибаться всем телом, – пообещал он, с грацией хищника накрывая ее своим телом. – Заставлю кричать. Ты достигнешь такого экстаза, который будешь ощущать еще несколько дней. Аид накрыл ее губы своими и ногами раздвинул ей бедра. Он проложил вниз по ее телу дорожку из поцелуев, и его кожа скользила по ее клитору, даря ей восхитительные ощущения, пока он двигался к ее сердцевине. И все же грудь сжимало незнакомое чувство. Персефона пыталась расслабиться, чтобы прогнать чувство, стянувшееся узлом возле ее сердца, но у нее никак не получалось глубоко вдохнуть. Она подняла голову, глядя на опускающегося по ее телу Аида – тот замедлился, чтобы покрыть поцелуями внутреннюю сторону ее бедер и поласкать языком чувствительную плоть. «Я в безопасности, – повторяла она про себя снова и снова. Чувство в груди боролось с пламенем внизу ее живота. – В безопасности. В безопасности. В безопасности». Аид развел ей ноги еще шире, заставив вытянуть их, и Персефоне вдруг стало совсем нечем дышать. Она словно снова оказалась в Стиксе, когда мертвец, живший там, потянул ее с поверхности черной воды в мрачные глубины. Чем больше она боролась, чем сильнее тянулась вверх, тем темнее становилось вокруг. Связанные запястья заныли от грубого трения – веревка, догадалась она. А руки у нее на бедрах стали холодными и липкими. – Персефона. Голос доносился приглушенно, но она двинулась ему навстречу. – Аид, – с трудом выдавила она его имя. Сквозь толщу воды к ней опустилась рука, и богиня потянулась за ней, но, вынырнув на поверхность, обнаружила себя лицом к лицу с Пирифоем – его осунувшимся лицом, бледными губами, налитыми кровью глазами. И она вдруг вернулась на тот деревянный стул. Его края впивались ей в кожу. Пирифой замаячил перед ней на коленях. – Неблагодарная, – заскрипел его голос. – Нет, нет, нет! Она сжала свои голые ноги вместе, когда Пирифой повел своей ладонью от ее голени к бедру. – Я тебя защищал, – прошипел он, зловеще ухмыляясь. С его лица ей на кожу капала кровь. – И вот как ты мне отплатила? – Не смей меня трогать! – закричала она, но руки Пирифоя лишь сжали ее еще сильнее, его пальцы впились ей в плоть, он раздвинул ее ноги в стороны и вклинился между ними. Она наклонилась вперед в попытке его оттолкнуть, но что-то кислое поднялось к ее горлу из желудка. Ее вот-вот стошнит. – Нет, – простонала она. – Пожалуйста, не надо. Где был Аид? Почему он позволил этому случиться? Он же говорил, что Пирифой больше до нее не доберется, не причинит ей вреда. Где была ее магия? Персефона попыталась до нее дотянуться, но ту словно парализовало – как и ее саму.