– Да, мы уже запросили насчет звонков с этого номера. В четыре минуты двенадцатого был междугородный звонок в Уормсли-Вейл, 36 – это номер Марчмонтов. – Весьма любопытно, – пробормотал Пуаро. – Роули Клоуд ушел от Ардена без пяти девять, – методично продолжал Спенс. – Он уверен, что не раньше. Около десяти минут десятого Линн Марчмонт видела Хантера в Мардонском лесу. Даже если бы он бежал всю дорогу от «Оленя», хватило бы ему времени встретиться с Арденом, поссориться с ним, убить его и добраться до Мардонского леса? Не думаю. Как бы то ни было, теперь нам приходится все начинать заново. Ардена убили гораздо позже девяти – он был жив в десять минут одиннадцатого, если только вашей старой леди это не померещилось. Причем был убит либо женщиной в оранжевом шарфе, которая уронила помаду, либо кем-то, явившимся после ее ухода. И кто бы это ни сделал, он намеренно перевел стрелки часов назад – на десять минут десятого. – Что поставило бы Дэвида Хантера в весьма затруднительное положение, если бы он чисто случайно не наткнулся на Линн Марчмонт в крайне маловероятном для подобной встречи месте, – заметил Пуаро. – Да, в самом деле. Поезд в девять двадцать – последний, отправляющийся из Уормсли-Хит. Этим поездом всегда возвращаются игроки в гольф. Уже темнело, и вряд ли кто-нибудь заметил бы Хантера – тем более что станционные служащие не знают его в лицо. В Лондоне он не брал такси. Поэтому мы можем полагаться только на слова его сестры, что он прибыл в «Шепердс-Корт» в указанное им время. – Так как детектив хранил молчание, Спенс спросил: – О чем вы думаете, мсье Пуаро? – Длинный путь вокруг «Белого дома»… – промолвил тот. – Встреча в Мардонском лесу… Телефонный разговор позднее… И Линн Марчмонт помолвлена с Роули Клоудом… Мне бы очень хотелось знать, о чем она и Дэвид Хантер говорили по телефону. – Вам не дает покоя простое любопытство? – Как всегда, – ответил Эркюль Пуаро. Глава 8 Было уже поздно, но Эркюль Пуаро хотел нанести еще один визит. Он направился к дому Джереми Клоуда. Маленькая, смышленая на вид горничная проводила его в кабинет хозяина. Оставшись один, Пуаро с интересом огляделся. Даже дома у адвоката все сухо, как пыль, подумал он. На письменном столе стояла большая фотография Гордона Клоуда. Другой, пожелтевший от времени, фотоснимок изображал лорда Эдуарда Трентона верхом на лошади. Пуаро разглядывал его, когда вошел Джереми Клоуд. – Прошу прощения. – Смущенный Пуаро поставил на место фотографию. – Мой тесть, – не без гордости пояснил Джереми. – И одна из его лучших лошадей – Гнедая. Пришла второй на дерби в 1924 году. Вы интересуетесь скачками? – Увы, нет. – На них уходит куча денег, – сухо заметил Джереми. – Лорд Эдуард из-за них разорился – ему пришлось уехать и жить за границей. Да, дорогое удовольствие. – Но в его голосе по-прежнему слышались горделивые нотки. Сам адвокат, подумал Пуаро, скорее бы выбросил деньги на улицу, чем истратил их на лошадей, но он испытывал тайное восхищение теми, кто поступал иначе. – Чем могу служить, мсье Пуаро? – поинтересовался Клоуд. – Я чувствую, что наша семья у вас в долгу – за то, что вы нашли майора Портера, который опознал тело. – Семья, кажется, очень этому рада? – Радость довольно преждевременная, – сухо отозвался Джереми. – Еще много воды утечет, прежде чем все окончательно выяснится. В конце концов, смерть Андерхея была официально признана в Африке. Понадобятся годы, чтобы это опровергнуть, – к тому же заявление Розалин звучало весьма уверенно. Она произвела хорошее впечатление. – Казалось, Джереми не очень полагался на улучшение семейных перспектив. – Но вы хотели меня видеть? – спросил он, устало отодвинув какие-то бумаги. – Я собирался спросить у вас, мистер Клоуд, действительно ли вы вполне уверены, что ваш брат не оставил завещания? Я имею в виду завещания, составленного после вступления в брак? Джереми выглядел удивленным. – Не думаю, чтобы когда-либо возникало подобное предположение. Он, безусловно, не составлял завещания до отъезда из Нью-Йорка. – Но он мог это сделать во время своего двухдневного пребывания в Лондоне. – То есть обратиться там к юристу? – Или сам написать завещание. – А кто бы его засвидетельствовал? – В доме было трое слуг, – напомнил Пуаро, – которые погибли в ту же ночь, что и он. – Хм! Но если Гордон составил завещание, то оно также было уничтожено взрывом. – В том-то и дело. За последнее время многие документы, считавшиеся полностью уничтоженными, были расшифрованы с помощью новых методов. Например, некоторые сгорели в домашних сейфах, но не настолько, чтобы их нельзя было прочитать. – Любопытная идея, мсье Пуаро. Но я не думаю… нет, не верю, что из этого может что-нибудь выйти. Насколько мне известно, в доме на Шеффилд-Террас не было сейфа. Гордон хранил все важные бумаги в своем офисе – а там, безусловно, не было завещания. – Но можно навести справки, – настаивал Пуаро. – Например, у сотрудников ПВО. Вы бы поручили мне это сделать? – О, разумеется. С вашей стороны очень любезно это предложить. Но, боюсь, у меня нет веры в успех. Все же маленький шанс, возможно, имеется. Значит, вы сразу же возвращаетесь в Лондон? Пуаро прищурил глаза. В голосе Джереми слышалось явное нетерпение. «Возвращаетесь в Лондон…» Неужели они все хотят поскорее его спровадить? Прежде чем он успел ответить, дверь открылась, и вошла Франсис Клоуд. Пуаро поразили два факта. Во-первых, то, что она выглядела совсем больной, и, во-вторых, очень сильное сходство с фотографией ее отца. – Мсье Эркюль Пуаро пришел повидать нас, дорогая, – без особой надобности объяснил Джереми. Франсис пожала гостю руку, а Джереми Клоуд рассказал ей о предложении Пуаро насчет завещания. На лице Франсис отразилось сомнение. – По-моему, шансов очень мало. – Мсье Пуаро собирается в Лондон и любезно согласился навести справки. – Насколько я понимаю, майор Портер руководил противовоздушной обороной в том районе, – сказал Пуаро. Лицо Франсис приобрело странное выражение. – Кто такой этот майор Портер? – спросила она. Пуаро пожал плечами: – Отставной армейский офицер, живущий на пенсию. – Он действительно был в Африке? Пуаро с любопытством поглядел на нее: – Разумеется, мадам. А почему бы и нет? – Не знаю, – почти рассеянно проговорила она. – Он меня озадачил. – Да, миссис Клоуд, – кивнул Пуаро. – Я могу это понять. Франсис бросила на него резкий взгляд, и при этом в ее глазах мелькнул страх. Потом она повернулась к мужу: – Джереми, я очень огорчена из-за Розалин. Она совсем одна в «Фарроубэнке» и, должно быть, ужасно расстраивается из-за ареста Дэвида. Ты не будешь возражать, если я предложу ей пожить у нас? – По-твоему, это разумно? – В голосе Джереми звучало сомнение. – Не знаю, насколько разумно, но человечно. Она такое беспомощное создание. – Не думаю, что она согласится. – Во всяком случае, я могу ей это предложить. – Хорошо, если это сделает тебя счастливее, – спокойно произнес адвокат. – Счастливее! – В этом возгласе слышалась горечь. Франсис с тревогой взглянула на Пуаро. – С вашего позволения, я удаляюсь, – с формальной вежливостью произнес он. Франсис проводила его в холл. – Вы собираетесь в Лондон? – Я уезжаю завтра, но самое большее на сутки. А потом вернусь в «Олень», где вы сможете повидать меня, мадам, если захотите. – Почему я должна этого хотеть? – резко отреагировала она. Пуаро не ответил на вопрос. – Я вернусь в «Олень», – повторил он.